— Чем?

— Невыполнимостью миссии. Расчёты дяди Вани летят к чертям. Пошли, что ли… Первый урок — он самый важный.

На самом деле занятия оказались не такими важными, как очень нудными. Борясь со сном, я всё-таки сделал записи на нескольких страницах чистенькой тетради. Большинство из них, правда, были карикатурами на своих соучеников.

— Нормально! — заглянув через плечо, уважительно произнёс один из студентов. — Я похож относительно, а вот все остальные — вылитые!

— Все так говорят. Ты тоже похож. Судя по говору, из Франции?

— Да. Лион. Дыра дырой, но железные дороги развиты. Вот и рванул на поиски счастья. Жан Луи Бельмондо. С детства говорили,что виконт, но в России швейцары в ресторанах выглядят важнее.

— Барон Максимилиан Гольц. Повезло не кланяться швейцарам.

— А ты парень не промах! — довольно хлопнул меня по плечу этот Жан. — Остальные здесь эти… Мудиаки!

— Мудаки?

— Да! Они! Я ещё не очень силён в русском.Что делаешь после занятий?

— Как получится, — аморфно ответил я.

— Я тоже. По паре бокалов вина? Я угощаю, но закуска с тебя. Девочки знакомые есть? А то тут только две австрийки. Занудные и страшные.

— Ты что, Жан, успел со всеми перезнакомиться?

— А чего? Второй день уже за партой сижу. Мне ещё отец говорил, что я такой лёгкий, что… Ладно, не буду приводить его сравнения, а то авторитет растеряю.

— Местные подойдут?

— Дорого, но… Если красивые, то почку продам.

— Готовься сразу две.

— Я знал, что ты серьёзный человек, Максимилиан Гольц! На пустяки не размениваешься!

— Молодые люди, — раздался недовольный голос учителя. — Я вам не мешаю попусту терять время?

— Нет-нет, месье! — замахал руками довольный Жан. — Продолжайте! У вас чудесный грудной голос, хоть и с похмелья.

С Глашкой свести французика, что ли? Пожалуй, не стоит. Такс однозначно приревнует к ещё одному неадекватному, хоть и имеющему ранг Мастера.

После уроков я созвонился с Аней и предложил ей посидеть где-нибудь в компании с новым французским приятелем. На мой вопрос, какое заведение лучше выбрать, она ничего не ответила, резонно заявив, что не у затворницы о таком спрашивать. Зато Достоевская знала, кто может помочь в этом.

Кирилл и Настя Воронины, узнав, что намечаются посиделки, напросились с нами, так как отец уже достал их своими нравоучениями о пользе достойного поведения вне столичных тюрем. Общительный Бельмондо был только рад компании.

Правда, когда он увидел у входа в свою общагу моё средство передвижения, то основательно взбледнул, заявив, что не для того он уезжал из Лиона, чтобы в далёкой России подохнуть среди груды непонятного железа. Пришлось напомнить, что нас ждут две красивые девушки и опаздывать нельзя. «Красивые девушки» подействовали. Но по дороге Жан несколько раз умолял остановить драндулет и выпустить его в любом, даже в самом безлюдном месте, где водятся страшные русские медведи, очень любящие перекусить французскими виконтами.

Да… Стереотипов в голове моего нового знакомого хоть отбавляй. Такому реально нужны курсы, чтобы понять жизнь своей намечающейся родины. В какой-то момент Жан стал громко молиться. Получалось это у него с таким неприятным надрывом в голосе, что начал раздражать. Тогда я и решил опробовать паровозный гудок, заботливо присобаченный Глашкой к крыше.

Лучше бы я этого не делал. Вот это рёв! Не знаю, как на улице, но внутри железной коробки его звук чуть ли не довёл нас обоих до контузии. Зато сразу в салоне стало тихо… Или это я оглох?

Как бы то ни было, но на место встречи прибыли вовремя. Ворониных и Аню привезла Глаша, которая, увидев своего железного любимца, тут же поинтересовалась.

— Нормально рвёт?

— И ревёт, — признался я. — Нужно поменять бибикалку на другую.

— А я говорила, что нужна судовая!

— Нет… Что-то наоборот, помельче. Эта, как бы тебе сказать, — пытаюсь выкрутиться на ходу, чтобы не вступать в долгие споры, — на поворотах заносит. Тяжёлая очень.

— Поняла. Армейские ревуны чуть позже достану. Знаю одну воинскую часть. У них и свинчу ночью.

— Поставь простой сигнал. Очень тебя прошу, а то все завидуют.

— Пошли их!

— Вы тут долго будете препираться? — старательно пряча улыбку, грозно сказала Анна. — Макс, представь нам своего друга.

Этого дружка особо и не пришлось представлять. Увидев двух очаровательных девушек, Жан распустил все свои помятые дорогой перья и стал заливаться соловьём. Француз, одним словом. Им только баб и жареных лягушек подавай.

Когда мы подошли к дверям небольшого ресторанчика, то случилась первая неприятность… Нас не захотели пускать, мотивируя отказ тем, что все места заняты. Но мы видели через стекло, что пустует большая часть столиков.

— Это из-за меня… — вздохнула Анна. — Понять их можно: проклятая как-никак.

— Бывшая проклятая, — не согласился я. — Об этом уже вся столица знает.

— Всё равно. Не с боем же прорываться?

— Верно. Пойдём в другое заведение — тут их много. Но оставлять такое хамство без наказания нельзя.

Тут же я мысленно связался с невидимым духом-хранителем.

— Такс… Помнится, ты очень жалел, что деликатесов тебе мало перепадает?

— Почему жалел? И сейчас жалею. С таким бессердечным хозяином и похудеть недолго.

— Сочувствую и готов исправиться. Теперь каждую ночь тут столоваться будешь. Выбирай только самую дорогую жрачку. Особо не переедай, но в обязательном порядке понадкусывай всё.

— Прям всё-всё? - оживился Такс.

— Естественно. Как в вагоне-ресторане.

— За Аньку мстишь? — понял всё дух .

— Ага. Заодно и денег срубим в виде моральной компенсации.

— Сделаю!

Закончив бессловесный разговор, снова переключился на здоровенного швейцара, перегораживающего своей тушей вход.

— Жаль… Очень жаль. Просто передайте своему хозяину, что вас посетила сама Анна Достоевская. После исчезновения проклятия в ней проснулся Дар утихомиривать грызунов.

— У нас приличное заведение, и отродясь их не было! — свысока посмотрел на меня верзила в ливрее.