Дома нас встречала Юлия и барон Воронцов. Вопреки ожиданиям, они не устроили прилюдных разборок, а учтиво раскланявшись между собой, развели своих детишек по родовым гнёздам.

Графиня, критически оглядев нас с Анной, тут же заметила небольшие раны у меня и потащила в свой кабинет, натирать чудо-мазью. Анна же отправилась спать.

— Ого! — воскликнула Юлия, когда я разделся по пояс. — Макс! У тебя вся спина будто плёткой иссечена! Хоть и старые шрамы, но их много. Где умудрился так подставиться?

— Отцовская наука, — честно ответил ей и попытался перевести разговор на другое. — Может, не стоит мазь переводить? Не раны — царапины. За неделю заживут практически без следа.

— Это уже мне, Полному Магистру, решать. Рассказывай всё по порядку, пока тебя лечить буду.

Ничего утаивать не стал. Даже поделился подозрениями, что Бугурская использовала какую-то ментальную технику для моего подчинения.

— Вряд ли, — отмахнулась она. — Бугурские славны другим. Их отличает выносливость и плотность энергетического пузыря… Хотя… Лизавета не из их семьи. Пришлая. Не помню точно, но, кажется, выползла из какого-то захолустного Рода.

Если имеет Ментальный Дар, то тогда понятно, как охомутала Григория Бугурского. Также Олега Волконского смогла на тебя натравить, узнав, что вы с ним невзлюбили друг друга на экзамене. Осторожнее с ней, Максим! Сука продуманная. Её мало кто любит, но конфликтовать никто не решается — везде имеет нужные связи.

— Учту. Но Такс промыть мозги не даст.

— Наверное, это тебя и спасло… Как там Аня? — перевела графиня разговор на дочь. — Не сильно опозорилась?

— Нормально опозорилась. Из нашей толпы идиотов почти ничем не выделялась. Но ты бы её научила пить нормально.

— Понятно. Пьяная дура устроила дебош?

— Ну она же из Достоевских, поэтому ограничилась лишь групповой дуэлью. Чувствуется порода!

— Да, мы по мелочи размениваться не любим. Анька точно заявила, что собирается в Военную Академию?

— Ага.

— Прекрасно! Теперь обратного хода не даст! Хоть одна хорошая новость за сегодня!

— А вы с полковником почему за нами в тюрьму не приехали? — задал вопрос и я.

— Зачем? Скулить под дверями камеры, упрашивая увидеть своих неразумных детишек? Дома есть телефон, и по нему можно решить больше вопросов, чем шатаясь по всяким злачным местам. Тем более, следователь Иванов — мужик опытный. Хитрый, как змей, но дотошный. Когда узнала, что ему поручили расследование, то совсем успокоилась.

— А полковник что?

— Савелий? Ничего, приятный… — неожиданно покраснела графиня. — То есть, переживал рядом со мной!

— И настойкой сибирской успокаивал? Явно с собой принёс. Я видел две рюмочки на столике. И ты опять в этом сексуальном платье… От переживаний надела или думала, что дети до утра не явятся?

— Надуманная чушь! Катя была дома! А ты знаешь, что моя спальня рядом с её.

— Да. Верно. Я бы тоже выбрал диванчик на первом этаже… Подальше от любопытной малолетки.

— Слушай, Гольц, — с упрёком посмотрела на меня графиня. — Ну не лезь не в свои дела. Ничего у нас с Савелием не намечалось, но так соскучилась по хорошей мужской компании.

— Не намечалось, но наметилось? Да ради бога! Только буду рад за тебя! — рассмеялся я, — Только… Постарайтесь перед детьми не спалиться.

— За это не волнуйся — опыт не пропьёшь. Быстро напяливай свою драную рубаху и вали спать!

Сопротивляться не было смысла. Пусть я и утомился больше не от этой вечеринки, а от зелья, что выгнало остатки алкоголя из крови, но факт остаётся фактом. Припёрся к себе и, скинув всю одежду на пол, завалился спать, послав Такса куда подальше с его разговорами.

Снилась какая-то чертовщина, а потом белое нежное облако окутало меня с головы до ног, вызвав такое возбуждение, что не помню, когда и испытывал подобное. Оно ласкало меня, целовало…

Открыв глаза, вначале решил, что сновидение продолжается, пока не дошло, что это Анна сидит на мне сверху. Обнажённая и упирающаяся своими кулачками в мою грудь.

— Засов? — первый вопрос, что пришёл мне в голову.

— Забыл закрыть.

— Воспользовалась?

— Да. Но не поэтому. Ты за меня под удары подставлялся. Я могу тебе верить и… любить.

— Моё мнение важно?

— Конечно, но не сегодня. Ты мне должен, а я должна тебе. Ещё одно слово, и опять прокушу губу!

После этого Аня меня поцеловала. Тихо, слегка прикасаясь своими нежными губами. Но так чувственно, что я был бы последним тупым бревном, если бы не откликнулся.

— Завтра будет другой день, — положила она мои ладони на свои пусть и не очень большие, но такие упругие груди с торчащими шероховатыми сосочками. — Можешь смотреть в другую сторону. Я тоже буду, но сейчас ты мой!

— А ты?

— Идиот. Твоя, конечно… Планов не строй. Сегодня…

Спасибо Таксу, что не обозначил себя. Почему-то уверен, что дух-хранитель слинял куда подальше. Одно меня удивило… Нет! Не одно. Удивлений мне, как и приятных минут, Анечка доставила много. Но она впервые была с мужчиной. Думал, что будут проблемы. Только Анна показала такую страсть, какую не у каждой опытной дамы отыщешь. Правильно слухи говорят: Достоевские сумасшедшие!

Выжатый досуха, не помню, как уснул. Проснулся, к сожалению, один. Ощущение, что заболел Аней, не покидало до самого завтрака, на котором собралось всё проклятое семейство.

— А Анька к Максиму ночью бегала! Я видела и… слышала их стоны! — сразу же наябедничала Катерина, как только графиня уселась за стол.

Вопреки ожиданиям, разбор ситуации не случился… Если не считать того, что Юлия закатила своей младшенькой хорошего «леща».

— Ты, — заявила она, — ещё в подмастерьях сраных числишься, а уже смеешь обсуждать личную жизнь Мастера и Полного Мастера⁈ Кто ты такая⁈ Никто! Так что заткнись и жри свою яичницу!

— Но, мамочка! — навернулись слёзы на глаза Кати. — Я же правду…

— Заткнись! Когда придёт твоё время, то пусть рядом с тобой, такой дурой языкатой, окажется нужный человек. Если не понимаешь, молчи! Понимаешь? Тоже молчи! Когда передёрнет всю от желания и понимания, что именно так и нужно, то только тогда будем разговаривать на равных. Поэтому требовать прощения просить сейчас от тебя бессмысленно. Созреешь, сама сделаешь. Доедай и на тренировку! Сегодня Анна её проводит для тебя.

— Могу и я… — попытался вклиниться в семейные разборки.