– Не могу поверить, что он готов напасть на нас из-за нее! – возмутился Синеус.

– Его отец и раньше грозил нашим землям, – не забывала Умила.

– Да что тут брать?! Мы не толико заманчивая добыча! Наши ремесленники и землеробы теперь одни из самых бедных в этой части суши!

– В том-то и дело, что наши ремесленники и землеробы…Их можно угнать в рабство, к примеру. Да и тут в поместье найдется, чем поживиться, – Умилу больше всего пугала именно эта сторона вопроса. – У нас много золотой и серебряной утвари, мехов, янтаря и драгоценных камней. Эйрик был в этом доме и знает, что мы не бедствуем.

– Поместье хорошо укреплено. Этим летом я приказал обновить палисад, заменив сгнившие бревна. Да и ров вокруг стены полон воды. Эйрик должен понимать, что так просто он не подступится к нам. Готов ли он к длительной осаде?!

– Он-то, может, и готов…А мы? – Умила смотрела в окно, вдаль на созревающие поля. – Время для штурма он выбрал идеальное…Урожай еще не убран, а старые запасы продовольствия уже на исходе. Долго ли мы продержимся без еды?

– В наших амбарах кое-что осталось, – отозвался Синеус без воодушевления. – Должно хватить на какое-то время.

– На какое-то время, может, и хватит. А что потом? – насладившись глотком своего излюбленного напитка, Умила уставила на сына взгляд проницательных очей. Она умела получать удовольствие от жизни даже тогда, когда мир рушился на ее глазах. – Что бы ты сделал на его месте первым делом, если б планировал осаду?

– Ну я не знаю…– задумался Синеус, почесав затылок. – Наверное, поджог бы поля…Отобрал бы скот у жителей…Лишил бы осажденный город возможности восполнить запасы еды и воды…

– Будь уверен, он поступит так же. Тем паче наше поместье – это не какой-то укрепленный каменный замок. И оно падет быстро, коль скоро враг окажется упорен и не отступится сразу.

– И что же делать, матушка? – Синеус нередко обращался за советом к своей мудрой родительнице, мнение которой было непререкаемым для него. А самое главное – она всегда знала, как следует поступать.

– Сперва мы должны разумно распорядиться тем, что у нас наличествует…– рассудила Умила, поставив опустевшую чашку на подоконник. Раздумья окончены. Пришло время принятия решений. – Ты еще не оповестил людей о том, что движется враг?

– Пока не успел, сейчас сделаю, – Синеус уже хотел бежать на улицу, но был остановлен.

– Обожди, этого не нужно. Как ты сам сказал, у наших землеробов нечего брать. Даже если они не успеют спрятать то, что у них есть – это не столь уж мощное обеспечение сил Эйрика. А вот лишние рты нам здесь не нужны. Прознав, что скоро здесь будут дружины викингов, они могут устремиться сюда, чтобы укрыться. Нам такого не надобно.

– Скоро они узнают о нападении и все равно прибегут сюда, – предупредил Синеус.

– Пущай не тратят силы понапрасну. Прикажи закрыть ворота. А страже разреши пускать только тех, кто сможет оказаться полезен для обороны нашей твердыни, – распорядилась Умила, сохраняющая поразительное хладнокровие. По натуре она могла быть чаще вспыльчивой и эмоциональной, но сегодня понимала, что сын ищет у нее поддержки. Нельзя ей терять присутствия духа. – Отсюда из поместья вышвырни всех, кто не умеет сражаться. Пусть возвращаются в деревни. И вот еще что…Мы не знаем, сколько продлится осада…Необходимо также пополнить запасы питьевой воды: наш колодец может не справиться с тем, что нам предстоит. Жаль, не успели убрать с полей просо…Оно хорошо хранится. Ну, тогда пусть солят мясо. Мы встретим Эйрика и его дружины достойным сопротивлением.

– Матушка, они не смогут штурмовать нас годами, это не в духе викингов, – предрек Синеус.

– Сын, ну откуда мы знаем, как получится? А вдруг они, допустим, будут действовать сообща с нашими врагами, у которых есть осадные орудия и терпение? Не нужно делать скоропалительных прогнозов. Следует готовиться к худшему.

– Ладно, пойду готовиться к худшему…– Синеус был уже в дверях.

– Сын, и еще кое-что…– остановила Умила Синеуса на пороге. – Тебе следует отвести несколько кораблей в сторону от берега, чтобы их было не видно врагу.

– Надеюсь, до этого не дойдет…– Синеус понял для чего сия предосторожность.

– Если до этого дойдет, то нужно уже сейчас позаботиться о том, чтобы наша семья могла покинуть осажденное поместье…– Умила всегда учила своих сыновей видеть не только победу, но и помнить о возможном поражении и быть готовым к нему. Тогда это уже не поражение, а превратности судьбы.

Синеус не стал возражать. Утвердительно кивнув матери, он скорым шагом двинулся на улицу, где вовсю шли приготовления к обороне. Правитель очень торопился: было необходимо собрать дружину и посовещаться, обдумав военную тактику. В первую очередь на высокие деревянные башни будет нужно расставить часовых, а также вооружить луками всех, кто умеет стрелять более или менее далеко.

– Есть дурные новости, господин…– уже на улице сообщил Синеусу слуга. – Ручей, кажется, отравлен. Вероятно, в него бросили трупы выше по течению.

– Понятно…– Синеус старался сохранять спокойствие. – Льёт! – позвал Синеус своего верного сподвижника. – Повесьте на воротах щит – пусть враг видит, что мы готовы к любому штурму и не собираемся сдаваться.

– Увидев укрепленное поместье, они уйдут, – не сомневался Льёт, который помогал подготовить оборону. Не в духе викингов осаждать что-либо: их добыча должна быть легкой и доставаться быстро.

– Как бы там ни было, пущай видят, что им не удалось застать нас врасплох, – Синеус не стал спорить с очевидной истиной, хотя после слов Умилы уже и сам сомневался. – Пусть наши воины будут готовы занять барбакан по команде и с копьями и мечами в руках защищать ворота, как только появится враг…– Синеус с сожалением оглядел некрепкие деревянные башенки возле ворот – самого слабого места в его деревянной крепости.

– Синеус, я еле нашла тебя! – Трюд повисла на руке правителя в тот момент, когда подготовки шли полным ходом. – Меня отравили, наш ребенок…Ефанда отравила меня!

– Уйди, не до тебя! – гаркнул Синеус, который, и правда, был слишком занят. Да и вообще, он не относился к тем мужчинам, которые жаждут получить своих наследников.

****

Холодный ветер угрюмо завывал, словно пророчествуя беду. Тепло одетая Умила стояла на улице возле высокой трехэтажной башни, расположенной в самом центре поместья. Башня эта была деревянная, на первом этаже не имелось ни дверей, ни окон – чтобы враг не смог пробраться в этот последний форпост защитников Дорестадта.

– Дщери мои, я созвала вас потому, что когда придет беда, вы должны будете знать, как поступать, – обратилась Умила к Ефанде и Уме. – Это бергфрид – главная цитадель нашего замка, скажем так. Наш собственный донжон, подобный крепости Карла Лысого, – Умила любила приукрасить положение вещей. – Внутри имеется колодец с водой, оружейная комната и амбар. Попасть внутрь башни можно через мост, который спрятан от глаз, но вы должны помнить, где он находится, – Умила указала в сторону сооружения, напоминающего деревянную горку, и умело замаскированную зарослями. Лесенка эта шла с земли и доходила до второго этажа, где, собственно, и располагался вход в башню. – Имейте в виду, если враг прорвется в поместье, то этот мост будет разрушен нами почти сразу. Посему вы должны успеть первыми забежать в укрытие. Вы возьмете с собой только самое необходимое, поскольку внутри этой нежилой башни очень тесно, и там будет много людей – оборонителей нашей крепости.

– Матушка, Синеус сказал, что викинги обычно не штурмуют фортов, – возразила Ума, поглаживая хорька, трясущегося на ее руках. Предостережения Умилы казались ей излишними.

– Обычно не штурмуют. Но в этот раз может быть всякое, – ответила Умила мрачно. – Эйрик хорошо знает наши возможности, понеже гостил у нас. И он может постараться взять нас осадой.

– И зачем ему это? – недоумевала Ума. – Ему проще пограбить пригород и уйти.

– А что если его уязвленная гордыня потребует от него больше, нежели смерти обычных жителей? – Умила видела глубинные причины происходящего и по старой привычке во всем винила любовь.