Сквозь сон Васса исполнила супружеский долг, как мучительный подвиг, предварительно испытав пучок неприятных ощущений. Ее в сей час далекое от страстного вожделения тело не было готово даже к простым действиям супруга. Она почувствовала себя неповоротливой ступой, в которой упрямым пестиком толкут иссохшее зерно. Не проснувшаяся до конца и злая уже Васса была только рада, когда муж закончил с ней.

Утро выдалось безмятежным и приятным. К завтраку Васса забыла злоключения минувшей ночи и за накрытым столом слушала рассказы мужа, который после трапезы собирался в город. Осенняя пора всегда сопровождалась хлопотами.

– Сегодня позже буду, пойду посмотреть, как заготовки делаются, – объявил Мирен, допивая кипрей с медом и молоком, дающий необычайную сытость. Этот напиток Васса придумала сама еще в голодные дни. – В прошлый раз бочки плохо просмолили, и попортилось все, до весны не долежав.

– Ага, – зевнула Васса, потянувшись к горячим румяным блинам. Тут же стояла кадочка с клюквой в меду. Ничто так не радовало боярыню, как плотная трапеза, особенно утренняя.

Мирен надел шапку и вышел на улицу. Сидящая у окна Васса провожала его взглядом, дожевывая блинчик. Словно почувствовав на себе ее взор, Мирен обернулся.

– Дорогая…– с улицы помахал жене рукой Мирен на прощание. Разумеется, боярыня ласково кивнула в ответ. Поправила косы и шаль по привычке. То есть без того рвения, коим охвачена по-настоящему влюбленная женщина. Без интереса проходила жизнь Вассы. Без былого огня улыбались ее глаза. Скука…

****

Был вечер. Смерклось. Воздух благоухал спелыми яблоками и скошенными травами. Постепенно этот аромат исчезает, а на смену ему приходит запах грибов, дождей и мокрой листвы. Сегодня на улице звучат негромкие песни: новгородцы выходят на прогулку. Еще много работ нужно успеть выполнить до зимы, но можно и чуть отдохнуть.

Расположившаяся на лавочке Дива вышивала, украшая подол платья широкой полосой обережного орнамента. Получалось красиво и аккуратно – хоть чему-то она научилась, сидя возле Умилы почти целый год. А в родном доме за что ни возьмись – все отрадно. На столе стояла горячая канопка с иван-чаем, по вкусу которого Дива так истосковалась. Горели свечи, потрескивая время от времени и напоминая о том, что пора готовиться ко сну. Но Дива хотела дождаться Рёрика. Он отсутствовал весь день, значит, скоро должен быть.

Раздался стук в дверь, и радостная Дива поспешила открыть, поправляя на ходу платье. Однако вместо ожидаемого мужа на пороге стояла сестра – Роса иногда навещала Диву, но всегда это случалось повечеру, под покровом темноты. Жена тиуна избегала показываться людям на глаза в дневное время. Но даже выходя в сумерках, тщательно скрывала себя – на ней отныне теперь был полог, прикрывающий лицо.

– Роса, как хорошо, что ты пришла ко мне, – Дива встретила сестру с улыбкой. – Проходи…Мне как раз так одиноко сегодня.

– Я ненадолго, – Роса убрала с лица полог, спускающийся с ее кокошника и скрывающий ее от настырных взглядов. – Ищу Арви. Не знаешь, где он может быть?

– А что его искать? Наверное, он на пиру в честь тех варягов, которые прибыли к Негу…– ответила Дива, убрав рукоделие в корзинку. – Роса, ты так и будешь скрываться от людей? Это уж слишком.

– Я не хочу, чтобы обо мне судачили. Пусть не видят меня совсем. Я уже побывала на этом пиршестве, и Арви там нет, – чело Росы было нахмурено, что говорило об озабоченности какой-то думой.

– Тиун – человек занятой. Наверняка дает распоряжения о пире или еще о чем-нибудь, – предположила Дива, привыкшая к тому, что зять везде сует свой крючковатый нос. – Али, может, в гридницу просители пожаловали. Он любит вершить чужие судьбы.

– Да поздно уже для посетителей. И была я там только что, стража сказала – нет там никого, – Роса не знала, что и думать. – А ты зачем не на пиру, а здесь одна коротаешь?

– Нег сказал, что женщинам на таком застолье не место. Эти варяги совсем буйные. Даже хуже тех, что прибыли с ним два года назад к нам в Новгород…– вздохнула Дива.

– Да, это, кажется, правда. Вот только женщины там присутствуют. Как раз среди прибывших. Я двоих видела. Одеты они совсем не по-людски. В шкуры и кожи. Головы их не покрыты, а сами они обвешаны оружием, словно мужчины. Но знаешь, они и прикрасы на себя нацепили, хотят нарядными быть, – подчеркнула Роса ревниво.

– Ну что ж…– пожала плечами Дива. – Мало ли кто там прибыл с женами.

– Не похоже, что это чьи-то жены. По крайне мере, в присутствии супруга так не ведут себя, как они, – заметила Роса, преисполненная подозрительности. Кто знает, сколько этих прибывших женщин на самом деле и где теперь Арви…

– У каждого народа свои обычаи, – время, проведенное в Дорестадте, пошло Диве на пользу. Она увидела и узнала много нового и теперь могла судить о чем-то уже с опытом.

– Одна из них возле твоего князя так и трется, не отходит от него ни на шаг, – вдруг сообщила Роса.

– Как это…– благодушное настроение Дивы будто смыло осенним дождиком.

– Она возле него уселась и так и жмется к нему. Бесстыжая. Клянусь, прялкой Макоши, такой непристойности и помыслить невозможно, – Роса считала своим долгом доложить сестре о том, что видела. – Все лезет да руки свои к нему так и тянет, сама видела.

– А он что?! – еще совсем недавно Дива была безмятежна, словно звездное небо. Но Вольна оказалась права хотя бы в одном – не будет теперь покоя.

– Ну не отгоняет же он ее…– видя, что ее слова расстроили сестру, Роса решила сменить предмет беседы. – Ты знаешь Гудрун?

– Домоправительница, – подтвердила Дива, настроение которой испортилось.

– Я узнала, что она служанка Умилы. Будь с ней осторожна, – предупредила Роса. – Не доверяй ей.

– Можно было бы догадаться по ее имени…– Дива сейчас не могла думать о какой-то Гудрун.

– Возможно, Умила отправила ее сюда с тем, чтобы она как-то навредила тебе, – Роса не собиралась отступаться от задуманного замысла: Гудрун ей давно уже не нравилась, точнее то, что та часто бывает возле Арви. – И вот я подумала, что если ее выдать замуж? Чтоб она совсем с дворища ушла. Пущай попробует тебе напакостить, живя в городе!

– Я не знаю, – голову Дивы захватили думы о Рёрике и той неведомой женщине, о которой красочно рассказала Роса.

– Скажи князю – пущай выдаст ее поскорее замуж за какого-то гридя, но который не здесь живет, не на дворище, – упорствовала Роса.

– Да, ладно, хорошо…– рассеянно ответила Дива, начав одеваться в уличное платье.

Моросил дождь. А покрытая сладкой ночной дремой гридница стояла погруженная во тьму. Ее ставни были плотно закрыты. Со стороны казалось, что никого нет там в такой час. Однако на самом деле там звучали приглушенные голоса, силящиеся остаться не услышанными.

– Мира и Гудрун, будьте внимательны и собраны, – Арви оглядел двух женщин, в свое время присланных ему на подмогу. Вызвав их на совещание, он приказал страже никого не впускать в гридницу, ибо не нужно, чтоб его самого и этих служанок видели вместе, плетущих интригу. – Настал момент, когда вы должны доказать свою верность нашей госпоже и расправиться с ее отвратительными врагинями.

– Да что мы можем сделать? Обе они под охраной, к ним не подобраться, – затянула Мирава нудным тоном. Подосланная служить Диве, она никогда не забывала, кто ее истинная госпожа – Умила, в доме которой она воспитывалась с детства. И все-таки Мира привыкла к своей новой жизни. Ей было намного труднее в Дорестадте, где Умила отдавала ей распоряжения подчас опасные и неприятные. Будучи бойкой и хорошенькой на внешность, Мира то и дело направлялась княгиней-матерью ублажать каких-то важных гостей или выполнять нечто опасное, где нужны смекалка и решимость. Привыкшая к тому, что ее телом распоряжается госпожа, Мирава только в Новгороде ощутила себя свободной. Она помогала в тереме Дивы, нянчила ребенка и была довольна тем, как нынче складывается ее судьба. И все же имелось обстоятельство, крепко привязавшее ее к Умиле.