— Да, это правда.

— Мне тебя не переубедить? — с болью спрашивает парень и тянет ко мне руки. — Ты ведь улетишь и станешь моделью. Ты ведь так этого хочешь.

— Матвей, ты ведь знаешь ответ, — твердо отвечаю и отбрасываю его руки.

Он хмурится. Ему не нравится моя реакция.

— Тогда я с тобой.

Ну, нет, нет, нет.

— Перестань, Матвей. Я не могу стать для тебя больше, чем друг. Если ты согласен на нормальную дружбу. То да. Я продолжу с тобой общаться. Но если ты хочешь большего, то тогда забудь. Нам нужно перестать общаться. Навсегда! — кричу я в изнеможении, но твердо остаюсь на своем месте.

Он привык, что я отступаю. Но теперь я твердо решила прекратить это. Прекращать избегать чужой реакции. Я должна научиться принимать ее, но при этом продолжать двигаться в своем направлении.

Он кривит губы. Сжимает кулаки. А потом обреченно смотрит на меня и разворачивается, чтобы уйти.

И я снова остаюсь одна.

Кажется я задолжала нормальное объяснения и ему. Мне нужно объяснить Матвею почему я не смогу быть с ним. И дело ведь не в нем. А во мне. Потому что единственный мужчина, который смог заставить почувствовать жизнь. Почувствовать, что я все же женщина. Из плоти и крови. И этот мужчина — Глеб. А с другими, я кто угодно. Но только не пышущая любовью и страстью женщина.

Вот только как это сделать?

И как мне поговорить с Мариной.

Потому что только сейчас я стала осознавать как не права. Правда, я снова наворотила дров и как исправить все — не имею представления.

— Так девочки, осталось еще минут двадцать. Наши опузданы скоро придут. Поэтому пока есть время сходите по своим делам и собираемся тут, — кричит Ануш. — Только не смейте пропадать. Иначе вас потом найдут на другом свете.

Я оглядываюсь и вижу поблизости знак туалетов. Раз пока есть немного времени, нужно сделать все важные дела. Чемоданы мы уже сдали. Но ждем несколько опаздывающих членов группы. Как только они зарегистрируются, тогда мы все вместе отправимся на посадку.

Захожу в туалетную комнату и подхожу к раковинам. Я оказалась права. Макияж немного размазался. Потому что вчера я переволновалась и с трудом уснула. А сегодня чуть не опоздала. И даже тот факт, что вылет назначен на два часа дня, меня не особо спасал. Из-за спешки макияж я нанесла неуклюжа и сейчас его нужно немного подправить.

Достаю косметичку и тут из кабинок выходит девушка. Сначала я на нее не обращаю внимание, пока она не охает. Девушка и в Африке девушка. Но ее реакция возбудила во мне любопытство, и я посмотрела на нее.

Черт, это не может быть правдой.

— Привет, сестренка, — улыбается мне во все тридцать два Света.

— А год назад ты не хотела называть меня сестрой, — язвлю, но в душе снова появляется буря.

Заставляю себя хотя бы не показывать своих чувств. Достаю из косметички салфетки и карандаш. Я обязана просто подправить свой макияж.

Но сестренка не была со мной одного мнения. Она хотела продолжить разговор так же сильно, как я не хотела.

— Это было до того момент, как навязанная сиротка стала моделью с обложки. И та, что отправляется в Париж, — подмигивая говорит мне “сестра”. — Я думаю, ты правильно поступила, когда бросила этого неудачника.

Карандаш замер на полпути. Я поворачиваюсь к ней в ожидании продолжения.

— Неудачника? Ты это о ком?

Света проводит губной помадой до конца нижней губы, потом закручивает ее и убирает в сумочку. Только тогда начинает смеяться и отвечает.

— Ну точно не о Матвее. Конечно, я говорю о Глебе. Он хоть и красавчик. Но он парень без будущего. Так еще и с обузой в виде маленькой сестры.

— Люся не обуза, — тут же говорю я, даже толком не подумав.

Люся мне очень нравилась. Хорошая девчушка. И ей невероятно повезло с братом.

— Ну да, она милашка, — согласилась Света. — Но она висит как хомут на шее брата. И логично предположить, что и на избраннице брата тоже.

— Что за чушь ты говоришь, — шепчу я и отворачиваюсь к зеркалу. Я начинаю проводить карандашом по бровям и немного на веке. Затем я убираю его и достаю тушь.

Но Света, улыбаясь, ждет, когда я снова на нее посмотрю.

— Я о том, — дождалась она моего внимания и продолжила. — Что ты вовремя сбежала. У парня мать умерла и вся ответственность о Люське легла на Глеба. Так же как и любому мужику, ему тяжело ребенка расти одному. Вот поэтому как только ты уехала, он тут же подобрал мышонка поближе к себе.

— Мышонка, — растерянно повторяю я.

Хаос в голове разрушал все мои представления о Глебе. У него умерла мама? Он несет ответственность за Люсю. А отец? Как он с этим справился. А еще я со своей изменой. Но мышонок. Откуда появился мышонок?

— Ну да, — продолжает Света. Она словно не замечает как медленно вводит меня в стазис. — Помнишь нашу соседку. Арину. — Киваю. — Она ведь уже на шестом месяце. И вроде как они готовятся к свадьбе. Он быстро сообразил как привязать к себе домашнюю девчонку. Чтобы точно не сбежала. А там где один ребенок, то и второго никто не заметит. Поэтому ты прям вовремя сбежала. А то он бы и тебя обрюхатил.

Слушаю слова Светы и не понимаю, почему так тошно. Может потому что я мучилась все эти полгода. Думала, что он страдает. А я такая стерва, что сбежала и даже не сказала ему ни слова. А он быстро нашел мне замену.

И это… оказывается больно.

— А ты что здесь делаешь, — холодно интересуюсь у сестренки и подкрашиваю глаза тушью.

— А я… Вышла замуж за старого уродца. Единственный плюс, который он правда имеет. Это большие деньги на счете.

— То есть стала официальной шлюхой? — едко спрашиваю я.

— Сестренка, грубость тебе не к лицу, — с улыбкой проговаривает Света, касаясь моей щеки, и медленно выходит из туалета, покачивая бедрами.

Какая она стер-р-рва… Уговариваю себя успокоиться. Но не получается. Скидываю всю косметику в сумочку и выхожу, хлопая дверью.

И я тут же натыкаюсь на Матвея.

— Ты чего тут делаешь? — рычу на него.

— Я к тебе. Хочу полететь за тобой во Францию. Я буду с тобой, и когда-нибудь я добьюсь тебя. Я уверен.

А-а!

Я устала! Как же я устала.

— Матвей, — беру его за грудки и подтягиваю к себе. — Мы никогда не сможем быть вместе.

Говорю ему это в лицо. Мне даже кажется, немного моей слюны приземлилось на его лицо. Но он даже не нахмурился. Он мягко взял мои руки в свои и отцепил от себя.

— Малахит, не будь такой упрямой.

Нужно что-то делать. Пока этот дурак не придумает историю любви, которой нет. Если моя любовь с Глебом была ложью. То у меня с Матвеем даже такой иллюзии нет. И никогда не будет.

— Я могу доказать. Хочешь?

Он молчит. А я не медлю. Просто прижимаюсь к его губам и атакую их.

Я целую его. Но я заставляю двигаться свои губы и язык. Как нужно. Как правильно. Прикуси тут и получишь это. Повернись туда и будет удобнее целовать. Голова работает на полную катушку, а не плавится от страсти. Я целую его до того момента, когда он сам отодвигает меня и смотрит. Будто узнал обо мне что-то новое. То, что потрясло его.

— Почему ты словно кукла в моих руках. Почему ты отвечаешь, но механически. Ты как робот. Ты и с Глебом была такая.

— Матвей, — беру его за руку и впервые не чувствую стеснения. — Теперь слушай меня внимательно. Я со всеми такая. Никто не мог зажечь меня и сделать нормальным человеком. Никто кроме Глеба. Ведь даже сейчас у меня остались воспоминания о нем. Но они продолжают заставлять мое сердце биться и двигать кровь в моих жилах, — фыркаю от своих же слов. Они правдивы. Это их единственное оправдание. Как бы странно они не звучали. — Прости меня, Матвей. Что не могу. Что не такая. Ты хороший. Но ты достоин другой девушки. Той, что ответит на твои чувства. Той, что увидит в тебе свет, а не мрак. Но это не я.

И тут в его глазах появилось понимание. То самое, которое я так ждала. Он кивает моим словам. Он наконец-то слышит меня. И делает несколько шагов назад, отпуская меня.