Сразу же после войны Тамара приехала из Польши и разыскала мою маму, находящуюся почти в таком же шоке, как и Лиза, после пребывания в детском доме. Каждодневные избиения, плохое питание хорошего самочувствия не приносят, но делают характер резким и злобным. Драться приходилось каждый день и с девчонками, и с мальчишками, и со старшими, и с младшими. Друзей там не было. Была одна злость и полное бесправие.

На удивление мама окончила это, прямо скажем, почти исправительное заведение на четыре-пять, но дальше учиться у нее не было никаких моральных сил. А тут и бабушку, находящуюся больше года под следствием, освободили.

Семья со скрипом воссоединилась. Тамара смогла уехать к мужу в Польшу.

Неудивительно, что после всего этого кошмара мама, как только повстречала на танцах бравого летчика-испытателя, лейтенанта Олега Страхова, то влюбилась в него с первого взгляда и сразу же вышла за него замуж. Она подсознательно теперь хотела иметь хоть одного защитника в жизни. И хотя она была красавицей, но беззаветно любила всю свою жизнь этого лейтенанта, больше ни на кого не заглядывая. Что же касается Страхова, то любил ли он маму, я точно сказать не могу.

Олег Страхов был родом из старинного русского города Старица – вотчине царской семьи Ивана Грозного. Он приехал в Киев по направлению, по окончании военного училища, на работу на авиапредприятие Антонова.

Пока Олег Николаевич летал, он был образцовым офицером и с достоинством представлял наш древний дворянский род, ведущий от опричника Ивана Грозного – Ивана Страхова. В любой компании отец был первый; в баскетбольной команде, несмотря на свой невысокий рост – лучший разыгрывающий; отлетавшись и перейдя на строительство самолетов – первый в своем цеху; серьезно увлекшись фигурным катанием, заделался одним из самых авторитетных спортивных судей в городе по этому самому катанию.

Но спирт, льющийся на таких предприятиях рекой, сделал свое дрянное дело – батя стал выпивать. Из благополучной семьи летчика-испытателя мы потихоньку стали дрейфовать в сторону бедности, но мама пока еще не работала. Мы довольно быстро получили комнату в общей квартире на Святошино и перебрались поближе к цивилизации.

Самолеты строились, все друзья отца шли в гору и переезжали в Москву на руководящие должности, а мы все беднели. Батя успел еще получить земельный участок. Затем, как очень ценный, хотя и пьющий специалист, получил, наконец, полноценную квартиру на новом жилом массиве Борщаговка, на улице имени того самого, героя – генерала Потапова Михаила Ивановича, который, когда немцы были уже под Москвой, в полном окружении сражался с ними еще под Киевом. И это была лебединая песня отца. Маме пришлось идти работать.

С этого и начинается наше повествование в первой книге. Там я и познакомился со всеми персонажами этой саги.

Глава 2

Дома, конечно, меня ждали. Поговорили немного и спать. Только с сестрой я проговорил до утра. Невеселый вышел этот разговор.

В тот субботний день Макс встретился с очередным новым другом Реутовым. Реут – под стать Максу – высокий пацан с длинными русыми волосами. Острый нос, всегда сжатые белесые губы. Не спортсмен, но крепкие руки, от природы очень силен.

Он появился на Борщаговке значительно позднее нас, и ни я, никто-либо из нашей компашки, кроме Макса, с ним не был знаком. Так что я представляю его смутно – только по рассказам моей сестры.

Парень захаживал к одной из двух сестер, живущих в соседнем с Максом доме. Макс, иногда, когда выпьет – ко второй. Так и познакомились. Оказалось, что они еще и работают на одном предприятии.

Сразу же после моего отъезда, Саня устроился для того, чтобы отстал участковый по поводу тунеядства, в ближайший научный институт кем-то работать. Тогда свободных вакансий было море. Там работала и Сабарина, там, вообще, половина Борщаговки работала. Кто работал, кто только числился, как Макс.

Теперь Реут, вместо меня, стучит на барабанах. Институт, как участникам художественной самодеятельности, предоставляет гитары, ударную установку, орган, усилители, да вообще всю аппаратуру. И работать не нужно.

Репетируйте себе целыми днями да выступайте на конкурсах, хоть всесоюзных, да на внутри институтских вечерах в честь не таких уж и редких советских праздников. Не нужно тратить деньги на аппаратуру, которая стоила баснословно дорого, да еще и зарплату в институте платят. Немного, но стабильно.

Деньги идут от барменов и банщиков «Пролиска», когда-никогда подваливает работа от Спидолы, перед моим отъездом немного заработали. Скоро можно будет и машину купить. Конечно же, новую «копейку». Уже и жениться можно. Лафа.

Почему не выпить, не помечтать о будущем вдали от людских глаз и ментов? Как уже было заведено в последнее время, отправились на пустырь за домом. Удобно расположившись на травке, попивая винцо, начали с обсуждения репертуара на ближайшее выступление ансамбля.

И тут на пустыре показалась компания из шести пацанов. Вместе с ними весело двигалась и малолетняя оторва из близлежащего двора со странной кличкой Байдарка. Компания сразу же направилась туда, где расположился и Макс с товарищем.

В этом месте в самом начале застройки Борщаговки коммунальными работниками были высажены пихты в надежде, что скоро здесь будет цветущий парк. Но несколько парков разбили в других местах, а про пустырь забыли. Пихты в скором времени обросли деревьями. Деревья обросли кустами. Кусты обросли высокой травой и чертополохом, которые никто никогда не косил.

Вдобавок ко-всему, в этом месте жители близлежащих домов стали выкапывать себе погреба. Квартиры-то маленькие. Хранить многочисленную консервацию, которой запасались хозяйственные горожане на зиму в громадных количествах, негде. Вот и стали, где только можно, да и нельзя, недалеко от жилых домов появляться эти колодцы, обложенные внутри кирпичом и закрытые на довольно-таки большие замки. Время от времени замки, все же, взламывали и погреба разграблялись, неизвестно даже кем и зачем, и погреба уже стояли открытые и брошенные.

Место это в народе носило соответствующее название: «Пихточки» и имело дурную славу. Может, из-за этих пустых и каких-то отталкивающих ям-колодцев, сиротливо смотрящих пустыми глазницами на каждого приближающегося, а, может, из-за того, что это место облюбовали для пьянок всякие подозрительные компании. Вот и Макс тоже…

Пока компания приближалась, Саня с Реутом успели запастись крепкими колками, коих здесь валялось бесчисленное количество. Ну, не уходить же, в самом деле, из-за каких–то шести человек в другое место. Тем более, что все они выглядели очень уж моложаво.

Компания расположилась буквально рядом с моим непутевым товарищем и его новым другом. Пьянка сначала протекала довольно-таки мирно. Тогда еще младшие хулиганы и бандиты уважали старших бандитов и хулиганов. Но только не в этом случае.

Скоро, как и водится, начались приставания к Максу, а его все в округе знали прекрасно, на почве: «Ты нас уважаешь?»

– Уважаю, только отстаньте, – отбивались словесно Макс и Реут.

– А если уважаешь, то должен вместе с нами трахнуть нашу подружку.

Вот такое, надо сказать своеобразное, проявление уважительности. Так это понимали вновь прибывшие на пустырь юные беспредельщики.

Макс не хотел. Зачем это нужно Королю Борщаговки, высокому красавцу с роскошной шевелюрой какого-то обалденного темно-каштанового цвета, тонкими правильными чертами лица и озорными глазами, постоянно шутящему и улыбающемуся? На репетициях его группы всегда собиралась толпы поклонниц на любой вкус. Выбирай любую. И он выбирал! Ему не нужна эта Байдарка.

Но уже распоясавшиеся к тому времени будущие урки не отставали. Да оно и понятно. Дело подсудное. Останавливаться они не собирались. Нужно повязать всех, кто рядом, одним преступлением. А там, глядишь, с таким подельником и сами выдвинутся в первые ряды. Слово за слово. Страсти нешуточно накалились. Саня, будучи выпившим, соображал плохо, но беду почувствовал: