Всю ночь пили, пели, веселились, закусывали, а весь следующий день отсыпались, не забыв с утра опохмелиться. Но к вечеру братья засобирались по какому-то очень важному делу, обещая вернуться к утру.

После того как у Гунько забарахлил мотор в новом «жигулёнке», офицер не стал тужить и купил себе «Волгу». Странно. При такой-зарплате-то. Но кто будет проверять замначальника уголовного розыска? Тем более что и сами с усами.

Неумолимо наступало новое время. Вот с гаражами были проблемы. Хочешь-не хочешь, а приходилось, пока еще, оставлять машину возле подъезда. Но ничего. Скоро уже можно будет установить железный гараж где-нибудь рядом с домом.

Во дворе фонари особенно и не светят. Сиротливо стоит одна одинёшинька черная машина невдалеке от мусорника. Неизвестно откуда появились два каких-то молодых человека. Быстро нырнули в мусорник, открыв замок обычным ключом, и вышли оттуда уже с двадцатилитровой канистрой бензина в руках. Замок закрыли. Почти весь бензин из канистры, не спеша, но и особенно не торопясь, вылили на несчастную машину. Остаток бензина разлили, сделав приличную бензиновую дорожку, а пустую канистру положили сверху на кузов автомобиля. Один уже свернул за угол, а второй, подождав пока скроется его товарищ, подпалил дорожку и юркнул за угол вслед за первым.

Далее братья, по одному, чтобы не быть так заметны, через дворы, очень даже быстро, вышли к, не много не мало, Святому лесу. В лесу они не растерялись, а живенько начали продвигаться в одну только им известную сторону, не забывая посыпать за собой тропинку какой-то дрянью в виде смеси табака и никому, кроме них, не известных растений. Такое впечатление, что они уже побывали в этих местах и провели подробную рекогносцировку местности.

Долго ли коротко продвигались они по лесу, но, наконец, вышли на пустынный рабочий поселок, состоящий из одной единственной улицы, на которой разместились несколько неказистых двухэтажный домов, построенных еще немецкими военнопленными сразу после войны.

Улица была пустынна. Ни одного фонаря не наблюдалось. Но, что очень странно, буквально возле леса на самом конце улицы, стояла себе пустая «Волга»-такси с потушенными фарами и с Калиной за рулем. Братья быстро вымыли руки с мылом. Оставшуюся воду из канистры вылили тут же, а пустую пластмассовую канистру забросили обратно в багажник. Кусок мыла выбросили в ближайшую урну. Машина рванула с места, выехала на Окружную дорогу и понеслась, удаляясь от Борщаговки все дальше и дальше.

Домой в Смоленск два брата вернулись с двумя ТТ в дорожной сумке.

А в это время вокруг пожара разгорелась нешуточная работа. Была вызвана собачка, которая умело довела сыщиков до леса и там стыдливо заскулила. Но ничего, тоже польза. Значит, враги где-то там рыскают по лесу.

Но, все равно, были подняты по тревоге сотрудники райотдела и участковые, которые пошли по квартирам всех им знакомых хулиганов, бандитов и вообще ненадежных и подозрительных жителей Борщаговки. В квартиры звонили, заходили и нюхали носильные вещи подозреваемых, после чего быстро уходили. Все были дома и ни у кого на вещах запаха бензина не наблюдалось. Рыскали всем миром и наконец – удача!

В дверь нашей квартиры позвонили. Когда ошарашенные родители впустили участкового и какого-то опера, а это был Гордиенко, то меня дома и не обнаружили. Горячо! На вопрос: «Где ваш сын?» родители ответили, что уехал в гости к товарищу по местам боевой славы. Оперативник, уже предвкушая удачу, выразил уверенность:

– И, конечно, адреса, куда уехал ваш сын, вы не знаете?

Они не знали. Уже жарко. Но тут проснулась моя сестра и сообщила, что вот она, как раз-то, и знает. Когда я

уезжал, то сказал ей:

– Могу загулять и если понадоблюсь кому-то срочно, то вот адрес друга, – а это был Филин, – у которого я остановлюсь.

Ну, конечно, всем понятно, что это неуклюжие отговорки. В общем, почти поймали.

– Вывернется, сволочь, – сказал Гунько, когда ему доложили об удаче. – Давайте звоните в эту тьмутаракань, пусть пошлют участкового по этому адресу. Пусть убедится, что его там нет, и составит протокол. Вот тогда мы этого гада и прищучим.

Тогда милицейская машина работала четко и слаженно. Глубокой ночью в дверь Филина позвонили. Толик открыл, как был, в кителе прапорщика на голое тело, и увидел милицейский наряд из трех человек.

– Что надо, мужики?

– Разрешите войти? Нам срочно нужно составить протокол.

– Ну, входите, если надо. Проходите в комнату. Выпить хотите?

Они хотели, но стеснялись. В комнате, кроме Филина, они обнаружили меня и двух девок. Пьянка-гулянка шла всю ночь и даже не собиралась закругляться. После того как у меня очень внимательно проверили документы и проездные билеты, которые я, почему-то, не выбросил по прибытии, самый младший приступил к составлению протокола о моем наличии, а двое других выпили с нами по маленькой. Меня спросили:

– Что за сыр-бор? Почему тебя так усиленно ищут?

– А я знаю? Местные менты давно на меня зуб имеют. Когда-то отец моего товарища устроил их начальнику понижение в должности. Вот и мстят. Товарища подставили, а меня все никак не подставят.

«Подставили, подставляют». Ведь немыслимо слышать от советского человека такое. Это родные-то органы правопорядка? Но старший меня не одергивал, надеялся выпытать у пьяненького военную тайну, которую он точно знает, раз его по всей стране разыскивают.

– А что там случилось? – Продолжал дурковать я.

– Не знаем. Кто-то что там натворил. Какая-то диверсия или поджог. Думали, что ты. А ты здесь.

– А, если диверсия, то это друзья Мамонта мстят начальнику, – выговорил я заплетающимся языком.

– Какие друзья, какого Мамонта? – Оживились мои новые собутыльники.

– Да посадил начальник одного там местного авторитета. Какое-то тухлое дело. Я толком и не знаю. А у него целая банда была. Вот, скорее всего, и мстят, – уже совсем пьяный выдавил я из себя.

Ну, все. Протокол составлен. От меня пьяного все равно уже никого толку. Выпили еще на дорожку, извинились и в путь. Наряд, особенно старший, были очень довольны. Во-первых, выпили на шару, а, во-вторых, вроде бы, раскрыли серьезное преступление. Раскололи пьяного разыскиваемого. Может еще и наградят. Ну, а я, вместе с веселой компанией, продолжил пьянку, прерывающуюся игрой на гитаре и прочими развлечениями.

Собравшихся прямо с утра в кабинете Гунько оперативников, очень устроила такая версия про месть банды Мамонта. Все живо обсуждали варианты, как можно накрыть подозреваемых. И только один Гунько молча смотрел на всех, как на умалишенных. Он уже все понял.

Обратно я отправился уже на пару с прапорщиком Сухим. Правда, он поехал на поезде, а я пошел на скоростном катере «Метеор» по реке. Да оно и понятно – назад мы везли еще два ТТ.

Рисковать мне нельзя, и нам срочно нужны эти волыны, а Сухому – деньги. Так что пришлось ему брать разрешение и собираться вместе со мной в дорогу. Моя поездка получилась очень плодотворной. Во-первых, волыны, а, во-вторых, Филин за это время успел сойтись с начальником штаба этой исправиловки. Договорились, и за небольшие-таки деньги, что Сухой получит направление в интересующее нас военное училище. Возраст ему еще поступать позволял.

– Да как же я поступлю? – все волновался мой подопечный.

– Очень просто. Возьмешь и поступишь, – только и отвечал я ему, не раскрывая всей этой военной тайны.

А дело было так. Мой одноклассник Святой, будучи старше всех нас на целых полтора года, и по этой причине слывший опытным ловеласом, серьезно встречался с очень расположенной в плане брака с ним девицей из нашего же класса. Марина не желала проживать дальнейшую свою жизнь в этом, иначе, честно говоря, нашу Борщаговку и не назовешь, гетто. Не хотела она в дальнейшем бедствовать и жить от зарплаты до аванса.

Но Святой подвел – учиться дальше после окончания школы отказался. И его участь была решена. Марина вышла замуж за очень перспективного молодого человека с прямыми связями в Москве. Такого перспективного, что ему было обещано беспрепятственное поступление, со временем, в Военную академию Генерального штаба, а, стало быть, и генеральское звание. Выйти-то она вышла по любви, а осадок, все равно, остался. Первая любовь – она же не ржавеет.