Под ногой Нади что-то хрустнуло, и голоса замолкли. Таиться больше не было смысла, и полицейская, раздвинув широкие ветви какой-то зелени, вышла к говорившим.

– Прошу прощения, господа, что прервала ваш разговор, я не намеренно. Андрей Сергеевич попросил кое-что проверить…

– Ничего, мы уже закончили, – кивнул Долгорукий. Камердинер только стрельнул в него взглядом.

– Я могу идти, Ваша светлость?

– Ступай.

Илья поклонился, развернулся и пошел к выходу в кухню, по дороге улыбнувшись Наде. Несмотря на то что разговор, кажется, был не из легких, глаза молодого человека сияли. Связано ли это как-то с обещанием прожить подаренные двадцать лет мудро?

Граф повернулся к барышне.

– Вы искали меня?

– Нет, просто прогуливались, – стараясь, чтобы ее голос оставался спокойным, отвечала полицейская. Долгорукий прищурился.

– О, эти оздоровительные прогулки после завтрака, – он улыбнулся. – Всё лучше, чем узнать, что случилось с вашим дядей, верно?

Надя мгновенно вспыхнула.

– Может, желаете составить нам с Его высокородием компанию?

– Ну что вы, – рассмеялся мужчина тихо. – Я не сумасшедший, чтобы нарушать интимный момент промеж двух влюбленных.

– На с Андреем Сергеевичем ничего не связывает, – отчеканила полицейская. Между прочим, совершенно честно.

– Как скажете, Надежда Ивановна. Могу я или идти, или вы хотите мне устроить допрос с пристрастием?

Пожалуй, Наде бы хотелось. Наган, с которым она не расставалась, оттягивал карман и буквально умолял приставить дуло к высокому лбу графа. Но полицейская сдержалась, спрятала руки за спиной, сжимая их там со всей силы в кулаки.

– Не смею вас задерживать, Ваша светлость.

Граф с достоинством кивнул и неторопливо прошел мимо Нади, туда же, куда недавно направился камердинер. Барышня подождала, пока его шаги стихнут, и только после этого позволила себе расслабиться, выдохнуть. Она сама не понимала почему Долгорукий вызывает в ней такую бурю эмоций. Было в графе что-то такое, от чего её внутреннее профессиональное чутье било в набат. Но кроме разговора с изобретателем, который, по сути своей, был лишь досужими сплетнями и предположениями, у Нади на графа ничего не было.

Она решила немного пройтись, прежде чем возвращаться к Андрею. Перспектива забраться на второй этаж пугала, а потому сейчас необходимо было расслабиться, немного подышать. Взгляд упал на высокие окна зимнего сада. Вот, заодно выполнит просьбу мага – выглянуть в окно, посмотреть, что там нынче с погодой.

За окном по-прежнему стоял февральский день. Солнце лениво ползло к зениту, отражаясь на белоснежном покрове земли. Надя прислонилась лбом к холодному окну, чувствуя, как вместе с ледяным прикосновением приходит краткое облегчение. За последние сутки она пережила больше, чем за всю свою жизнь. Мысли снова и снова возвращались к магу. К его серым, внимательным глазам, к поцелую. В груди скрутился теплый и сладкий комок, который жаром растекся по всему телу.

Повинуясь какому-то детскому порыву, Надя дернула дверь сада и сделала шаг вперед в снег. Холод тут же окутал её своими колючими объятиями, прокрался под тонкую ткань блузки, пощипывая влажную спину. Однако горячей голове стало немного легче. Девушка раскинула руки, зажмурилась и запрокинула голову. Вот бы ещё снег пошел, чтобы можно было ловить снежинки языком, как в детстве.

– Не замерзнешь, Снежная королева?

Надя обернулась. В дверях стоял Андрей. Солнце многократно отражалось в его серых глазах, делая их почти прозрачными. Он улыбался и немного щурился. Удивительно, как за столь краткий промежуток времени совершенно незнакомый человек может стать столь родным?

– С льдинкой вместо сердца не мерзнут.

– Вот уж точно, – Голицын рассмеялся, протянул руку. – Заходите, Надежда Ивановна, у вас вся юбка вымокла. А я бы очень не хотел, чтобы вы простудились.

– Не хотите тратить магию на моё лечение? – Надя все-таки повиновалась. Вложила свою руку в ладонь мага, ступила обратно за порог зимнего сада. Подол и правда весь вымок, на него налипли комья снега.

– Не хочу, чтобы вы вовсе болели, – Андрей аккуратно присел перед барышней на одно колено, уже знакомым жестом потер ладони друг об друга, и провел вдоль подола. Снег растаял, от ткани пошёл пар, и скоро юбка была совсем сухой. Маг, не вставая, поднял взгляд на барышню. Он хотел сказать так много и одновременно не знал, с чего начать. Он бы, пожалуй, обнял её колени, прижался, да так бы и стоял до скончания всех времен. Но вместо этого маг лишь молча взял тонкую ладошку с мозолями от оружия, и поцеловал кончики пальцев.

Надя почувствовала, как ноги её подкашиваются, от затопившей её нежности. Хотелось запустить пальцы в русые волосы, чуть оттянуть на затылке, чтобы в ту же секунду впиться острым поцелуем в эту насмешку над собой и всем миром.

Их глаза встретились. Дыхание перехватило, пальцы их переплелись…

– Надо идти, – едва слышно проговорила Надя.

– Надо идти, – тихо вторил маг.

Но никто из них так и не смог пошевелиться.

Где-то под стеклянным куполом раздался переливистое птичье пение. Оно вплеталось в тихое журчание воды и создавало какую-то особую гармонию в саду.

Постойте, птицы?

Эта мысль, кажется, пришла в голову обоим. Лица дознавателей удивленные застыли, они взглянули друг на друга, проверяя, не послышалось ли. Но кто-то из птичьих с очень звонким голосом вновь завёл свою трель.

– Это пеночка, – улыбнулась Надя.

– Откуда знаете? – Андрей неторопливо поднялся, не без сожаления выпустил руку барышни.

– Дядя рассказывал. Он так любил их пение, что специально привез несколько особей в сад. Удивительно, что они ожили только сейчас, – улыбка у полицейской была мечтательной. Она смотрела на Андрея, но как будто сквозь, вспоминая, видимо, что-то приятное.

– Да уж, удивительно, – маг вскинул голову, пытаясь рассмотреть источник звука, маленькое серое тельце, которое было способно издавать такие красивые трели, но не смог.

– Думаю, и вправду нужно идти. Дядя заждался своей очереди, – через паузу произнесла Надя. Андрей только кивнул. И они вместе двинулись прочь из зимнего сада в тишине, сопровождаемой песней пеночки, время от времени касаясь друг друга пальцами.

По дороге им удачно встретился Остин, который тихо о чем-то переговаривался с сыном по-английски. Дознаватели предупредили дворецкого о том, куда направляются.

– С Богом, – с легким акцентом ответил дворецкий, перекрестив молодых людей в дорогу.

Второй этаж встретил их тишиной, сумраком и пылью. От последней Андрей уже, признаться, успел отвыкнуть. К хорошему так быстро привыкаешь, что он почти и позабыл, что только недавно и такой же серой пеленой запустения были покрыты остальные два этажа.

Дознаватели встали перед распахнутой дверью в Овальный зал. Надя с опаской заглянула внутрь и отвернулась, желания входить туда ещё раз не было. По спине бежали мурашки при одной мысли о странных видениях.

– Налево – гостевое крыло. Там спальни для тех, кто останавливался гостями у Владимира Александровича. Направо – хозяйское.

– Полагаю, нет смысла оттягивать неизбежное? – Андрей пожал плечами и первым шагнул в сторону закрытой двери.

Приемная хозяина особняка пахла затхлостью. Сумрак, скопившийся в отдаленных углах комнаты, казался Наде живым, таил в себе опасность. Напряженная всем телом, полицейская все же шагала рядом с Андреем, не отступая ни на шаг. Крепко вцепившись в наган, который несколько успокаивал своей тяжестью, Надя с подозрением осматривала каждый сантиметр комнаты, вздрагивала от малейшего шороха.

– Помните тот свет, что привёл нас к особняку? – Андрей подошел к кофейному столику рядом с удобным на вид диванчиком, попытался рассмотреть узор на деревянной поверхности.

– Конечно, помню, – раздраженно отозвалась Надя. Забудешь такое.

– Я могу ошибаться, но, мне кажется, что свет был в одной из этих комнат.