– Что-то случилось? Рома в порядке? – Андрей совершенно не помнил, Дуня перед ним или Груня. И силясь вспомнить имя барышни перед собой, даже не заметил, что ручка, придерживающая его за локоть, никуда не исчезла.

– Нет-нет, все хорошо, – поспешила его заверить горничная. Эта была та из сестёр, которая в первую минуту приглянулась Андрею. С большими и красивыми глазищами, чуть ниже ростом, и не имеющая, в отличие от своей сестры, ужасной привычки по-бабьи ныть. – Ваше высокоблагородия, все молчат, не понимают, что происходит. Это так страшно, – пожаловалась барышня, подвигаясь всё ближе. – Гадаем, что же там, в мире за это время произошло…

Эффект внезапности испарился, и до Андрея начало доходить, что именно хочет от него горничная. Он скосил глаза на пальцы, которые вцепились в его локоть, улыбнулся как можно очаровательней, накрыл своей ладонью, горячую ладошку девушки, намереваясь её мягко отстранить.

– Прошу вас, – маг запнулся, так и не решившись назвать горничную по имени. – Не тревожьтесь понапрасну. Уверен, ещё до вечера мы…

Все его попытки отстраниться потонули втуне. Барышня вцепилась как репей – не отцепишь. Сделала решительный шажочек вперед и прижалась к Андрею, нарушая всякие возможные и невозможные правила приличия.

– Ваше высокоблагородие, лишь на вас вся надежда, – вздохнула она томно, припадая к груди мага. – Прошу, не осуждайте простую девушку за то, что она словно мотылек на свет, летит к теплу и защите.

Андрей набрал побольше воздуха в грудь, чтобы уже решительно дать горничной отставку, но та, видимо, почувствовав его порыв, вскинула испуганно голову. Кончиками пальцев она быстро накрыла его губы.

– Ах, не говорите ничего! Но терпеть больше сил нет. А что, если опять заснем? Сгинем лет на сто? – шептала она торопливо. – Знаю, что грех, всё на себе возьму. – И тёплые губы стремительно накрыли его.

Штабс-фельдфебель пал под натиском чужой решительности и абсолютной убеждённости в собственных силах. Андрей до того опешил от происходящего, что даже не сообразил отстраниться. Только и успел подумать, что судьба над ним странно смеялась. В любой другой ситуации он бы уже сам давно зажал миловидную горничную в тёмном коридоре, ощупывая тонкой форменное платье. Но теперь ничего внутри него не шевельнулось навстречу девичьему порыву. Наоборот, внутри что-то шевельнулось мерзкое, и перед внутренним взором возник образ Наденьки.

Он не увидел, почувствовал взгляд на себя, тяжёлый, прожигающий насквозь. Поспешил отстраниться от горничной, решительно отодвигая ее от себя. Повернул голову, чтобы наткнуться на взгляд синих, отливающих каким-то демоническим желтоватым отблеском от ламп глаз.

Надя так и замерла на последней ступеньке лестницы, не решаясь ступить дальше. Картина, открывшаяся ей, подняла темную муть со дна души. Кольнуло обидой. Она тут бегает по особняку с языком на плече, а он – обжимается с Груней?!

Ей показалось, что грудь рвет щипцами от рвущегося наружу крика отчаяния. Титаническим усилием полицейская собрала волю в кулак, развернулась и поспешила обратно наверх, поднимая юбку, совсем забывая, зачем спускалась в подвал.

– Надежда Ивановна! – слышалось следом. – Надеж…

Полицейская громко хлопнула дверью, отрезая все звуки из подвала. Секунду размышляла, куда сбежать, и поспешила в левое крыло особняка, подальше от основного общества. Ей необходимо было побыть одной.

Первую комнату Надя сама не заметила, как пролетела. В гостиной сбавила шаг, чувствуя, как в груди перестает хватать воздуха, стоило перевести дух. По инерции полицейская дошла до другого конца комнаты, остановилась, лишь услышав голоса за дверью. Только Надя хотела прислушаться, как открылась дверь, из которой она пришла. На пороге возник штабс-фельдфебель.

– Надежда Ивановна…

Полицейская шикнула на него, приложила палец к губам, нахмурилась страшно, отчаянно показывая, что нужно молчать. Но Андрей Сергеевич, благо, был не из глупых. Он тихонько прикрыл дверь за собой и на цыпочках поспешил к Наде.

– Так я о том и толкую! – горячился один из собеседников за дверью. – Капитан-дознаватель, – фыркнул он презрительно. Гадать было нечего, этот голос принадлежал изобретателю. – Вот увидите, завтра тут ничерта не останется, а барышня будет в бриллиантах при дворе. А вы видели её жениха?

«Жениха?»,– едва в голос не возмутилась Надя. Возмущение её красноречиво отразилось на лице. Андрей бесшумно подавился смехом.

– Жениха? – второй собеседник звучал почти столь же удивленно, как и внутренний голос Нади.

– А как же! – опять усмешка. – Какой ещё идиот попрётся в такую даль зимой? Ещё и пешком, если верить этой парочке. Посулила ему несметные богатства иль ещё чего.

Теперь уже настала очередь Андрея хмурится.

– Рано судить, – мягко оборвал гневную тираду собеседник изобретателя. – Мне – напротив, господин маг показался весьма приятным человеком.

– Долгоруков, – одними губами произнесла Надя. Андрей кивнул соглашаясь.

– А вот племянница Владимира, – задумчиво тянул гласные граф, – Я знал её мать. Скверная, склочная баба. С первого взгляда видно, что дочь пошла в Юлию…

Полицейская рванула вперед, дернула ручку, чтобы ворваться и высказать, всё что она думает о надменном идиоте Долгоруков. А заодно и о его новом, или старом, друге. Но войти Надя не успела, Андрей одной рукой перехватил её за талию, оттягивая от входа, второй закрыл рот рукой. Голоса за дверью затихли. Маг, тем временем, тянул брыкающуюся полицейскую за занавесь, которая отделяла две части гостиной. Она была сейчас собранной сбоку, так что могла скрыть двух шпионов лишь наполовину.

– Тихо, я умоляю, тихо! – шептал на самое ухо Андрей. Было слышно, как к двери приближались шаги. Но вместо того, чтобы добиться от полицейской покорности, Андрея цапнули за палец.

Но вместо того, чтобы добиться от полицейской покорности, Андрея цапнули за палец. Он едва не взвыл, но руку не отнял. – Рано раскрываться, – торопливо зашептал он, – ради бога, Надежда Ивановна, молчите, я укрою нас.

Всего мгновение, и Надя согласно кивнула. Андрей поспешил наклониться. Она думала, чтобы отвязать занавесь, однако на руках мага заструился синий огонь. И полицейская увидела, как их ноги исчезают. Там, где Андрей проводил ладонями, проходила рябь, и они… становились невидимыми?

Маг аккурат дошел до пояса, как дверь открылась. Андрей прервал свое занятие и снова притянул Надю к себе, прижимая к груди.

«Как Груню», – зло подумала полицейская. Немедленно захотелось этого самоуверенного павлина пнуть или на ногу наступить. Но пришлось задержать дыхание.

Сквозь небольшой зазор между стеной и занавесью, Надя видела чужие ботинки. Они вышли из дверей, остановились. Это был граф, по всей видимости, осматривался. Полицейская, вжавшись щекой в грудь, под которой глухо стучало то ли её, то ли чужое сердце, с ужасом думала, что сейчас Долгоруков их заметит.

– Что там, Ваше высокородие? – раздалось откуда-то из глубины.

– Как будто ничего, – через паузу, наконец, отозвался Долгорукий. – Дурное место, – пробормотал он себе под нос, и ботинки скрылись за дверью.

Они ещё немного так постояли, а потом полицейская всё же дала волю гневу, и пнула мага по колену.

– Дьявол! – зашипел Андрей, хватаясь за невидимое колено.

– Хам! – громким шепотом заявила она, уже собираясь уйти. Но маг схватил её за руку, разворачивая к себе. – Не смейте ко мне прикасаться!

– Да какая муха вас укусила?

– Меня? – Надя задохнулась от возмущения. – Позвольте напомнить вам, милостивый государь, что это вы только что зажимали мою горничную в подвале.

Андрей замолчал, чуть прищурился, вглядываясь в лицо полицейской, а потом… улыбнулся.

– Вы просто, сударыня, ревнуете.

– Я? – на мгновение сквозь шепот прорезался голос, пришлось замолчать, застыть, прислушаться. Но за соседней дверью по-прежнему шел разговор, слов не разобрать. – Вы мне и за ломаный грош не сдались. Убийца!