— Я не зря спрашивала, что случилось, — ответила Рьяна, глядя мне в глаза. — Связь с мертвыми оборвалась, по крайней мере, я не смогла их почувствовать и взять под контроль. Ни одного из тех, что лежали вокруг вас. Хорошо бы исследовать их кровь, чтобы понять… но ученых среди нас нет. Надеюсь, университет отреагирует на случившееся и кого-нибудь пришлет.

Слова Рьяны повисли в воздухе.

Выходит, это не сивиллы отступили, а… им пришлось, ведь связь исчезла? Я думала, их напугала летящая вверх земля, но правда: чего бояться? Все летит на головы мертвецам, а уж они выдержали бы. Меня следовало добить, это логично… но не получилось из-за разрыва связи.

— Вы еще хотите осмотреть лагерь? — Рьяна изобразила вежливую улыбку, хотя думала явно о другом. — Если да, то пройдемте, иначе скоро стемнеет.

Я бы предпочла еще посидеть под навесом, попить водички и в себя прийти. Меня не отпускало, все эти мертвые игры заставляли нервничать и ерзать на месте. Впервые я поняла Яниса, который когда-то жаловался на некромантию и не мог собраться в кучу… кто бы мог подумать, что мне придется на его месте побывать. Я знала о науке, знала о мертвых, я все знала… но знать и чувствовать связь с землей, при этом не понимая, как этим чувством управлять… страшно совершить ошибку, сделать что-то не так. Некромантию можно изучить, как и другие отрасли мертвой науки, а у меня учебника нет и не будет. Не будет рядом учителя, который направит и подскажет, как делать правильно, а как не стоит. Ничего не будет.

Пора заканчивать с нытьем, ведь дальше могут случиться вещи и похуже. Но роль Новой Крови страшила своей неотвратимостью. Возможно, поэтому я так нервничала и не могла взять себя в руки.

Когда-то мы с Дарланом фантазировали о будущем, которого ни у одного из нас не будет. Надо мной висело смертельное пророчество, над ним… его мутная личность, не способная жить как нормальные люди. Но каким-то невероятным образом наши фантазии о будущем двигались в одном направлении — в сторону жизни обычной, лишенной интриг Храма, заговоров противников короны, политических переговоров. Земля даровала мне новую жизнь, это правда. Но лишила этой простой мечты, ведь роль Новой Крови обязывает быть в центре всех событий. Отныне и… до конца.

Рьяна водила меня по лагерю, что-то рассказывала… ее история была складной, заранее подготовленной, и сильно отличалась от тех ужасов, что поведал ранее Шим. Поначалу я думала, что это театральное представление для меня лично, но потом поняла, что Рьяна вполне себе искренна, хоть и недоговаривает. Ей нравится лагерь и нравится его история, нравится рутина, строгий порядок, мертвые и планы по отражению атак. Вопрос угла восприятия, не более. Кому-то жизненно необходимо чувствовать себя важным, незаменимым. Делать великое дело. Карабкаться вверх, завоевывать титулы и награды. Кто-то в этом лагере на своем месте, и появление Новой Крови этим людям как кость в горле.

Не знаю, что за план у Мертвой Земли, но она безжалостно кинула меня в гущу событий, туда, где меня никто не ждал. А ведь есть еще Александр… король. Настоящий король Мертвоземья, Гранфельтский, повелитель мертвых. Что будет с ним, с нами? И это лишь один из множества назревающих вопросов.

Рьяна старательно выполняла свою задачу: рассказывала, показывала, но я шла за ней и думала обо всем том, что грядет. Лагерь прошел мимо меня. Кажется, мне не показали ни одной ямы с мертвыми, не рассказали об экспериментах Хакона Армфантена… но все это я только отмечала, запоминала как факт. Меня ничего не трогало, кроме мыслей о будущем. Они навалились так резко, взлетели в голове вместе с комьями мертвой земли, и теперь летали в безумной лихорадке.

— Ваше величество! — голос Рьяны заставил вздрогнуть и сосредоточиться.

Перед нами стоял Хал, его лицо ничего не выражало, но смотрел он на меня так, словно все на свете понял. Обычный его взгляд, как всегда невыносимый, но от него неотделимый.

— Я продолжу сам, — обратился он к Рьяне.

— Конечно, — она еще раз кивнула и ушла по тропе.

Мы с Халом остались вдвоем. Его взгляд потемнел ровно настолько, чтобы я поняла: он уже все знает.

Хал жестом пригласил прогуляться до берега.

Мы шли вдвоем, хотя впечатление может быть обманчивым. Вряд ли король может вот так запросто бродить в пограничном Аллигоме, не опасаясь за свою жизнь. Значит, у нас точно есть зрители.

К вечеру поднялся ветер, и чем ближе мы подходили к воде, тем более влажным и пронизывающим он был. Ноги вязли в песке… как ни странно, эта прогулка пошла мне на пользу, я перестала прокручивать в памяти произошедшее и видеть летящую вверх землю, и приняла все как данность. Невероятная скорость для девушки, что годами не могла отпустить принца и шагнуть в дальнейшую жизнь, пусть и короткую.

— Как твои переговоры? — устало спросила я. Усталость обрушилась от ощущения, что меня вот-вот поставят в угол за нехороший проступок, чтобы в другой раз неповадно было. А мне в угол не хотелось, и вообще… поздно со мной такие практики проводить. И показательно молчать тоже поздно. От лагеря мы давно отошли, а Хал все хмурился.

— Успешно завершились.

— Прямо-таки успешно?

Хал кивнул.

— Я и раньше подозревала, что у тебя невероятный дар к убеждению, но чтоб он был настолько хорош… — присвистнула я от неожиданности. — Судьи, надеюсь, мертвая наука не шагнула и в эту область? Махнул рукой — и все вокруг согласны на все, что его величество скажет, даже если это величество на днях оскорбило целую семью. Хотя… да, сейчас понимаю, что это глупость, иначе… — я притихла, решив не продолжать.

— Иначе что? — Хал криво усмехнулся. — Позволь угадать: ты решила, что такое средство я бы первым делом на тебе испытал.

— Ничего такого я не решила.

— Неужели?

— Возможно, я хотела это сказать, — пришлось сдаться, раз передо мной человек, имеющий привычку читать все мои дурацкие мысли. Делать ему больше нечего, в самом деле…

Мы дошли до воды и резво повернули в сторону города — волны бушевали нешуточные, а промокнуть насквозь не хотелось. Да и на берег выкинуло столько льда, что постоянно приходилось вилять.

— Хотела сказать, но передумала, потому что у нас любая неверная фраза — начало скандала?

— Не преувеличивай, я вообще скандалить не умею.

— А я не хочу.

— Ага, поэтому ты шел и драматично молчал половину дороги. Не забывай: мне тоже приходилось в театрах бывать, о драматических паузах наслышана. Но… Судьи, это глупо! — я усмехнулась и головой покачала, не веря, что из ничего мы оба смогли выжать практически ссору. Лучше остановиться, пока не поздно: — Так что там с переговорами?

Хал покосился на меня и вздохнул:

— Я понимаю, что ты делаешь и зачем. Этим же занимаюсь я сам, но разница в том, что я вижу, как это неправильно и что это путь в никуда, и стараюсь действовать иначе. Ничего страшного, если тебе хочется прямо сейчас назвать меня сволочью и послать подальше. Просто сделай это, Ида. Закричи, скажи, что лагерь — преступление против законов Мертвоземья, что ты зла и ненавидишь меня за увиденное. Ударь меня, в конце концов. Только не держи в себе и не подбирай мучительно слова, иначе каждый наш разговор превратится для тебя в пытку. Иногда лучше наткнуться на острый угол, просто чтобы узнать, что он существует, чем потом… все развалится из-за глупого страха наткнуться на острый угол.

Он был прав, конечно. Как иначе.

Хал всегда видел меня насквозь, понимал лучше, чем я себя понимала. Вот и сейчас сходу распознал мои слабые попытки уйти от неприятного разговора, как раньше распознал нежелание обсуждать прошлое. Потому что я правда боялась всех тех острых углов, что вопьются в кожу, а может, даже в сердце. Один скандал, другой, третий, бесконечные взаимные претензии… неужели мы по-другому просто не умеем и никогда не сможем? Хал прав, молчать вечность не получится, все неизбежно накопится и взорвется. Но что он предлагает взамен? Те самые постоянные скандалы? И эта альтернатива видится ему спасением? Или он полагает, что в какой-то момент острые углы перестанут вырастать перед нами каждый новый день?