Мы долго петляли вдоль густых насаждений причудливого сада, серости неба не хватало, чтобы все разглядеть, и замечала я лишь тени, иногда высокие, почти с меня ростом, а иногда мелочь под ногами. Дарлан шипел, чтобы не сходила с тропы, не топтала чужой труд. Не замечала за собой такой неловкости, ведь с тропы я не сошла ни разу, что не мешало Дарлану шипеть и дальше.

— Ты намеренно меня злишь, — поделилась я догадкой. — Все время провоцируешь ответить, цапнуть в ответ! Можешь не стараться, скучно участвовать в искусственном конфликте.

В ответ Дарлан рассмеялся и отправил меня в беседку, сам растворился в саду.

На месте сидеть было скучно, я отправилась исследовать растения вокруг беседки, попутно прислушиваясь к звукам раннего утра. Думала, что ни за что не пропущу чьи-то шаги, но в итоге пропустила и не заметила подошедшего сзади человека, пока тот не заговорил:

— Ты смотришь на фьюрус. Удивительное растение, очень необычное…

У беседки стоял пожилой мужчина. Его волосы были полностью белыми, настолько, что светились в темноте, а улыбка располагала улыбнуться в ответ. С этим я не спешила, но плечи расслабила, точно зная, что атаки не будет. Будет хорошо, приятно и многословно.

Словно прочитав мои мысли, мужчина обогнул меня и присел рядом с причудливо изогнутым кустарником:

— Фьюрус имеет глубокие корни и человеческую душу, ведь чем больше он стремится наверх, к свету, тем глубже его корни впиваются вниз, в мрак и глубину. Как и человек, фьюрус не умеет вовремя остановиться, к сожалению. В какой-то момент мрак поглощает еще вчера прекрасное растение.

— И это нельзя остановить?

— Можно. Нельзя одолеть силой — покоряй умом, — мужчина указал за землю: — Туда вкопаны каменные емкости, вовремя останавливающие рост корней.

— Много труда ради пары кустиков.

— Лопата была не в твоих руках, а у меня другая шкала измерений.

Мы вернулись к беседке и сели напротив друг друга. Я пыталась понять, что нас связывало в прошлом, и не находила интуитивного ответа. Озарения опять не вышло. Спасибо, в этот раз хотя бы обошлось без кровавых видений…

— Дарлан привел меня сюда, а я не знаю, зачем, — разговор я начала первой, надоело чувствовать на себе чужой изучающий взгляд. — Вы ведь не расскажете мне важных секретов, верно?

— Могу назвать свое имя. Луциан.

— Ваше имя я уже слышала сегодня. От самого Дарлана.

— Что думаешь о Дарлане?

Я пожала плечами:

— Мутный.

Луциан рассмеялся, добродушно и как-то по-стариковски приятно, словно он был милым дедушкой, задумавшим вдруг встретить рассвет за долгой беседой с любимой внучкой.

— В таком случае, легко понять, почему ты здесь, — отсмеявшись, сказал он.

— А теперь вы расскажете, какой он хороший и что ему стоит верить?

— Хороший? Вряд ли. Не лучше других, не хуже. С целями и амбициями — человек как человек. Но кое-что важное есть в этом человеке, Ида: с детства ему привита любовь, как многим растениям на Мертвой Земле привита способность выжить там, где выжить они никак не могли. И есть одна лишь разница: способность растений поддается контролю, а человеческая эмоция либо растет, либо растворяется во времени за ненадобностью. Годы показали, что в Дарлане привитое прижилось и разрослось под воздействием множества факторов, и цветет теперь буйным цветом. И цели его, и амбиции тесно переплетены с чем-то важным.

— Не человек, а цветущая грядка, — хмыкнула я. — По вашему замыслу я должна почувствовать себя дурой? Если так, вам удалось: ничего из сказанного я не поняла.

— Лучше быть глупцом при своем мнении, чем мудрецом на основании чужих суждений, — ничуть не расстроился Луциан.

Голова кипела от услышанного, я не могла понять, к чему идет этот разговор, и совсем его не контролировала, чувствуя себя мелкой и какой-то незначительной. И еще действительно очень глупой, потому что говорить на равных с этим человеком не могла, мудреных фраз в запасе не нашлось. В отличие от этого Луциана, Дарлан чувствовался мне равным, ему я могла ответить все, что душе угодно. Не стесняясь, не сомневаясь. А тут… все было очень странно.

— Почему я вижу кровь? — вопрос вырвался внезапно. Я посмотрела на Луциана, его светлые глаза ярко выделялись на лице и, казалось, светились мудростью. — Я видела кровь в городе, в театре… даже у себя дома.

— Кровь — это дар Земли, наша связь с ней. Может, она говорит с тобой?

— Но я не понимаю, о чем.

Луциан пожал плечами, не сводя с меня внимательного взгляда.

— Ты учил не только Дарлана, но и меня, верно? — зашла я с другой стороны.

— Верно. Ты была младше, строптивее и не было ни единого признака, указывающего, что из тебя выйдет толк. Хорошим воином ты не стала, как и хорошим стратегом. Но жизнь была бы скучной, люби мы только идеальное. Ты такая, какая есть. Не лучше других, не хуже. С амбициями и целями, пока не живая, но уже не мертвая. И кое-что важное есть и в тебе, Ида…

Я затаила дыхание, ожидая ответа, но Луциан тянул.

— Что же? — не выдержала я.

— Когда узнаешь, распорядись знанием с умом. Помни: победивший множество людей силен, но победивший себя — могущественен.

Дарлан был прав — к такому количеству мудрости стоит готовиться заранее. Мне нестерпимо хотелось уйти, но и остаться тоже хотелось. Что-то держало меня рядом с Луцианом. Он казался человеком, который знает все. Быть может, просиди я с ним дольше, тоже узнаю нечто сокровенное?

Я потерла глаза и решила перейти на тему более понятную:

— Где вы были, когда дворец разрушился?

— Прямо здесь. Где мне еще быть?

— А после?

— Тоже здесь. Ты не помнишь, но когда-то я обезал, что в королевские распри лезть не стану, возраст не тот, запала нет. Молодые сами должны разбираться, иначе движения вперед не будет.

— Пустой город не похож на движение вперед.

— Шаг вперед, два назад, — пожал плечами Луциан, — бывает и так. Как ни одно растение на Мертвой Земле не вырастет без должного усердия, так и человек ничему не научится без достаточного количества трудных попыток и даже шагов назад.

Опять он за свое!

Словно прочитав мои мысли, Луциан засмеялся:

— Утомил? Прости. Это стариковское — чем больше мне лет, тем больше умных мыслей хочется озвучить, а ну как что-нибудь приживется, пустит корни на благодатную почву.

— Дарлан хочет, чтобы я ушла за стену, — я внимательно наблюдала за реакцией Луциана. Его лицо не дрогнуло — либо он и так все знал, либо не видел в этом ничего удивительного.

— А ты сама чего хочешь?

— Выжить.

— А если скажу, что ты выживешь и здесь?

— То… — я растерялась, но Луциан понял:

— Все равно уйдешь. Ты знаешь, что там, Иделаида?

— Новый мир, построенный новым королем. Подлым захватчиком и разрушителем, с которым меня связывало что-то… личное, — в памяти сразу всплыл золотистый конверт с жалким: «Прости», я не сомневалась, что послание это когда-то не дошло до меня. Не было отправлено и покоилось под грудой бумаги, как ненужный мусор.

Луциан протянул руку, погладил мои пальцы и сказал:

— Ты справишься.

Это звучало благословением в долгий путь.

Город мы с Дарланом покинули до рассвета, остановились на безлюдной развилке в ожидании повозки, что должна отвезти меня ближе к Тенету. В город Вилив, от которого полагалось добраться до стены на своих двоих.