В США эту роль холуев американской буржуазии выполняют прагматисты-инструменталисты, мистики-спиритуалисты, националисты-расисты и космополиты, неомальтузианцы, идеалисты-семантики, томисты и т.п. В Англии наряду с неомальтузианцами и космополитами подвизаются неореалисты, логические позитивисты, фидеисты-социологи и фидеисты-«естествоиспытатели». Во Франции распространены такие «течения», как неотомизм, интуитивизм, экзистенциализм, в Западной Германии – идеализм фихтеанского и гегельянского толка, экзистенциализм и т.п. Буржуазия для того и создаёт многочисленные разветвления идеалистической философии и социологии, чтобы разными приёмами добиться одной цели – растления сознания масс, укрепления своего господства <…>.

Выражением маразма буржуазной философии является распространение в США и Англии так называемого семантического идеализма. Семантические идеалисты – типичные субъективные идеалисты, отличающиеся от махистов разве только тем, что они объявляют «элементом» всего сущего не ощущения как таковые, а слова, грамматические формы и т.п. Соответственно этому задача философии сводится ими «к анализу», т.е. к идеалистической фальсификации языка. Наука, по мнению семантических идеалистов, должна отказаться от сопоставления своих положений с объективной реальностью, от проверки своих выводов практикой. Объективная реальность – это-де лишь слова, выражения. Следовательно, наука обязана сравнивать слова, предложения лишь с другими словами и предложениями, считая эти слова и предложения обозначением субъективного состояния человека, его ощущений. Семантики утверждают, что все заблуждения, как в теории, так и на практике, происходят от того, что люди вкладывают в слова объективное содержание, рассматривают слова как обозначение неких объективно существующих вещей. Вследствие этого возникает «лингвистический хаос» – люди в сущности не понимают друг друга и, больше того, превратно понимают друг друга и окружающие явления, принимая слова за вещи и воюя с ветряными мельницами. Отсюда-де все социальные конфликты; между тем стоит лишь людям поближе узнать и научиться лучше понимать друг друга, как исчезнут всякое зло и несправедливость на земле. Философы-семантики активно проповедуют эту выгодную для буржуазии ложь. В свете трудов И.В. Сталина по вопросам языкознания реакционная сущность семантического идеализма становится в особенности очевидной.

Среди многих сотен наёмных учёных лакеев буржуазии едва ли найдётся один, признающий неразрывную связь языка с развитием общества, с деятельностью и творчеством народных масс, не извращающий эту связь. Все они занимаются пережёвыванием произвольных конструкций, надуманных хитросплетений, изобретают всякого рода логические фокусы, суля путём магических комбинаций, предложений и слов найти выход из всех бед и зол современного капиталистического мира. Р. Карнап, о котором мы уже упоминали, старается свести вопросы философии и логики к синтаксису, убеждая при этом, что правила сочетания слов в предложениях и расположение предложений в речи условны, произвольны и что не существует каких-либо объективных закономерностей, которые бы их определяли. С точки зрения субъективных идеалистов, не только внутренняя структура языка не имеет никакой закономерности, внутренней логики, но и формы языка произвольны, субъективны <…>. Недаром семантические идеалисты всю эту область знания – законы развития языка, человеческой речи, состояние словарного запаса и т.д. именуют «тёмными дебрями языка» <…>.

Идеалистическое истолкование основных проблем языкознания такими буржуазными языковедами, как Соссюр, Мейе, Шухарт и др., привело буржуазную лингвистику к явной деградации <…>.

Разоблачая Н.Я. Марра как упростителя и вульгаризатора марксизма, товарищ Сталин показывает, что Марр в своих ошибочных взглядах в ряде пунктов прямо смыкался с идеалистическими теориями буржуазного языкознания <…>.

Новейшие открытия марксистской науки, особенно же учение И.В. Сталина о языке, дают в руки последовательного материалиста огромной, разящей силы оружие против любой разновидности семантической философии. Субъективные идеалисты старались закрепить реакционные вымыслы логического позитивизма с помощью семантических спекуляций. Своим гениальным обоснованием основных законов развития языка товарищ Сталин доказал полную беспочвенность и научную несостоятельность семантического идеализма. Сталинский анализ основоположений научного языкознания камня на камне не оставил от попыток логических позитивистов опереться в борьбе против материалистической философии на выводы языкознания. Подлинно научные выводы в области языкознания, сформулированные товарищем Сталиным, наголову разбивают все попытки семантического обоснования субъективного идеализма <…>.

Марксистские положения по вопросам языкознания, выдвинутые и обоснованные товарищем Сталиным, опрокидывают и наголову разбивают всевозможные ухищрения семантиков-идеалистов. В свете сталинского исследования совершенно очевидно, что все ухищрения семантиков-идеалистов, выхолащивающих реальное общественное содержание языка и пробавляющихся субъективистскими конструкциями в области языкознания, должны быть и будут похоронены.

Семантические мракобесы сознательно запутывают вопрос о сущности языка, делают всё для того, чтобы подорвать любовь народов к своему родному языку, как к орудию общения людей, к национальной форме культуры.

Главный тезис, на котором сошлись все разновидности реакционной, идеалистической, семантической философии, состоит в том, будто «язык не выражает ничего рационального» <…>.

Чего только при помощи подобного рода «философии» не обосновывают буржуазные идеалисты-семантики!

Одни из них оправдывают ведущиеся империалистами войны, стремясь выгородить поджигателей войны, отвести негодование масс, которым они говорят:

Другие, как небезызвестный человеконенавистник-неомальтузианец В. Фогт, опять-таки скрывая от масс источники и причины нищеты, бедствий, голода, безработицы, обращаются к языку, к семантике, стараясь внушить, будто человек не может выразить словами действительность и будто в этом причина ошибок, несчастий и бед. Третьи, как это делает С. Чейз, призывают подвергнуть семантическому анализу такие слова, как «труд» и «капитал», «прибыль», «коммунизм», «капитализм» и другие, с тем чтобы люди поняли, наконец, что им собственно не о чем спорить, что они могут жить в мире. Дело дошло до того, что приказчики американских монополистов в комиссии Организации Объединённых Наций по вопросу о правах человека выступили с протестом против запрещения фашистской деятельности и фашистских организаций в США, Англии и других странах, так как, по их мнению, понятие «фашизм» слишком неопределённо <…>.

Нет нужды более подробно говорить о том, кому служат взгляды семантических мракобесов. Так, казалось бы, отвлечённые проблемы языка, мышления, гносеологии оказываются в условиях буржуазного общества подчинёнными интересам господствующих эксплуататорских классов. Едва ли возможны более наглядные свидетельства служебной роли философских взглядов идеологов современной империалистической буржуазии.

И.В. Сталин, неопровержимо доказав связь языка со всей жизнью общества, зависимость развития языка от развития общества, обратил в прах буржуазную идеалистическую лингвистику.

Пути развития языкознания в нашей стране после Великой Октябрьской социалистической революции определялись следующими общественно-историческими факторами: а) утверждением и развитием в нашей стране нового общественного строя – социалистического; б) многонациональным составом Советского государства и коренными изменениями в нем положения народов, его образующих, и отношений между ними, а в связи с этим – открытием новых путей для культурного развития этих народов; в) особой культурной ролью русского языка, как языка мировой по значению русской литературы, культуры и науки. Великая Октябрьская социалистическая революция еще более повысила международное и межнациональное значение русского языка, изучение которого стало кровным делом всех народов Советского Союза и все шире распространяется за рубежом. Развитие языкознания, определяемое этими факторами, протекало в условиях выработки новых – марксистских – основ научного исследования при воздействии: научного наследия, оставшегося от прежнего времени, и развивавшейся по своим путям зарубежной науки о языке. Без осмысления этих социально-исторических причин и условий нельзя понять ни глубокого своеобразия хода развития советского языкознания, ни особенностей его содержания, ни его нынешнего состояния. Рост культуры народов Советского Союза с общими для всех них и национально специфическими чертами, расцвет отечественной науки, распространение всеобщей грамотности и, в связи с этим, расширение в социалистическом обществе сфер употребления как русского, так и иных национальных письменных литературных языков – все это вызвало напряженную деятельность советских языковедов, направленную на углубленное теоретическое и практическое изучение структуры и закономерностей развития самых разнообразных языков больших и малых народов нашей страны <…>.