- Здесь раз в год или по особым случаям собирались выбранные народом Старшие городов и крупных деревень для того, чтобы решить, что делать и как жить дальше.

- А Дом Клятв?

- Там стоял Малый Камень Истины, у которого приносили клятвы, - на этот раз ответила Лаириэль. – По сути, это был единый комплекс… Одно здание. Когда-то мы с Лайром давали там семейную клятву.

- А я в восемнадцатом клялся служить Советской Республике… - присоединился Лайрасул.

- А вот при мне было уже новое здание, - грустно улыбнулась Туйлиндэ. – И Большой Камень Истины… В 32-м я у него давала воинскую присягу. В 41-м мы с Исилом… Исилендилом дали Клятву. Уходя на войну…

Окраина города походила на все тот же Зареченск… Такие же типовые «сталинки» и дворы-сады, посреди которых буквально терялись дома. Только дорога была из все того же «лавалина», да все было как-то более масштабно что ли. Но вот, наконец, они подъехали к какому-то дому, где и остановились. С виду здесь все походило на какую-нибудь мелкую конторку – на здании даже висела табличка с названием какой-то плотницкой артели и реклама мебели ее производства… Выйдя из машины, они н6есколько минут подождали пока чекистка ходила внутрь – после чего распахнулись ворота, и она загнала машину внутрь, выгнав вместо нее другую. Неприметную «Победу» без всякого бронирования.

- Внутригородская машинка, - глядя на удивленную физиономию Василия, пояснила квентка. – За пределы города на такой не выпустят…

Быстро покидав внутрь все вещи, они поехали дальше, постепенно забираясь ближе к центру города, где сталинки-четырехэтажки сначала сменились построенными в том же стиле десятиэтажками, а потом вдруг… Такого Василий прежде никогда точно не видал!

Весь центр города был застроен построенными в весьма странном стиле, но весьма изящными высотками… Металл, стекло и бетон, но при этом оно совершенно не походило на вульгарно-безвкусные «башни» крупных городов XXI века. Скорее здесь каждое здание можно было считать произведением искусства – с тщательно продуманными формами, обилием декоративных элементов… Все выглядело каким-то легким, словно невесомым – и даже казалось странным, что что-то подобное вообще может быть построено и не разрушится. И все это – в окружении парков, фонтанов, каких-то небольших зданий лаволиновых тротуаров и многочисленных скульптур. В основном – статуй молодых девушек-эльфиек в легких платьицах, выглядящих столь настоящим, что в темноте и спутать с живыми квентками несложно будет… Хотя, помимо них, были и непременные памятники товарищам Ленину, который в этом мире был точно таким же, как и в его, так и гному-Сталину с усами и небольшой бородой. Впрочем, обычного в центре города не было практически ничего… Даже фонарные столбы были в виде каких-то высоких деревьев, а сами фонари – плодов этих деревьев. Впрочем, сама широченная улица с аллеей и трамвайными рельсами по центру и идеальным лаволиновым покрытием тоже словно сошла с рекламных плакатов… И повсюду – прогуливающиеся после учебы или работы «ушастые». Родители с детьми… Идущие в обнимку, а то и, совершенно ничего не стесняясь, целующиеся на глазах у всех, парочки, которым, будь они людьми, с виду можно было бы дать лет по двадцать… Но этим, скорее всего, было минимум тридцать пять, а скорее – все сорок с хвостиком.

Частенько попадалась на глаза и советская символика, которая здесь тесно переплеталась с квентийской… Большинство надписей было на квентрине, однако по просьбе Василия Лаириэль прямо по ходу переводила их на русский. «Решения XIX съезда КПСС в жизнь!» и «Люди и квенти – братья навек!», «Слава Великому Октябрю!» и то самое «Правда и справедливость!», что было в виде рун записано на флаге КССР, «Сила в правде!» и совсем уж квентийское «Верность слову – верность Народу!»

- Изменивший клятве не имеет права считаться частью народа, - на этот счет пояснила Туйлиндэ. – Он предается проклятию – и ни один Верный не протянет ему руки, не скажет ни слова, не станет помогать. Он становится изгнанником, кому нет места среди квенти – и сама жизнь в республике станет для такового невыносимой.

- А как узнают, что перед тобой клятвопреступник? – удивился Василий.

- У изменившего несмертной Клятве Верных, данной перед Камнем Истины, на лбу появляется штамп в виде руны… «изменивший священному слову», так будет точнее всего по-русски.

- И от него нельзя избавиться?

- Можно… Если тот, кому он давал слово, перед камнем истины простит его.

- А не получится: «Ты меня прощаешь – или пулю в голову?» - непонятно почему решил съехидничать Василий.

- Нет, - усмехнулась чекистка. – Камень проверит добровольность дачи клятвы… А сам клятвопреступник даст смертную Клятву Верных, что не причинит никакого вреда ни ему, ни кому-либо из его семьи, близких или знакомых. Или умрет…

- Не просто так великородные уроды принципиально не давали клятв перед Камнем… - заметил Лайрасул. – Даже уничтожить их пытались. Восемьдесят лет у нас не было ни одного действующего камня – все они были спрятаны по решению Совета Старших…

- И как тогда женились? – вспомнив рассказы Миримэ, поинтересовался парень.

- Давали клятву Старшему селения, - ответила Лаириэль.

Но вот вскоре они свернули с центральной улицы, и через пару кварталов пошли все те же вполне себе типичные «сталинки», а столбы-деревья сменились обычными, сваренными из стального уголка. Вскоре они остановились около одной из десятиэтажек, однако пошли не в нее, а еще пару кварталов прошли пешком – и заскочили в подъезд совсем уж неприметной четырехэтажки… Поднявшись на второй этаж, Туйлиндэ открыла неприметную дверь во вполне обычного же вида двухкомнатную квартиру.

- И как так получилось, что из небольшого поселка Квентийск превратился в республиканский центр? – пока готовился ужин спросил у всех собравшихся на кухне Василий.

К его некоторому интересу, тут была даже электрическая плита на кухне… На которой сейчас и готовили еду сразу две эльфийки. А еще в квартире были самые настоящие туалет с ванной, горячая вода, центральное отопление… Цивилизация прямо! Но вот однотонная отделка сразу явно показывала, что квартира эта «мертвая», где никто не живет на постоянной основе. Ибо квенти всегда стараются всячески украсить свое жилье. И странно, он-то всегда был человеком, но сейчас и на него оно тоже словно давило, угнетало – и это было странно… Он же не квент, по сути! Но избавиться от такого восприятия не удавалось…

- В республике же были и куда более крупные города?

- Были, - согласилась Лаириэль. – И сейчас есть… Но те города слишком «человеческие», даже если были основаны нашими предками. А нужен был символ Республики… И его решили строить именно там, где последние полтора века собирался Совет Старших.

- По сути, весь юг Республики, где когда-то жила большая часть наших предков, стал человеческим, - присоединился к объяснению Лайрасул – и, как ни странно, оно заинтересовало даже красавицу-чекистку. – Многие города были заброшены во время второго монгольского нашествия. Слишком много Верных погибло в той битве – и восстанавливать их просто не было смысла. Тем более, в лесах обороняться было куда легче. А потом… Численность людей росла куда быстрее нашей – даже тех, кого мы называем ассимилированными народами. Да и потом, при эльфийской династии, относились к ним куда лучше, чем к нам. Пытались противопоставить их нам…

- Почему цари не любили квенти? – заинтересовался Василий.

- Потому, что Голдштейн-Готторпы – потомки «высших» эльфов! – уверенно заявил на это Лайрасул. – И они хотели уничтожить наш народ!

- На самом деле не все так просто, - едва заметно поморщившись, задумчиво произнесла Туйлиндэ. – Царям нужны были квенти… И в то же время не нужны.

- В смысле? – заинтересовался Василий.

- Им нужны были «чудские» воины, маги и лекари, некоторые ремесленники… Но им нужны были не Верные, а покорные холопы. Которые будут частью феодальной системы, со своими князьями и помещиками, с бесправными ремесленниками и крестьянами. Платящие подати и выполняющие все, что от них потребуют. Им интересны были наши девушки как жены знати, чтобы иметь долгоживущих потомков… Когда же мы отказались и дали отпор – цари лишь сменили подход. Они создали из предателей Народа дворян и их слуг и стремились морально раздавить, лишить смысла жизни, уничтожить всех несогласных. Противопоставить нам, как защитникам границ, созданное из людей и орков казачество.