— Да ты дурак, там точно «те»!

Сатоши лишь хмыкнул. Все эти идиоты вокруг думали лишь о деньгах, но главным ведь было удовольствие от процесса, азарт. Затаив дыхание, он поставил на четное. В этот раз-то повезет, да?

Дилер приподнял чашку…

Четыре и пять.

— Нечет!

В ответ Сатоши издал тяжелый прискорбный вздох. Чего и следовало ожидать.

— Ну что? Следующий раунд! Кто участвует?!

«Отыграться всегда можно!» — шептал голосок в голове. Но Сатоши еще раз припомнил, сколько денег у него осталось, и со вздохом отметил, что ему и правда стоит остановится — иначе, в случае очередной неудачи, крысиное рагу становилось куда более реальным. Черт возьми, ему стоило не играть в маджонг на прошлой неделе…

И, когда он уже встал, собираясь покинуть это злачное местечко, толпа неожиданно загудела:

— Эй, дилер! Да он жульничает!

— Выигрывает уже пятую раздачу! Как пить дать!

И взгляды всех присутствующих обратились в сторону мужчины, на которого указал один из возмутившихся, что сидел в самом углу. Насколько помнил Сатоши, он действительно выигрывал все пять партий, что, конечно, ставило под сомнение честность. Но были же удачливые засранцы, разве нет? Тем более, он не буянил, хоть на том спасибо.

Ощерившись, один из возмущенных результатами игры зарычал:

— Слышь! Что-то я тебя здесь не видел! Ты вообще местный?!

— Может, из корпоратов, а?

— Да-а-а! — загудела толпа, подхватив боевой настрой. — Пришел дурить нас!

— И так нас всего лишили, так еще и удовольствие отнимаете?!

Взбешенная толпа начала медленно подниматься со своих мест, игнорируя пытавшегося утихомирить всех дилера; Сатоши тоже поднялся, но продолжил наблюдать за всем со стороны. Он закурил, зная, что если сейчас начнется драка, то неудачников всегда можно будет втихую обобрать.

В конце концов, хорошая драка — тоже развлечение.

Напряжение нарастало с каждой секундой.

Мужчина, против которого взъелась толпа, молчал до последнего момента, лишь ухмыляясь, но стоило кому-то ткнуть его в плечо, он мгновенно вскочил на ноги и демонстративно вывернул свой воротник на своем пиджаке…

В эту же секунду толпа замолчала. Повисла пауза.

Сатоши присмотрелся, и имплант защелкал, приближая картинку. Изображение стало крупнее, и поначалу были видны лишь пиксели, но затем, после обработки, он наконец рассмотрел, что на воротнике виднелся значок якудза.

Хмыкнув, удачливый мужчина обвел затихшую толпу рукой.

— Так вот как у вас тут все играется, да? Я прихожу отдохнуть после тяжелого дня, и меня, члена «Союза 109», обвиняют в жульничестве! Меня, человека из семьи, который защищает вас, червяков, от этих гребанных корпоратов! — он шумно втянул носом воздух. — Как несправедливо, черт подери! Вот было бы нехорошо, если бы об этом кто-нибудь еще узнал…

И в это мгновение дилер пискнул:

— Не надо, чтобы об этом кто-то еще узнал!

Толпа мгновенно потупила взгляд.

— Может, кто-то хочет извиниться передо мной? — якудза поднял взгляд сначала на толпу, а затем опустил ее на трясущегося дилера. — Скажем, по десять тысяч с человека… Тогда, может быть, я бы и забыл об этом досадном недоразумении.

Раздался постепенно нарастающий шепот, а затем на скатерти перед якудза начали появляться скрученные резинкой купюры. Несчастный дилер по белизне лица теперь мог посоперничать с простыней, на которой проводилась игра, и, когда он достал свои десять тысяч, якудза цокнул:

— О нет, с тебя двадцатка. Ты же их не успокоил, черт подери.

Рядом раздался шепот:

— Господин… У меня всего девять тысяч… — в ответ на что раздался звук глухого удара. Якудза, не долго церемонясь, отбросил его в сторону пинком. Раздался скулеж, деньги разлетелись в стороны.

Цыкнув, он прошипел:

— Ну и какого черта ты тогда пришел сюда играть к уважаемым господам? А ну быстро собрал и принес сюда!

Затем, якудза развернулся.

И уставился Сатоши прямо в диод.

— А ты че, особенный?! Уважаемого человека оскорбили, чего ты промолчал?

Диод резко поднялся кверху — Сатоши закатил глаза. Много он таких «уважаемых господ» перевидывал, конечно; это была простая городская крыса, что слишком много выпендривалась, только и всего. Но лишних проблем не хотелось, тем более, что он был на мели, поэтому Сатоши лишь промолчал.

Он проследил за тем, как якудза вразвалочку подошел к нему и возмущенным тоном зашипел:

— Ты же видел, что оскорбляют уважаемого человека, с этим-то окуляром, а! — заглянул он в диод. — Видел же наверняка! Можешь, ты жульничал?! Проигрывал не случайно?! Пытался такого, как я, обыграть?! Да вот только я удачливый, а ты всего лишь сраный киборг! Куча мусора, которая пытается быть чем-то значимой!

Когда ответа не последовало он возмущенно поджал губы.

— Ты че-нибудь скажешь, а?!

Сатоши в ответ шумно выдохнул.

— Ну ты и клоун ебаный.

В следующую секунду, возмущенный подобным, якудза ударил Сатоши в лицо. Это было неожиданно — от такой-то крысы, но удар прошелся по стыку хрома и кожи, поэтому значимого урона не нанес, лишь разодрал этому позеру кожу на костяшках.

Глазной имплант Сатоши недобро защелкал, загораясь красным.

— Мужик, иди отсюда подобру-поздорову нахер.

— Ты не понял что ли, а?!

— Это ты чего-то здесь не понял.

— Ты это видел, а?! — он начал тыкать значком Сатоши прямо в лицо. — Я из «Ичимару-Кью», ублюдок! Я, если захочу, ваш притон тут сожгут! В следующую секунду братки подъедут! Хочешь?! Позвоню! Прямо сейчас! Если ты передо мной на колени не встанешь!

В следующую же секунду якудза замолчал — потому как, безо всяких прелюдий, к его подбородку оказался приставлен пистолет. Сатоши медленно взвел курок.

— Сынок, я не знаю, куда ты пришел… — вздохнул он. — Здесь городских ублюдков не шибко жалуют. Ты с босодзоку дело-то имел, болван?

Вместо ответа поначалу якудза издал непонятный булькающий звук, затем сглотнул — и кадык при этом соприкоснулся с холодной сталью оружия. Глаза у него начали нервно бегать из стороны в сторону.

— Так ты… — Сатоши прижал ствол к глотке сильнее, и вместо осмысленного ответа тот вновь издал череду сдавленных звуков.

— Знаешь, кто такие «Курошиши-дзоку», сынок?

Якудза нервно рассмеялся.

— Да кто ж их не знает-то?.. А ты что, из них? Что-то плаща-то на тебе не видно!

— Плащ мой в стирке, кровью забрызгало, — деликатно ответил Сатоши, заметно поправляя свою фирменную куртку.

Следующая реакция его приятно удивила: вместо дальнейшего пустого разглагольствования якудза медленно поднял руки и нервно выплюнул:

— Ладно, ты можешь идти. Но остальные… мне еще по пять тысяч будут должны.

Толпа испуганно задрожала, не шибко понимая, что происходит.

— Мы работали с такими как вы, — продолжил якудза, шумно сглатывая, — вы парни не промах. М-можешь идти. Только… это, пушку убери.

Очевидно было, что несмотря на свой пафосный и грозный вид, этот придурок перед ним ничего из себя не представлял. Вздохнув, Сатоши бросил:

— Забирай свой выигрыш, сынок, и проваливай отсюда к чертовой матери. А остальное отдай честным людям. Они-то тоже, как ни крути, выиграли и проиграли.

Пушку он так и не убрал.

Возмущенно скривившись, якудза едва заметно кивнул — пистолет под подбородком этому знатно мешал — после чего буркнул что-то нечленораздельное вроде согласия.

— Только давай без резких движений. А то, знаешь, пальцы как-то дрожат.

… и в эту же секунда якудза дернулся.

Но не в попытке вывернуться из ситуации; в его кармане заиграло нечто отвратительно увядающее, словно кто-то пытался сыграть некогда звонкую мелодию на медленно разряжающейся кассете, попутно вбросив это дело в стиральную машинку. В полной тишине эта мелодия играла около минуты, пока, нервным голосом, якудза не бросил:

— Это мой телефон.

Сатоши очень шумно выдохнул и процедил:

— Я тебе чуть башку не снес. Давай бери!