Тот не стал даже возражать. Молча он подошел к бедолаге и, приставив пистолет прямо в глазнице, спустил курок. Если бы не глушитель, то Ибараки наверняка бы их услышал, но, к счастью, они разобрались с этой проблемой гораздо тише, чем предполагал Сакура. Ну, то есть, все еще громко, но для атмосферы общего пиздеца, что тут творилась, вполне даже скромненько. Возможно, думалось ему, когда он смотрел на стекающие по стене мозги вперемешку с кровью, им удастся застать Ибараки врасплох и застрелить и его тоже. Тягаться с ним в перестрелке совершенно не хотелось.

Но что теперь?

— Смотри и учись, — хмыкнул Сатоши, и, схватив труп за плечо, выстрелил в него уже чужим пистолетом, подобранным тут же. В комнате прозвучал громкий хлопок, и Сатоши заголосил: — Шеф, твою мать! Тут крыса!

В эту секунду Сакура отвлекся и поднял голову наверх. Потолки тут были высокими, метра четыре точно, даром, что склад. Поднял, просто потому, что ему почудилось, будто бы там что-то шевелилось. И в эту секунду в его памяти пронеслось то, что с Ибараки была еще одна проблема, с которой он не хотел связываться — шиноби по кличке Камаитачи.

Она смотрела на него с потолка, свесившись, цепляясь всеми конечностями и сверкая в полумраке алыми глазными имплантами. В эту секунду у Сакуры от лица отлила краска; а на костюме Камаитачи ярким неоном зажглись все огни. Под маской не было видно, улыбалась ли она, но судя по тону — да, и Камаитачи радостным тоном бросила:

— Ой! Попалась!

Когда в гараж залетел один из целой своры подчиненных Ибараки, Акеми вжалась в стенку и пискнула, потому как тот мгновенно уставился на них, явно приметив, что они не спешили на выручку остальным. В полумраке и густом дыму ей, казалось, удалось спрятаться достаточно хорошо, чтобы взгляд неожиданного гостя лишь скользнул по ней, затем остановившись на Хотару; и, мысленно извинившись перед ней, она проскользнула в соседнюю крохотную комнату, которая, как она помнила с изображений камер, вела к к офисным помещениям.

То, зачем Ибараки была нужна целая свора офисного планктона, что-то раболепно печатающего на компьютерах, понять ей было сложно. Впрочем, тут она была не ради этих загадок.

За другой дверью была целая куча холодильников, что озадачило ее еще сильнее. Интерес заиграл красками ярче, и, решив, что никому не будет худо от того, что она просто заглянет одним глазком в то, зачем же «Расемону» была нужна такая огромная морозильная камера (на владельцев комбини они не тянули), Акеми проскользнула внутрь.

… окей, в холодильниках и правда было мясо.

Ну, хромированное. Акеми с любопытством взглянула на чьи-то отрезанные руки. Такая практика была ей знакома: ею частенько пользовались торговцы органами на черном рынке. Сначала добывали тело с кучей имплантов, а затем аккуратно выковыривали мясо, продавая хром по-новой. Неудивительно, что «Расемон» занимался подобным, это был довольно выгодный бизнес. Ой, сколько тут всего интересного! Вот бы это продать, на пару посещений чайных домов точно хватило бы!

В остальных холодильниках было пусто.

Акеми оглянулась, скосив взгляд на выход из камеры.

Хотару бросилась вперед, однако, даже густого тумана не хватило для того, чтобы бесшумно проскользнуть к противоположным гаражам. На выходе ее грубо схватили за руку; тот самый парень, что вошел внутрь, уставился на нее и бросил:

— Погоди! — после чего взгляд его приобрел подозрительные нотки. — Эй, а ты…

В отличие от остальных, Хотару не стала менять маску на ту, что носили ребята «Расемона» — ее обладала большинством удобных функций, и, в сравнении с дешевой пластиковой поделкой с рынка, была куда удобнее в бою. Но, разумеется, по стилю она немного выбивалась: и если в обычное время можно было бы соврать и придумать, что это была просто дань нынешней моде, то сейчас, когда все вокруг рыскали в поисках их славной четверки, такое объяснение точно не сработало бы.

Выбора не было.

Из костяшек на ее руках выскользнули когти, и Хотару ударила.

Когда из рассеченных глотки безымянного парнишки хлынула кровь, она встряхнула рукой и выпрямилась. Все это и правда жутко напоминало времена работы на «Йошивару»; кровь вновь бурлила под адреналином, а в глазах стоял алый туман. Как в старые времена. Как в старые времена. Как в старые…

Позади раздались шаги, и Хотару резко оглянулась — там, в глубине гаража, стояли двое. В руках у одного был зажата дешевая катана, другой же целился в нее из пистолета. Они были слишком далеко для того, чтобы мгновенно очутиться рядом с ними и убить — но у нее не было времени, чтобы разбираться и с ними тоже.

Кулаком она ударила по кнопке закрытия гаража и проскользнула наружу, услышав, как о металл ударилась шальная пуля.

На секунду Сакуре показалось, что Камаитачи подмигнула ему, после чего отпустила одну руку, второй (и ногами, с крючками на обуви) продолжая крепко цепляться за потолок. Он даже не успел среагировать, когда из ее запястья, указанного прямо на него, вылетела тонкая светящаяся леска и вонзилась ему прямо в оголенный участок шеи.

Перед глазами замелькали красные цифры — Камаитачи начала взлом, он понял это, когда пистолет выпал из рук. Аугментация конечностей была полезна в работе, но ее точно так же можно было легко взломать, и именно это сейчас Камаитачи и сделала, фактически лишив его возможности шевелить руками хоть как-нибудь.

Он попытался было дернуть шеей, чтобы сбросить провод, но попытка не увенчалась успехом — как и выстрел Сатоши, от которого Камаитачи с легкостью уклонилась. Он двинулся вперед, явно намереваясь закончить начатое, и прошипел:

— Блять, Кайя! Тут какая-то херня, твоего поля ягодка!

И выстрелил повторно, но уже из своего пистолета, почти мгновенно следом.

Такого Камаитачи не ожидала, и, замешкавшись на секунду, она поймала сразу же несколько пуль и обмякла. Впрочем, когти, вбитые в потолок, позволили ей висеть и дальше, правда, уже в бессознательном состоянии; и, пока Сатоши подходил к ней ближе, наверное, собираясь стащить ее и вышвырнуть за дверь (Сакура знал, что вряд ли они станут добивать ее — среди шиноби не было принято убивать друг друга на миссиях, это считалось дурным тоном), он кое-как сорвал у себя с шеи леску и потянулся было за пистолетом…

Подумал об этом славном действии, но в эту секунду дверь напротив них, ту самую, где скрылся Ибараки, разнесло в щепки.

Он ощутил сильный удар в грудь, а затем его буквально отшвырнуло к противоположной стене, к трупу. И последним, что он увидел перед тем, как на секунду отключиться, была высокая темная фигура в алой маске демона, из чьей руки на него была направлена громоздкая дымящаяся пушка.

Сатоши резко обернулся, когда дверь позади него разорвало, а корпоратика отбросило к противоположной стене; он встретился взглядом с Ибараки, чья рука трансформировалась в пушку, и, когда оттуда с тихим шипением вылетел картридж зарядки, он низким угрожающим тоном зашипел:

— Так это вы, хуесосы, тут все устроили.

И в ту секунду, когда Ибараки бросился вперед, явно решив закончить дело привычным методом — старым добрым мордобоем, Сатоши возвел пушку и навел на него. Все, что было дальше, произошло одновременно: Ибараки ударом отбросил его назад, в предбанник, а сам Сатоши выстрелил ему почти что в упор. После повисла немая пауза; и, пока он потирал очевидно формировавшийся синяк на груди, Ибараки отстраненным взглядом смотрел на то, как медленно у него из раны и рта, протекая сквозь маску, начала хлестать кровь. Вот так и заканчиваются легенды. А разговоров-то было!

Подняв голову на Сатоши, Ибараки просипел:

— Ну ты, бля…

Когда Акеми выглянула наружу, она столкнулась взглядами с одним из расемоновцев. И тут же мысленно выругалась — стоило сидеть в холодильнике и не отсвечивать, хотя бы до тех пор, пока шум снаружи не утихнет окончательно. Это было бы не очень честно, зато безопасно… Ладно, нет, все равно рано или поздно ее бы заметили. Сейчас все на любой чих косо смотрели.