До Краснодара колонна проскочила быстро. После этого Кузьма отпустил всех в лагерь под командованием Варганова. Они пошли по объездной дороге в сторону Марьевской в сопровождении лейтенанта Мамонтова.

Солнце светило уже вовсю. На полях начала появляться трава, а на деревьях и кустах листва. Снег везде практически уже пропал.

Кузьма и Носов пересели в милицейскую машину Суворова. «Форд-Транзит», «Урал» с задержанными направились в центр города к зданию ФСБ. На улице города было много людей, спешивших на работу. Кузьма потрогал небритую щеку и чему-то улыбнулся.

У здания ФСБ их уже ждал полковник Науменко с группой офицеров.

– Товарищ полковник! – попытался доложить Кузьма.

– Не надо доклада и так вижу! – ответил Науменко, пожимая руки Кузьме и Носову.

– Вот сдадим арестованных и можно по домам? Или есть еще задания?

– Задания будут! Но позже! Вы сейчас отдыхайте. Молодцы! Одна ночь и такой улов. Надо постоянно ставить там заслоны.

Суворов тоже радостно заулыбался. Если сейчас отпустят, то можно успеть на юбилей отца.

Кузьма тоже улыбался. Успех безусловно был полный.

Вышло несколько солдат, которые надели наручники на задержанных, включая Нарсесяна, и увели с собой. Давешний полковник, что увозил задержанных с фуры и БМВ, вышел и подошел к ним.

– Ваши ребята, Владимир Александрович, доказали, что существует через наш край дорога в Чечню. И оружие, и наемники поступают туда регулярно. Полковник Берестенко будет уволен со службы, но предъявить мы ему ничего не сможем, кроме домика на Мальдивских островах стоимостью в 10 миллионов долларов. Но это, как говорится, к делу не пришьешь!

– Ничего себе! – присвистнул Кузьма, – это сколько ребят угробили из-за этого гада, а всего лишь со службы попрут?

– Берестенко – это только верхушка айсберга! Если потянуть – такие могут слоны и носороги выплыть!

– Так тяните, вытаскивайте! Чего ж вы ждете? У вас есть все! – разгорячился Кузьма.

– Да вот не потянешь! К примеру, ты бы смог арестовать дочку Президента?

– Я бы смог, если было бы надо, то и самого Президента!

Науменко и полковник рассмеялись.

– Смог бы смог, а кто ж тебе это даст сделать? Если у половины власть имеющих интересы денежные в Чечне и им выгодна эта война и кровь наших ребят!

Кузьма от негодования аж затанцевал на месте. Не мог он взять себе в толк, как это руководство страны воюет со своим народом и предает интересы страны.

– Спасибо тебе, Кузьма, за службу! – пожал руку Кузьме Науменко, – и твоим ребятам спасибо! Вы хорошо поработали и уровень вашей подготовки позволяет направить ваш отряд в Чечню для проведения специальных операций. Я думаю, что вы выйдете в Чечню крайний срок через неделю. Я приеду к вам лично и передам боевое распоряжение. Вы будете прикомандированы к частям спецназа ГРУ.

Полковник ФСБ с интересом посмотрел на Кузьму.

– Рад бы иметь тебя в друзьях! Меня зовут полковник Громовский Владлен Павлович! Надеюсь, что еще встретимся. Там встретимся!

– Теперь, Кузьма, в лагерь! Ребята устали, наверное.

– Спасибо и вам, ребята! – пожал Науменко руки милицейским лейтенантам, – вашему командованию будет дана прекрасная характеристика и предложение поощрить!

Те покраснели, а Суворов не выдержал и спросил:

– Товарищ полковник, а никак нельзя перевестись в отряд капитана 3-го ранга Гусаченко?

– Мы подумаем, товарищ лейтенант! – переглянулись между собой полковники, – Кузьма, ты у нас так лучших людей уведешь!

Кузьма радостно засмеялся.

– Плохие люди ищут плохих людей, а хорошие ищут хороших!

Милицейские УАЗики вывели «Уралы» и, гудя сиренами, мелькая поворотными огоньками, рванули в сторону станицы Марьевской.

Николай Николаевич упал на плечо Кузьмы и уснул. А Кузьме очень вдруг захотелось повидать своих стариков. Он представил, как они его ждут, вспомнил мамины пирожки и даже пса Джохара, который радостно ткнется ему в руку своим холодным носом. Он дал себе слово обязательно съездить до отъезда в Чечню в станицу Охотскую. «Уралы», натружено гудя, шли по пыльным дорогам Кубани.

Приехали к лагерю к двенадцати часам. Осипович был уже в лагере. Кузьму радостно встретили все офицеры.

– Все в столовую, там все разогрето и накрыто! – улыбнулся Осипович.

Бойцы радостно побежали сдавать оружие.

Кузьма с Осиповичем и Носовым пошли по дорожке к штабному домику.

Когда только после легкого перекуса голова Кузьмы коснулась подушки он сразу уснул, да так, что не слышал даже тех людей, которые заходили к нему решить какие-то вопросы.

По коридору штаба все ходили на цыпочках и когда кто-то начинал громко говорить его обрывали:

– Командир спит после ночи!

Кузьма с Осиповичем, Носовым и отцом Михаилом шли по дорожке от столовой к штабному домику.

– Мне кажется, что до ухода нам необходимо всем нашим бойцам разрешить пообщаться с родными и близкими и, прежде всего, женатым. Что вы думаете, отцы командиры?

– Обязательно надо! – сказал отец Михаил, – нельзя уходить, не дав этого сделать!

– Но это надо хорошо продумать с учетом полного заместительства! – задумчиво сказал Осипович, – помнить о том, что должна быть соблюдена, прежде всего, секретность нашего задания. Для этого нам необходимо разработать хорошую легенду нашего нахождения здесь. К примеру, сборы военнообязанных запаса, направленных для выполнения строительных работ. Простые сборы, простая работа, возможно, в ставропольском крае. И ничего более. Необходимо организовать транспорт до Краснодара или до ближайших станиц и также забрать людей назад, чтобы каждый не добирался в одиночку.

– Я прикину и согласую с Усковым и с Науменко! – ответил Николай Николаевич, что-то записывая в свой блокнот, – о людях надо думать, а если мы не будем это делать, то более это делать некому. Все же не на отдых в санаторий мы едем. Но здесь правильно сказал Леонид, что необходимо помнить о соблюдении военной тайны, даже при встречах с родными и близкими. Я разработаю легенду, согласую с вами, Кузьма Степанович, что можно говорить, что нельзя. Мы ознакомим всех, кого отпустим и только тогда мы сможем это сделать.

Вечером Кузьма и с ним человек 20 человек отправились к своим семьям в разные станицы края. Усков выделил машину, которая добросила всех до Краснодара, а оттуда все добирались на различных видах транспорта. Возвращение было назначено через сутки.

Кузьма в свою станицу добрался опять к ночи. Родители уже спали, когда он постучал в окно. Радости стариков не было предела. Отец хлопал Кузьму по плечу. Мать, обняв его, прижалась и просто не отпускала. Так и стояли втроем на крыльце и обнимали друг друга и лишь Джохар прыгал вокруг и не мог понять поведение этих людей.

– Вот, прибыл на побывку до послезавтрашнего утра! Если Пашка подвезет назад, то скажу ему спасибо! – сказал, стараясь держаться как можно бодрее, Кузьма, но чувствовал, что и на его глаза накатывают слезы.

Наконец отец первый сказал:

– Ну и шо мы тут стоим? Проходьте в хату! Ну, хватит слезы лить, все же хорошо! Кузя приихал!

В доме мать сразу загремела кастрюлями, накрыла на стол – ну как не накормить любимого и единственного сына.

Кузьма с удовольствием уплетал подогретый борщ.

– Ма, как вкусно, а добавку можно? – вытер рот рукой с лукавым лицом.

Отец и мать переглянулись.

– Ты, Кузя, прямо как в детстве! Совсем не изменился!

Все дружно рассмеялись.

Почти до двух часов ночи Кузьма рассказывал отцу, чем он сейчас занимается. Они стояли с ним на крыльце, пока мать стелила свежими хрустящими простынями постель.

– Плохо, сынок! Ты делаешь доброе дело, но никому оно сегодня не надо! – проговорил отец, внимательно выслушав Кузьму, – у нас в станице живет землячество чеченцев. Есть люди, как люди – приехали, работают нормально и живут по-человечески. А есть такие, что не дай Господь! По-тихому задирают казаков, в основном молодежь. Мальчишки лупятся, но не все просто – то одного порежут ножами, то другого. Мишку Шпилевого насмерть год назад порезали. Так сход был, постановили выселить всех. Но приехали из Москвы, уговаривали. Межнациональные отношения. Говорили, что нельзя портить межнациональные отношения. Что мы сами виноваты. А эти хотят мечеть в станице строить. Говорят, что мы на их земле живем. А у нас на нашу пенсию проживешь – вот и работаем с матерью и будем робить до смерти.