Мать горестно вздыхала, потихоньку вытирала слезы из глаз. Из Чечни в станицу начали приходить гробы и многие знакомые уже похоронили своих сыновей. Телевизор и газеты разрывались о несправедливости этой войны, сея свое смятение в души казаков. Сложно все это было понять простому человеку, каким был Степан Иванович, всю жизнь проработавшего в железнодорожных мастерских, а в Великую Отечественную прослужившему в войну в Кубанском казачьем гвардейском корпусе. Корпус прошел от реки Волги до города Брно в Чехословакии. Отец был награжден многими медалями и одним орденом Славы. Раз в году на День Победы отец с гордостью надевал все свои медали и орден и шел на центральную площадь Ленина общаться с однополчанами.

Под рюмку «женьшеневой», выставленной на стол Степаном, старики обсудили, кто из бывших однополчан остался еще жив, где живет, чем занимается.

Вечером Павло Дмитриевич засобирался домой, а когда к дому подъехала машина с сотником Макаровым за рулем, перед отъездом Павло Дмитриевич обнял Кузьму и Степана Ивановича, поцеловал руку Марье Петровне и пообещал обязательно еще приехать в гости.

С отъездом Павло Дмитриевича отец посерьезнел. Солнце зашло за горизонт и, возвращаясь от машины, он остановил Кузьму на крыльце и, закурив, сказал:

– Погодь, Кузя! Погутарим немного. Скажи честно, ты нас не опозорил? За что тебя с флота поперли?

– Все нормально, батя, не переживай! Я честно выполнял свой долг и ушел не потому, что выгнали, а потому, что понял, что служить в таком флоте больше не нужно стране.

– Ну-ну! – тянул свое отец. А теперь в казаки взяли командовать? Тебя же только стрелять учили из морских ракет. Лучше бы подумал, когда нас с матерью порадуешь внуками, а то смотри – голова седеть начала, а еще в парубках ходишь.

– Бать, не жми на больную мозоль! После смерти Зины мне ни с кем встречаться не хочется. Пойми правильно. Дай мне немного оглядеться, вот вернусь живым, обещаю через год вам внука.

– А коли не вернешься? Так нам с матерью что? Так и жить в то время, как у всех уже внуки бегают? Вон Натаха Вислогузенко или Алена Буняченко. Чем не невесты? Давай отпразднуй свадьбу и черт с тобой – иди на войну. Пусть хоть внуки будут, раз ты у нас такой непутевый получился.

– Батя, вот этого делать не надо! Я сам в себе разобраться хочу и сам решить, что мне и как быть! – начинал злиться Кузьма.

– Цыть, молодой! Рано тебе отцу перечить! Не надо голос на меня поднимать. Утро вечера мудренее. В следующий приезд пойдем вечерять к Гнату Буняченко. Давно приглашает в гости! – гнул твердо и упрямо свою линию отец, – наша Натаха приедет из Васюринской с семейством. Хоть сеструху увидишь.

Кузьма махнул на отца рукой и ушел в дом.

– Ты на отца рукой не маши! – услышал он вслед. – Не посмотрю, что офицер и командир, ремнем выдеру. Как меня мой батя драл!

Дома мать уже все убрала, помыла и, увидев Кузьму, горестно завздыхала.

Ужинали почти в полной тишине. Всю ночь мать с отцом о чем-то шептались в своей комнате.

Кузьма встал рано утром в четыре часа и занялся своей гимнастикой в восточном стиле. Потом пошел помогать матери – надо накормить скотину, птицу, выгнать на казачий луг за станицу буренку Машку. Быстро перекусил. В пять утра за Кузьмой заехал Паша Зленко.

– Кузя, как обещал, приехал! Доброе утро, Степан Иванович, доброе утро Марья Петровна! Добре почивали?

– Слава Богу! – пробурчал отец.

А мать вообще в сторону Паши и не смотрела, видимо, она по своему женскому пониманию считала, что именно он виновен в том, что Кузьму снова призвали в армию.

Кузьма обнял отца, расцеловал разревевшуюся мать.

– Кузя, помни, что я тебе вчера сказал! – шепнул на ухо отец, – я с Гнатом Буняченко обо всем уже договорился. Приедешь на денек перед Чечней. Отпразднуем свадьбу. А там внуки пойдут. Будет чем нам с матерью на пенсии заниматься.

– Бать, ты что? Хочешь Аленку Буняченко вдовой сделать? – шепнул Кузьма отцу на ухо, чтобы не слышала мать, – вернусь живым – все решим! Лучше кортик мой спрячь подальше, а то это личное оружие.

– Хреноватое вам выдают оружие, однако! Не порубишь, не кольнешь нормально, при необходимости колбасу не нарежешь на закуску. Так, игрушка! – он вынул кортик из ножен и, попробовав лезвие, вынес резолюцию, – вот у нас были шашки, не чета вашему холодному оружию. Был у нас в третьей роте казак Сёмушкин, так он шашкой за секунду мог колбасу порубать на равные кусочки на закуску. Жаль, погиб парень при переправе через Дунай.

Отец тяжело вздохнул, видимо, вспомнив Сёмушкина.

– Ладно, батя, прощевайте! – обнял Кузьма отца и поцеловал подошедшую к нему заплакавшую мать.

И Кузьма быстро схватил с тумбочки заранее приготовленный небольшой рюкзачок, куда сложил необходимые личные вещи, побежал мимо родителей к машине.

У машины мать догнала его и засунула Кузьме в руку какой-то тяжелый пакет.

– Здесь медок наш станичный, дед Вовка Макаренков подарил со своей пасеки. Пирожки с капустой тебе напекла ночью, какие ты любишь. Чай, заварка, сахар. Все, что может сгодиться! – глаза матери были красные от слез.

Кузьма, наверное, впервые подумал, сколько горя он принес родителям, сколько они его ждали и переживали за него.

– Что, достали родители? – улыбаясь, спросил Пашка, когда они отъехали от дома.

– Женить хотят до Чечни. А мне уже за сорок, и я сам в состоянии решить, как мне жить.

– Так правильно хотят, раз сам не шевелишься, а кого предлагают? – вроде как всерьез спросил Паша.

Мимо пролетали луга и пригорки. Зелень уже вступала в свои права и на кустах и деревьях зеленели первые молодые листки.

– Алену Буняченко предлагают!

– Ну, так что? Добрая девица, блюдет себя! Я б на ней сам женился, коли б не был женат. Молодая только, но так, зато за какого орла выйдет! Не отказывайся, Кузьма! Я к тебе сам в сваты пойду, а потом дружкой на свадьбе, ежели пригласишь! – то ли в смех, то ли всерьез предложил Паша.

Кузьма вздохнул и смотрел на пробивавшуюся зелень на деревьях вдоль дороги.

– Теперь сложнее воевать, нежели зимой. Зелень пошла. Жди засад, взрывов, нападений.

– Ты о зеленке думаешь, что «чехи» вышли к городам и поселкам, что дороги станут сплошными засадами для отряда?

– Точно, думаю! Теперь надо думать обо всем. Зимой проще воевать было. Кстати, кто придумал эти наши казачьи батальоны?

– Тут мне поступила команда из Краснодара, как и по всем другим станицам Краснодарского края, направить желающих и отслуживших в армии казаков в казачьи батальоны на пополнение, в имени «Генерала Ермолова», говорят, он большие потери понес в Грозном. Потом прошла команда на формирование нового казачьего разведывательно-диверсионного батальона «Тамань» у нас и на Дону батальона имени «Генерала Бакланова». От желающих, не поверишь, у нас нет отбоя! Даже пятидесятилетние приходят и просятся. Работы сейчас в станицах нет. Вот и рвутся показаковать на заработки в Чечню! – Паша задумчиво потер подбородок, – неподготовленных пошлешь, так потом не отобьешься от станишников, отвечать придется за «груз двести»!

Кузьма посмотрел на Пашку, который полностью развернулся к нему.

– Сплюнь, Паша! – вздохнув, проговорил Кузьма.

– А ты что думаешь, без потерь обойдешься? Нет, милый не получится! Там самые крутые спецназы кладут по полбатальона. А уж их как учили!

– Так что вы там порешали с командованием? – перевел на другую тему разговор Кузьма.

Паша посмотрел на него и продолжил:

– Разведывательно-диверсионный батальон с горной подготовкой – это не просто так, без специальной подготовки не пошлешь. Вот и решили устроить подготовку своих в Марьинских лагерях, благо, там армейская часть, приписанная к ГРУ, базировалась. Видимо, наши реформаторы чего-то не учли и не успели пропить и продать бизнесменам. Командование ГРУ пошло нам навстречу, тем более, что вы будете работать на них. Было на самом высоком уровне принято решение – обеспечить подготовку казаков всем возможным. Имущества у Министерства обороны осталось не на одну армию. Не все разворовали. А здесь в формировании батальона принимают участие и ГРУ, ФСБ, и МО, ибо для всех них придется выполнять часть задач. Толстосумы наши краснодарские готовы откупиться и раскошелиться, если губернатор попросит. Губернатор попросил, и они обещали оказать содействие в закупке современных видов оружия, средств радиосвязи. Поэтому вы будете вооружены не в пример нашей армии, которая добивает последние остатки Советской армии, и прежде всего, Западной группы войск. Наши военачальники умудрились оставить все имущество армии в Грузии, Молдавии, на Украине и здесь в Чечне. И если кто-то думает, что донышка у закромов Родины нет, то зря. Вот оно, уже видно. Ты посмотри, Кузя, чем мы воюем в Чечне? Форма еще афганская, так называемые «афганки», на танках нет активной брони, БТРы, БМП и танки – старье. Автоматы с 50–60 годов, даже с CКCами – не поверишь. Новых самоходок и гаубиц не найти, продали в Африку, Азию и еще Бог знает куда. Обрушили все производство. Радиостанции – вообще не хочу говорить. Сам понимаешь, что связь – это основа управления. А о каком управлении может идти речь, если в воюющие части прибывают со 108, 104, 159 радиостанциями, у которых дальность действия – это дальность прямой видимости? За горку зашел и все! Разгромили нашу колонну у Гойского, а она на связь даже выйти не смогла. Так комендант по выстрелам определил, что где-то рядом идет бой и через три часа лишь послали помощь, когда боевики ушли. Обидно. На днях смотрел заседание правительства. Председатель правительства спрашивает у министра сельского хозяйства – мол, вам нужны эти гаубицы? А тот, естественно, отвечает, что нет, не нужны. Ему не нужны, естественно, да и Министру Обороны тоже не нужны, раз промолчал. Ты же знаешь, что ему не нужен и твой флот. Иначе, почему ты здесь, а твои авианосцы в Китае или Корее?