— Ваша бывшая фамилия…

— Лисовская.

— То есть, вас уволил ваш муж…

— Да, у меня сейчас бракоразводный процесс.

Надо было думать, что не дураки сидят и всё выудят. Но чтоб так скоро! Профессионалы, определенно…

Я на собеседование шла, предполагая, конечно, что будут спрашивать такие вещи, причиняющие мне боль. Но все равно тяжело. И фиаско в столице как-то не нарастили дубленую шкуру.

— Ваш муж уволил вас по статье сексуальное домогательство к начальству? — вскидывает Игорь Игоревич широкую бровь и наконец-то улыбается. Да неужели чувство юмора есть? Ура!

— Да именно, — киваю я. — К сожалению, я не смогла оспорить это в суде, его секретарша подтвердила, что так и было.

— Мне опасаться?

— Не думаю.

— Я не так хорош, как ваш бывший муж?

— Интересное собеседование.

— Не менее интересна ваша анкета. Хотелось бы узнать, насколько серьёзный вы специалист.

— Тогда вам стоит обратить внимание на предприятия, где я работала до «КБ-строй».

— Почему вы не задержались в первой компании, ведь со второй компании вас, скорее всего, переманили?

— Вы проницательны, — киваю я, польстив ему. — На тот момент мне было двадцать четыре года. Девушка в таком возрасте не считается перспективной: замужество, дети, и карьерный рост ей не светит.

— Я спешу вас огорчить, Эммануэль, — он произносит моё имя с придыханием и улыбкой. Я знаю, что оно многим доставляет удовольствие. — Девушки в тридцать два года также могут выйти замуж, родить детей и заставить начальство искать им замену.

— Боюсь, что в сорок два мне скажут то же самое.

— Правильно,— кивает Игорь Игоревич, немного вальяжно откинувшись на своём кресле. — Моему секретарю, Людмиле Вячеславовне, пятьдесят три года. Месяц назад вышла из декрета. Но это секретарь от Бога. Можно сказать, моя правая рука. Её готов я ждать всегда, и замена ей всегда плоха. По неясной мне причине, она внесла вас и ваши данные в нашу систему, пометив, что вам можно предложить испытательный срок… Осталось только подписать договор. Людмиле Вячеславовне я доверяю, и вам рекомендую.

Я изо всех сил стараюсь, чтобы вздох облегчения не был таким звучным.

Неужели? Боже, да неужели???

Я не знаю, чем так сильно понравилась Людмиле Вячеславовне, но реально выйду и расцелую ее!

Игорь Игоревич встает, провожает меня из кабинета.

Мы останавливаемся в дверях, я задираю голову, хоть и на каблуках, но он выше меня, смотрит пристально и крепко пожимает руку, рекомендуя ознакомиться с договором и, если все устраивает, то подписать его у секретаря.

И все смотрит, смотрит… С намеком таким, которого я предпочитаю не замечать, твердо решив, что очередные грабли не для меня.

Тороплюсь выйти.

В приемной смотрю некоторое время на Людмилу Вячеславовну, прикидывая, как подойти, начать разговор, спросить, наконец, чем я ей так угодила…

Людмила Вячеславовне не дашь ее пятьдесят три года. Коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт.

Многорукая богиня, она одновременно ругает каких-то мужиков в спецовках, толкущихся в приемной, прячет шоколадки в стол, печатает одной рукой, другой рукой кидает в шредер бумаги, тот их зажёвывает и выплёвывает маленькими кусочками.

При этом у нее зажата трубка плечом к уху, Людимла Вячеславовна умудряется еще и кого-то внимательно слушать.

Широкая юбка до колен, и секретарь почему-то куда-то всё время закидывает ногу, в этот раз — на маленькую тумбочку рядом.

Коротко стрижены ногти, шикарный аккуратный маникюр с рисунком, ни грамма косметики на светлом лице, причёска, видимо, наспех собрана.

У Людмилы Вячеславовны проколот нос, возможно, это остатки весёлой юности, и в каждом ухе по пять колец. Большие серые глаза останавливаются на мне, она кивает, тянется к соседней тумбочке, берет договор и кидает мне.

— Читай, подписывай, — смеется она, — сексуальная террористка!

Я немного ошалело благодарю, так и не придумав ни одного вопроса, да и совестно отрывать человека от рабочего процесса, и выхожу из приемной.

Стою в коридоре, прикидывая свои дальнейшие действия.

Конечно, я рада, что собеседование прошло успешно, но не настолько, чтоб договор наобум подписать. Нет уж, сначала изучу…

Рассматриваю бумаги, начинаю двигаться по коридору, не глядя по сторонам, и натыкаюсь на…

Ё-моё вот ты-то здесь откуда?

Глава 4. Старые знакомые

— Эммануэль! — смеется Кирилл Колесников, мой бывший одноклассник, и придерживает меня под локоток, не позволяя упасть, — обалдеть! Ты ли это? Как тут оказалась? Вот уж кого не думал увидеть…

Я хлопаю ресницами, немного глупо улыбаясь от неожиданности. Потому что тоже не думала здесь увидеть знакомое, даже слишком знакомое лицо.

Хотя, конечно, ничего странного, город хоть и большой, но не столица, тесный…

Просто не готова к неожиданным встречам с людьми, знающими меня чуть ли не с первого класса. Для такого травмирующего опыта встречи одноклассников имеются, вообще-то… На которые я не ходила ни разу, после выпускного сразу рванув покорять столицу и не планируя возвращаться…

И вот пожалуйста, вернулась…

И чуть ли не в первый же день встречаю знакомого!

Я отмираю, меняю уровень улыбки с глупой на независимую, вспомнив, что я тут, вообще-то, давно уже не неловкая и застенчивая Эмик, а вполне себе успешная и крутая столичная штучка.

Изучаю Колесникова, отмечая, что он поменялся тоже.

Костюмчик солидный, рубашка белая, небрежно расстегнутая у ворота, чтоб всем было видно крепкую, загорелую шею.

Русые волосы в стильной прическе нарочито взлохмачены, а вот физиономия осталась прежняя, наглая до невозможности, с паскудным прищуром голубых глаз.

Не изменился взгляд-то, все такой же блядский на редкость.

Двух слов не сказали друг другу, а он уже меня так осмотрел, что сразу ясно: раздел и поимел во всех позах в башке своей блудливой…

Как-то сразу вспоминается, что в одиннадцатом классе Колесников словно с цепи сорвался после летних каникул, домогался меня адски просто.

Б-р-р-р… До сих пор, как вспоминаю, мурашками покрываюсь от негодования.

Воспоминания тревожат, и я уже с другим выражением смотрю на бывшего одноклассника, словно готовлюсь отбиваться опять, если вдруг лапы протянет и к стене прижмет, как бывало раньше, в школе…

Но, вроде, ничего такого не предвещает.

Моргаю, приходя в себя, возвращаясь из прошлого и становясь не только внешне, но и внутренне самой собой, новой, другой. Серьезной и очень самодостаточной.

Да и Колесников больше не похож на школьного хулигана. Вон, какой солидный и взрослый…

Колесников делает шаг ближе, но держится, все же, в пределах разумного.

Пользуясь моей небольшой растерянностью, вытягивает из рук документы, бегло изучает.

— Так вот кого они берут на должность менеджера по персоналу? Прямо из Москвы, — вскидывает он бровь, взгляд задумчивый, у уголков глаз легкие морщины.

Да… Это далеко уже не тот подросток, который меня зажимал в коридоре у спортзала и пытался споить и поиметь на выпускной.

Оно и к лучшему.

— Я, получается, твой босс, — говорит он и отдает мне обратно документы, оставляя себе только резюме, мимоходом касаясь горячими пальцами моих, холодных.

Касание это легкое, явно случайное, в другой раз я бы , может, и напряглась, памятуя наши прошлые отношения, но сейчас Колесникову снова удается меня в шок ввести.

Это как так? Почему он мой босс? А там кто сидит?

— А-а… — протягиваю я неопределенно и оглядываюсь на приёмную, указав на неё рукой.

— Это — генеральный, — принимается объяснять Колесников, — он, понятное дело, тоже твой босс, но он здесь наездами бывает, в офисе, я имею в виду, в основном гоняет по объектам… Время такое, Кошик, на одном месте не посидишь, если, конечно, мы хотим укорениться здесь, укрепиться, так сказать, в регионе серьёзно, взять столицу края…