На эмоциях целую бабушку в лоб, выбегаю в подъезд, чтобы догнать Колесникова.

— Кирилл! — зову я с верхнего этажа.

— Есть знакомые, я сегодня свяжусь с ними, — по-деловому отвечает Колесников откуда-то снизу. — Отправим Мирика туда. Как ты думаешь? Ну что я, обеднею? У меня ни жены, ни детей.

Он стоит на лестничной площадке, ждет меня, всё так же сунув руки в карманы своих классических брюк.

— Мама с папой, брат с сестрой – это обеспеченные, взрослые люди. Что, однокласснице помочь не смогу?

В этот момент луч света от случайной машины заглядывает в окно подъезда, и словно нимб проявляется над головой Колесникова.

Или меня так глючит на эмоциях, или он действительно от чистого сердца, по своей доброй душе, которую я нифига не рассматривала, даже ещё в школе, хочет помочь Мире.

Мне опять становится невероятно стыдно, что он всё узнал буквально за полчаса, сидя в гостях у Мирочки, а я ничем не могла ей помочь за десять лет, кроме регулярного общения и бесконечного таскания всяких вкусняшек. Даже деньги не отправляла! В первый год попробовала, но Мирка вернула все обратно, глупая, гордая дурочка!

А я — отвратительная, мерзкая, эгоистичная женщина! А Колесников, оказывается, хороший, деловой, предприимчивый и толковый мужик.

Так, кажется, скоро месячные, иначе как эту вакханалию в своём организме объяснить?

— Ты что заревела? — смеется он надо мной. — Кошачка, прекрати уже ныть, всё же реально круто, если выгорит, будет бегать твоя подруга. Пошли.

Он приобнимает меня по-дружески и ведет вниз.

Мы выходим в прохладный вечер и направляемся к его машине. Так как во двор не заехать, проходим через пешеходную дорожку к соседнему дому. Я даже не замечаю, поглощенная своими мыслями, что Кирилл держит меня за руку.

В этот момент звонит мобильный , и я, переключаясь, торопливо беру трубку.

Илья освободился наконец-то!

Вытирая слёзы, выдыхаю и отвечаю на звонок.

— Да? — невольно улыбаюсь в трубку.

— Эммануэль, а ты где? — строго спрашивает Илья.

— А? Я? Я ходила к Мирочке. В дом, который под снос.

— Понятно. А сейчас ты где?

— А сейчас собралась домой.

— А почему с мужиком, и почему он приглашает садиться в его машину?

Я резко принимаюсь оглядываться по сторонам. Но, как ни стараюсь, найти Илью не получается.

— Илья, ты что, ревнуешь? — спрашиваю я. — Это не то, это одноклассник, наш с Мирочкой.

— Серьёзно? — ехидно уточняет он.

— Да-а, — торопливо заверяю я, улавливая в голосе знакомые опасные ноты. Ух, заводит! Ничего себе, у меня разбег от слез к возбуждению! Меньше секунды, блин! — Мой одноклассник.

— Эм, ты что, ревёшь?! Нахуй послала одноклассника и вернулась обратно во двор Миры. Я тебя жду.

— Да.

Я вздыхаю, пытаясь взять себе руки. Отключаю звонок и смотрю на на Кирилла, в самом деле, успевшего за это время гостеприимно распахнуть передо мной дверцу своего авто.

— Опять что-то? — незло усмехается Колесников.

— Да, — растерянно отвечаю я. — Извини, Кирилл, я не поеду.

Разворачиваюсь и иду обратно во двор.

Уже становится темно, а фонари не все работают, но я всё равно вижу очертания богатырской фигуры Ильи, такой широкоплечей, надежной и крепкой.

Стоп-кран внутри меня почему-то опять срывает, и я не могу сдержать эмоций, ускоряюсь, чуть ли не бегом двигаясь к нему, громко стуча каблуками по асфальту.

Илья распахивает свои могучие объятия, и я влетаю в них со всего разбегу, цепляюсь руками за его куртку и наконец-то с облегчением реву.

— Кто мою девочку обидел? — тревожно басит Илья, прижимая меня к себе.

— Я, — жалобно шмыгаю носом. — Я сама себя обидела. Какая же я дура!

— Какая? — интересуется Илья, уже гораздо спокойней. — Давай расскажи мне…

Глава 19. Ручной труд

— О боо-о-же… Илья… Да… Да-да-да…

Вот честно, я думала, что в сексе вообще все знаю, Лисовский в этой теме был крайне наворочен, и удивить меня сложно всякими экспериментами…

Но Илья в очередной раз доказывает мне, как сильно я в этом вопросе ошибалась.

Не понимаю, как мужчина может сделать так хорошо пальцами! Просто пальцами, боже мой!

Просто через одежду!

Он меня даже раздевать не стал. Или не успел?

Так же, как я не успела ему толком пожаловаться на свою горькую судьбу, себя — очень плохую подругу, неожиданно правильного Колесникова, рядом с которым сегодня испытала весь спектр неприятных эмоций по отношению к себе… И на Мирочку, которая, похоже, напрочь лишившись инстинкта самосохранения, не настояла на том, чтоб я ей помогла…

Когда могла!

А сейчас? Что я могу сейчас?

Я попыталась это все слезливо поведать в мощную грудь спокойно прижимающего меня к себе Илье, и даже кое-что удалось сказать, но буквально через пару минут моего сбивчивого монолога, я оказалась прижатой к строительному забору, с раздвинутыми ногами. Ошарашенно замолчав, я попыталась вернуться к вопросу своей профнепригодности, как подруги, но Илья больше не дал мне высказаться. Просто навалился, закрыл рот поцелуем, от которого сразу отключились мозги, а затем как-то так правильно и в нужном месте надавил своими длинными, большими пальцами между ног, что я мгновенно покрылась испариной и застонала ему в рот, признавая свое поражение.

Это все неправильно, конечно…

Мы с ним уже несколько раз занимались сексом… И ни разу в нормальной обстановке квартиры… Постоянно какой-то экстрим…

То в подсобке, то на парковке, то на качелях, на виду у всего города… То вообще на стройплощадке!

Я, так-то, взрослая женщина, мне уже такие вещи… Ах…

Илья, словно предчувствуя, что, стоит ему ослабить напор, и я тут же включу мозг и начну транслировать умные и крайне своевременные мысли в пространство, только усиливает давление на мой бедный, измученный работой и нервами организм, его пальцы чуть ли не подбрасывают меня выше по забору, задавая правильный, нужный сейчас ритм, от которого по телу волны кайфа расходятся, и я в итоге сдаюсь полностью на милость победителя. Больше ничего внятного не говорю, желания пожалеть себя, несчастную, тоже не находится. Да и как себя жалеть, когда тут такое? Когда так хорошо делают мне!

Грубо, жестко, глядя в глаза неотрывно, считывая малейшую мою реакцию на каждое движение пальцев по промежности, и я не понимаю, от чего больше тащит, заводит: от его опытных рук, или от его бешеного, жадного, такого искушающего взгляда… Да и не важно это, потому что работает комплекс: тяжесть мужского тела, правильные движения и жесткий приказ:

— Кончай!

И я кончаю.

Да так громко, что Илье приходится, выругавшись, закрыть опять рот ладонью. И, кажется, мое слегка напуганное, обезумевшее от возбуждения лицо, взгляд с расширенными, наверняка, зрачками, заводит его до невозможности, потому что мой электрик опять ругается, приваливается ко мне сильнее, толкается, полностью одетый, так, словно имеет уже! Прямо тут, у забора стройки!

И нет, мне не стыдно.

Вообще.

— Илья–а-а… — выдыхаю я обескураженно, когда перестает трясти от возбуждения и афтешоков оргазма, — ты с ума…

— Это точно, — хмыкает он, отпуская меня, поправляет себя с тихим проникновенным матом, — ты меня свела полностью… Коза… Ни о чем думать не могу, ничем заниматься не получается… Ведьма…

Он немного растерянно смеется, шарит по карманам, достает сигареты, зажигалку, прикуривает, выдыхает дым, щурится на меня, растрепанную и взмокшую.

— Вкусно кончаешь, Эммануэль… Дополнительный кайф… Куда круче, чем твоя экранная тезка…

— Ох, не надо про это, — с досадой отворачиваюсь я, в очередной раз мысленно благодаря папу за подарок. Надо будет на могилу к родителям съездить. Цветы отвезти…

— Ладно, Эммануэ-эль, — с удовольствием тянет Илья, поддразнивая меня, — поехали, а то сейчас еще раз так обиженно посмотришь, и снова утешать буду… А хотелось бы уже до кровати добраться… И да, кто это тебя обнимал?