– Выключи эту лажу, – сказала Кальфу.

Виктор сделал вид, что ему нравятся вопли Жужи о том, какой у неё отличный бойфренд, и начал покачивать головой в такт. Регулятор громкости повернулся сам собой, положив завываниям конец.

– Здесь действует одно самое главное правило – никакого телекинеза, – сказал он, вернув музыку.

Виктор успел поднять руки, прежде чем его шею охватила вытянутая из часов гаррота[3]; шнур врезался в перчатки. Сбросив петлю, он развернулся и упёр Кальфу в колено ствол пистолета до того, как она успела применить грант[4].

– Могла бы просто сказать, что не нравится, – сказал Виктор, держа большой палец на курке.

Кальфу мило улыбнулась.

– Я же сказала.

Виктор тоже улыбнулся и убрал пистолет.

– Ладно, поедем в тишине.

– Можешь включить хип-хоп, – разрешила Кальфу. – Против него я ничего не имею.

– Эх, молодёжь… И запомни кое-что ещё. Второе самое главное правило – никакого пих-поха.

– Твоя жена сбежала в ужасе, наверное. Потому как никто не вынесет гнёта всех этих тупых правил.

– Вообще-то она умерла, но не будем об этом. Дело прошлое. А раз найти точки соприкосновения не удалось, мы будем наслаждаться исключительно твоим обществом.

– Мне подходит, – сказала Кальфу и, откинувшись на спинку, забросила ногу на ногу.

* * *

Студия удачно располагалась на холме среди деревьев, в стороне от домов. Низины окутывал туман, скрывающий очертания зданий.

Каин припарковал «Траби» около торговой площади.

– Проверка, – шепнул Виктор в микрофон, закреплённый на лацкане.

– «Альфа» на позиции.

– «Омега» на позиции.

– Прикрытие?

– Готова, – сообщила Джен.

– Бео? Бео, ты меня слышишь?

– Опять сообщения читает, наверное.

– Я тут.

– Бери пушку и следи за периметром, потом пообщаешься.

Виктор подошёл к уличному лотку и купил небольшой лангош[5]. Мимо него пробежал пингвин.

– Ну надо же…

Следом появились двое полицейских, которые гнались за пингвином.

– Как мне нравится столичная атмосфера, вы бы знали, – сказал Виктор, глядя им вслед.

– Всего лишь пингвин, который опять сбежал из зоопарка, – сказала Кальфу. – Ничего особенного.

– До зоопарка пять километров, – заметил Каин.

– Подумаешь. Это очень целеустремлённый пингвин, который решил прогуляться по центру. Всё равно смотреть больше не на что.

– Где ещё можно увидеть нашествие пингвинов?..

Следом появился здоровенный кабан. Стуча копытами по брусчатке, он тоже скрылся в тумане.

– Сегодня опять распродажа в Шишкошопе, похоже, – сказал Виктор. – Спешат, вдруг рыбы на всех не хватит как в прошлый раз.

– С чего ты взял?

– Они ж все в центр бегут.

– Распродажа, говоришь? – спросил Бео.

– За периметром следи, Ракоши. Потом закупаться пойдёшь. И пейджер с мобильником спрячь.

– Ладно…

– Кому он постоянно отправляет сообщения? – спросил Каин.

– У него и спроси, мне без разницы.

Кальфу прошла дальше по улице и остановилась.

– Смотрите, тупой цислейтанец решил оформить документы.

Какой-то человек в помятом сером костюме пытался прочитать надпись на здании миграционной службы. Каждые несколько секунд он заглядывал в потрёпанный транслейтанский разговорник и судорожно листал страницы. Рядом с ним стоял плотно набитый картонный чемодан.

– Беженец, наверное, – заключила Кальфу, уделив цислейтанцу пару секунд своего драгоценного времени.

В последнее время беженцев становилось всё больше. Война внутри католической церкви набирала обороты, захватывая всё новые страны. Протестантская Транслейтания оставалась в стороне, предпочитая решать свои внутренние проблемы.

– Вы не могли бы прочесть эту надпись? – спросил беженец, оглядев всех троих.

Вблизи его костюм выглядел так, будто мужчине приходилось долгое время спать в нём. Виктор сделал вид, что слишком занят поглощением лангоша и не расслышал. Обращаться к грозно выглядящей Кальфу цислейтанец побоялся. Остался только Каин.

– Бэваандорлааши иш Ааламполгааршааги Хиватал, – ответил он.

Цислейтанец непонимающе уставился на него.

– А…

– «Официальная государственная структура для путешественников в другие страны», – перевёл Каин.

– Да, точно.

– Только они вам ничего не оформят. Компьютер перенесли в другую комнату, сотрудники ищут его уже неделю.

– И что мне теперь делать?

– Ждать пока вывезут на границу и расстреляют, – пробурчал Виктор. – У нас депортация только в мешке для трупов. Речной патруль выловит и доставит на другой берег.

– Твоё валашское происхождение опять даёт о себе знать? – спросил Каин.

– Улицы Брана и Брашова учат мороев бить первыми.

Виктор продемонстрировал самую очаровательную из своих улыбок. И без того напуганный встречей с вампирами цислейтанец заметил кобуру под расстёгнутой курткой Кальфу.

– Вы из… эммм… Хонвидшэгг?

Виктор расхохотался так, что подавился лепёшкой. Кальфу попыталась помочь, но он уклонился.

– Не пристраивайся ко мне сзади, я не готов к столь тесному контакту с твоим маленьким женским членом. И руки держи так, чтобы я их видел.

– Ты просто боишься, что у Кальфу член больше, – сказал Каин.

– Нокс просто слишком высокого мнения о себе.

– Даже не думай покуситься на мою невинность.

– Да кто б решился… Но раз ты планируешь блюсти свою инцелостность[6] до самой смерти, то не буду мешать.

– А то вдруг ты воображаешь нас героями сериала «Блудопешт». Хотя в некоторых сериях актрисы что надо, я бы не отказался от знакомства.

– Видимо, диагноз в твоей медицинской карте – безудержный фаллоцентризм, – сделала вывод Кальфу.

– Я что-то не так сказал? – осторожно поинтересовался цислейтанец, дождавшись паузы в диалоге.

– Ну… как вам сказать… Вообще всё верно, но есть один нюанс…

– Мы не состоим в Национальной защитной заднице, – пояснила Кальфу. – Это…

– Это такие парни с автоматами, которых боятся даже цыгане, – продолжил Виктор. – Нас, как видите, они не боятся. Да и автоматов у нас нет. Этих парней несложно узнать: у них две задницы. Одной думают, на вторую каску надевают. Понимаете?

Каин обернулся. Блеснули рубиново-красные глаза, и гротескная бочкообразная фигура скрылась в переулке.

– За нами следят.

– Никого не вижу, – сказала Кальфу.

– Уже ушёл. Это был гомункул.

– Нижний город ближе, чем кажется, – заметил Виктор.

– Только этих крыс нам не хватало. И так весь Офенпешт провонял беженцами, так ещё и гомункулы из подземелий лезут.

– Ты точно поддерживала идею ультраправых поставить электрозабор на границе, – сказал Виктор.

– Лучше бы все подступы к границе заминировали, дешевле обойдётся.

– А уцелевших сковывать цепями и топить в Дунае? Или выделить им гончарное поле и пару некромагов, пусть сами себя хоронят?

Кальфу дёрнула плечом и отвернулась, ничего не ответив.

– Или ты из тех, кто тырил с набережной чугунные ботинки? Ну, с мемориала[7]?

– Отвянь. Зачем мне этот хлам?

– Куда-то же они девались, в конце концов.

– Уймись, – сказал Каин.

– Ладно, ладно, не кипятитесь. Будем считать, что чугун гомункулы присвоили и переплавили.

Цислейтанец почти пересёк черту панической истерики.

– Мы вынуждены вас покинуть, – сказал ему Каин. – Загляните на следующей неделе. Если повезёт, то компьютер найдётся, и вам выдадут документы. Но учтите, там запись за два месяца, а оформлять вас могут полгода. И что лучше приходить со своей бумагой, в миграционке она имеет свойство заканчиваться в самый неподходящий момент.

– Это если не произойдёт ничего непредвиденного, – добавил Виктор.

– Непредвиденного?..

– Всё что угодно. Потеря оборудования для дактилоскопии, вспышки неизвестных науке заболеваний, нашествие инопланетян, королевские битвы пингвинов, очередной великий потоп, вызванный турниром по пинг-понгу в Китае.