Нимерил. Кровь Дракона.

Эсмонд унёс Эйрин в другую спальню...

- Стоило оставить тебя, как наползли гадюки! - проворчал он, осматривая бледную жену.

- Смотри, камень... Мне очень жаль...

- Он сослужил свою службу... Брось! Это всего лишь стекляшка!

Он прижал к себе прохладное тело, согревая Королеву в своих объятиях.

- Детеныш мой!

Она устало прижалась к нему всем телом.

- Эсмонд! Когда же все это закончится? Я устала, понимаешь? УСТАЛА!!! - по лицу текли горячие слезы. Я хочу домооой.

Девушка уткнулась лицом в рубашку мужа, содрогаясь от рыданий.

- Я устала быть сильной, устала убивать, устала находиться вдали от сына.

Впервые в жизни Эсмонд оробел. Прежде, Королева не показывала при нем свою слабость.

Он приподнял ее лицо за подбородок, заглядывая в покрасневшие от слез глаза.

- Скоро, девочка, очень скоро, потерпи немного! Утрясем все дела и в путь...

- Хорошо, Эсмонд! Я потерплю...

У Короля разрывалось сердце, когда он смотрел на любимую.

- Я никогда тебя больше не оставлю! Ты мне веришь?

Она кивнула и, не говоря больше ни слова, поцеловала. Да так, что обоим казалось, что они в Экриссе одни. Будто не было этих тяжелых и мучительных месяцев одиночества и разлуки. Будто не было и бремени войны за плечами...

Не было: Шеннара, Холзара, Брэднара, Адэи...

Только эти двое, здесь и сейчас, нуждающиеся в ласке, понимании и любви. Горячие ненасытные губы исследуют тела, вслед за руками - шершавыми и нежными, обдавая жаром, требуя... Сейчас они занимались любовью медленно. Эсмонд ласкал языком тело жены, расписывая его влажными узорами. Он делал это медленно, дразнил, заводил. Его затуманенный страстью взгляд изголодавшегося пса - испепелял. Эйрин плавилась в его руках, таяла словно воск, становясь мягкой, горячей и податливой... В какой - то момент она не выдержав, всхлипнула.

- Потерпи, девочка, у нас вся ночь впереди...

Она вздрагивала, стоило ему захватить губами сосок, извивалась, стоило ему погрузить в нее свой палец.

Сначала один, потом второй, а следом третий...

И когда он их согнул внутри - выгнулась дугой, закричав. Однако Король не остановился и в этот раз!

Девушка забылась, потеряла счет времени, ночам, может, суткам. Ее огонь страсти и любви - пожирал изнутри, собираясь огромным комком внизу живота, распространялся по венам, расползался по сознанию...

В горле было сухо. Жар добрался и сюда. Стоны перешли в хрипы, стоило супругу накрыть ртом - влажный, источающий мятным соком, бутон.

- Как я долго этого ждал... - простонал Эсмонд, медленно скользнув внутрь ее тела.

Эйрин подалась ему навстречу, раскрывая бедра и поддаваясь его ритму. Но и здесь медлил...

- Люби...мый...Я не выдержу....

- Шшшш...

В этот раз зверь был согласен с Королевой. Он умирал от мучительной пытки, сжать хрупкое тело сильнее, оставить синяки и царапины, требуя двигаться быстрее. Но Покоритель будто бы не слышал его. Он делал все, как подсказывало ему сердце и как хотел сам...

Вытесняя обиды и недосказанность...

В этот раз он не трахал, не делал больно, а любил до изнеможения, до горячих от радости слез. Он отдавал всего себя без остатка и она принимала...

Голос немного охрип, как и его... Обессиленные и довольные они лежали в обнимку. Лучик Менны плясал в коротких волосах девушки, забавляясь новой прической.

Король облокотился о спинку кровати:

- Ты готова, детеныш?

- К чему? - тихо промурлыкала она.

- Заняться любовью еще медленнее? - прошептал он ей почти в самое ушко, не забыв прикусить мочку.

- Еще медленнее? Пощадите, Сир! Второй такой пытки я не выдержу!

Эсмонд засмеялся, укутывая ее тело.

- Так уж и быть! Сегодня я пощажу тебя...

Ее ресницы дрогнули... Уставшая и обессиленная Королева спала. Крепко и беззаботно. Уверенная в завтрашнем дне.

Оба жили надеждой, ждали радостных вестей, надеясь на чудо.

И Боги услышали...

После череды непрекращающихся дождей, когда была смыта кровь войны, ранним утром из за туч показался лучик Ламейна.

Собирались впопыхах. Карета неслась, словно подгоняемая тьманниками. Эйрин сама управляла ей. Стегала коней плетью, чтобы они поторапливались и не глазели по сторонам.

- Тише, милая, так и без колес остаться недолго!

Но она лишь смеялась. В такие минуты ее сознанием овладевал беулл. Жестокий и беспощадный, он рвался к своей цели, преодолевая препятствия. Иногда ей казалось, что Эсмонду омерзителен ее вид, но поделать ничего не могла.

Кони летели словно птицы подгоняемые тьманниками. Их гривы с остервенением трепал ветер.

- Вперед! Только вперед! - кричала Королева Экрисса.

Стук колес гулким эхом раздавался на всю округу.

Сейдрик стоял на крыльце, когда услышал приближающийся экипаж. Он вышел на дорогу, чтобы посмотреть, кого это там опять принесло... Эйрин пулей бросилась к нему:

- Где он? - оттолкнув обескураженного старика в сторону, ворвалась в дом, где еще напугала его жителей...

Кроха спал в колыбеле, посасывая пальчик. Она аккуратно взяла ребенка на руки, чтобы не разбудить и вдохнула родной запах.

- Эсмонд! Ты только погляди на него...

С момента их последней и единственной встречи прошло много времени. Она поцеловала спящего сына и передала в руки отцу. Эсмонд в непонимании уставился на нее.

- Не бойся...

Аккуратно забрав малыша из рук жены, он тихонько прижал его к сердцу, боясь сделать больно. Малыш зашевелился и открыл свои зеленые глазки. Потом, очень долго и пристально разглядывал родителей, заново знакомясь с ними.

- Эйрин! Он просто чудо!

Неделя пролетела незаметно! Новоиспеченные родители не выпускали сына из рук, стараясь сократить то время, когда их не было рядом...

Правда в первый же день приезда Сейдрик и Эсмонд изрядно нажрались коньяку в честь примирения сторон.А на другой день похмелялись, празднуя победу.

- А ты очень изменился, отец.

Сейдрик горестно вздохнул:

- Жаль, что я не сделал этого раньше. Я так виноват перед тобой дочка, так виноват...

Ей пришлось сжать его руку, чтобы он посмотрел на нее.

- Но я счастлива, папа, по настоящему счастлива и другой судьбы я не желаю.

- Я ведь не сказал самого главного... Тут я встретил свою судьбу... Знаю, ты можешь осуждать меня сколько захочешь, я это заслужил, однако будь к ней немного ласковей. Она вдохнула в меня жизнь, вытащила из пьянства и приняла твоего сына, как родного внука.

- Знаешь, маму не вернуть и я очень рада за тебя... Жду не дождусь, когда ты уже нас познакомишь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Конечно, познакомлю! - кивнул Сейдрик - Она понравится тебе, дочка! 

Эйрин обняла отца. Тесно прижавшись, вдохнула родной запах - тёплый, мирный, со слабой примесью табачной горечи. Но - без нотки алкоголя и слез.

Похоже было на то, что война и в самом деле кончилась. 

Наступал мир. И там не было места крови, горю и смерти. 

Мир пах молоком и цветами...

Наталин оказалась очень приятной женщиной. Она была невысокой, полноватой, но не рыхлой, подобно непропечённой булке, а полноватой - такими бывают женщины в зрелых годах. Уютными и завершёнными. Будто сама природа ставит точку. Свои светлые волосы она сплела в косу и заколола, обернув вокруг головы. Пахло от неё приятно: корицей и мятой...

Мята. Эйрин горестно улыбнулась, когда Наталин, обняв её, прижала к себе.

- Здравствуй, Эйрин! - сказала она тихо - Все хорошо?

Девушка кивнула и, проглотив комок в горле, усмехнулась, чтоб не разреветься.

Своей матери она не помнила. Совсем... Но хотела помнить! Откуда то явились неясные воспоминания детства - портрет графини Лавилль, расцвеченный красками, освещённый лучами Ламейна. Сохранился ли он? Сохранилось ли что - нибудь ещё, кроме этих цветных обрывков? Вернётся ли еще Эйрин - та Эйрин, с пушистыми косами, в пышных ярких платьях и тугих накрахмаленных ученических фартуках? ТА Эйрин - с синим наивным взглядом, без ярких чёрных горошин Беулльской Сути в глазах? Без жестокости в сердце? Без Короны на голове, без крови на руках? Чистая, с запахом мяты.