Источенные ржавчиной борта напоминали решето. Кое-где из проеденных коррозией рваных отверстий торчали отливающие черным глянцем ветки. Шелестя листвой на ветру, молоденькие деревца стряхивали с себя лишнюю влагу. Тяжелые капли с громкими всхлипами исчезали в лужах, оставляя круги на воде.

Гниющие под унылым небом машины были чем-то вроде первого ряда препятствий. Почти сразу за ними начиналась широкая полоса из отдельно стоящих кустарников, за которой в просветах между растительностью виднелся высокий забор с витками колючей проволоки поверх бетонных плит. На одной из секций виднелись грубо намалеванные черной краской полустертые буквы «ЧАЭС».

Забор преграждал свободный доступ к монументальному зданию. Усиленные могучими контрфорсами бетонные стены держали на своих плечах почти отвесные уступы стальной кровли. Огромная красно-белая труба внутри многоярусной металлоконструкции венчала собой поистине гигантское сооружение и, словно огромное копье, пронзала бок похожего на дирижабль грозового облака.

Кузьма был здесь не один. Возле вросшего в землю по самое брюхо бронетранспортера над одетым в серо-зеленый комбинезон трупом дрались три крупные крысы размером с кошку. Они шипели друг на друга, как змеи, время от времени пуская в ход острые зубы и загнутые внутрь когти. Чешуйчатые хвосты тварей заканчивались утолщением с трехгранными шипами. Когда когтей и зубов было недостаточно, мутанты пускали в ход костяную булаву, стараясь размозжить ей голову противника.

Сон был донельзя реальным, как будто Кузьма на самом деле оказался в том месте. Он чувствовал, как тяжелые капли дождя разбиваются о резину противогаза. Слышал, как льющая с неба вода барабанит по продавленной крыше кабины бульдозера, за которым он прятался. Видел оставленные небесной влагой извилистые дорожки на стеклах противогазных очков. Ощущал холодную тяжесть оружия, причем не кустарного самострела, а настоящего «калаша», как две капли воды похожего на тот, что он когда-то увидел на картинке в одной из немногочисленных книг из библиотеки убежища.

Дождь мешал прицелиться. Кузьма сгибом указательного пальца коснулся правого окуляра, заскрипел прорезиненной тканью рукавицы, протирая стекло. Снова поднял автомат на уровень глаз, навел исцарапанный ствол на ближайшего к нему зверя и только хотел спустить курок, как вдруг в небе раздался пронзительный крик.

Он повернул голову на звук. С промозглого неба на дерущихся из-за добычи мутантов пикировала пара необычных птиц. Метрах в пяти от застилающей землю бурой травы пернатые защелкали зубастыми, как у птеродактиля, клювами и звонко захлопали крыльями, сбрасывая скорость. Выставив вперед когтистые лапы, летающие хищники схватили визжащих от страха и боли жертв и снова шумно замахали крыльями, на этот раз набирая высоту.

Крысы пронзительно верещали, дергали лапами и махали хвостами в попытках вырваться из крепкой хватки. Видимо, одной из птиц надоела эта возня, а может, жертва умудрилась ее укусить или саданула по птичьей лапе булавой хвоста, раз крылатая бестия разжала когти.

Извиваясь, как выпавшая из окна кошка, крыса упала на землю и, после секундного замешательства, побежала под прикрытие строительного вагончика. Полугнилая бытовка стояла в стороне от ржавеющей техники и была ближе всего к беглянке.

Крыса находилась в метре от спасительного укрытия, когда потерявшая добычу хищница исправила промах. Клекочущая смерть обрушилась сверху на перепуганную жертву. Острые когти пронзили мутанта. Кровь брызнула из агонизирующего тела багряными фонтанчиками. Крыса пискнула в последний раз и безвольно обмякла в лапах набирающей высоту птицы.

Кузьма проводил взглядом небесных охотников. Те летели в сторону далекого леса. Отсюда он казался серой неровной полосой на горизонте.

Оставшаяся наедине с трупом третья крыса быстро оправилась от шока и принялась за трапезу. Кузьма одиночным выстрелом вышиб мутанту мозги, покинул укрытие и, сам не зная зачем, приблизился к мертвому сталкеру.

Дохляк лежал лицом вверх. В черных глазницах и провале рта копошились белесые черви. Носа не было. Вместо него зияло глубокое отверстие с едва заметной внутри перегородкой. Из рваной дыры на щеке показались тонкие подвижные усики. Мгновение спустя оттуда выполз жук с отливающими зеленоватой патиной жесткими надкрыльями. Шурша членистыми лапками, насекомое проползло по синюшной от трупных ядов коже и скрылось под воротом комбинезона.

Половины левой руки у трупа не было. Из окровавленных обрывков рукава торчали черные от запекшейся крови куски мяса и белел обломок кости. Правой рукой сталкер как будто указывал на ту самую секцию забора с нарисованными краской буквами.

Из глубины живота к горлу подкатил комок горячей кислятины. Кузьма крепче сжал зубы, борясь с приступом тошноты, и поспешно отошел в сторону. Короткими перебежками от машины к машине, от куста к кусту он добрался до ограждения и потопал вдоль рифленных квадратами бетонных плит.

Кузьма надеялся найти вход на огороженную забором территорию и вскоре нашел. В одной из секций оказалась пробоина с торчащими в разные стороны ржавыми прутьями арматуры. Размеры отверстия были невелики, но позволяли без проблем проникнуть внутрь Периметра. Кузьма перебрался на ту сторону, пролез под висящими над заросшей бурьяном землей огромными трубами и двинулся вдоль них к соседнему с циклопической конструкцией зданию.

Трубопровод привел его к вытянутому в длину помещению. Кузьма завернул за угол и вскоре очутился у входа в постройку. Высокие ворота были приоткрыты. Парень протиснулся в щель между давно заклинившими створками, осмотрелся.

Дневной свет проникал в здание сквозь расположенные в несколько рядов под потолком пыльные окна. Рассеянные лучи выхватывали из полутьмы сплетенные воедино трубы разного диаметра и сложные инженерные конструкции. За стальной паутиной виднелись расположенные в ряд друг за другом железные купола.

В глубине здания кто-то был. Кузьма понял это по едва заметным багровым отблескам на стенках одного из таких куполов. Этот кто-то сидел у костра, возможно, в компании себе подобных, готовил еду или же просто грелся, глядя на огонь.

Крепко сжимая в руках автомат, Кузьма двинулся в глубь помещения. Где-то с громкими всхлипами капала вода. Ветер гремел оторванными листами обшивки трубопроводов, хлопал невидимыми отсюда дверями, шуршал нанесенной снаружи листвой, частично заглушая осторожные шаги подростка.

Секунды тянулись одна за другой, но вот настал тот момент, когда Кузьма увидел сидящего у огня человека. Им оказался седой бородатый старик в сером балахоне.

Возле его ног лежала собака с такими же бельмастыми глазами, как у хозяина. Она часто дышала, высунув длинный розовый язык. Голова лежала на лапах, которыми слепая псина прижимала отполированную до блеска корягу к бетонному полу. Сухая деревяшка, по-видимому, заменяла старику посох, а четвероногий сторож охранял нужную хозяину вещь от непрошеных гостей.

Старец довольно щерился, протянув одну руку к огню, а другой поглаживая псину промеж ушей. Почуяв чужое присутствие, слепой страж напрягся, повернул голову в сторону подростка и приглушенно зарычал.

Несмотря на царящий в помещении полумрак, Кузьма увидел белые катышки гноя в уголках слепых глаз, покрытые струпьями язвы и пятна розового лишая на вытянутой в длину морде, желтые оскаленные клыки. Он инстинктивно вскинул автомат на уровень глаз и попятился, держа собаку на мушке.

Старик убрал руку от огня и приветливо пошевелил пальцами в воздухе.

– Здрав буде, Кузьма! Слава Зоне, ты пришел, – сказал он, глядя слепыми глазами на гостя. – Оставь эту пукалку в покое. Тебе некого бояться, здесь нет врагов.

После секундного замешательства Кузьма убрал автомат за спину. Ему было как-то не по себе целиться в слепого человека, а собака, потеряв к парню интерес, опять положила голову на лапы и часто задышала, время от времени пряча язык в пасти.

Старик приветливо улыбнулся и показал рукой на место возле костра: