На территории бывшего завода по обработке цветмета который год активно занимались производством самопалов и дымного пороха. Калийную селитру для последнего «металлурги» добывали сами в селитряницах – огромных кучах из растительных остатков, древесной золы и навоза одомашненных кабанов. Серу тоже получали самостоятельно. Как именно химики «металлургов» это делали, информаторы Зубра так и не смогли узнать. Им удалось только выведать, что раз в два месяца куда-то по направлению к Нижнеивкино из города уезжают четыре газогенераторных грузовика в сопровождении дюжины вооруженных до зубов бойцов в кунге обшитой железом машины и ровно через неделю возвращаются с забитыми гипсом кузовами. Видимо, этот самый гипс и применялся химиками «металлургов» для производства серы.

В школе у Зубра по химии была твердая четверка. И хотя большая часть из школьной программы забылась, состав дымного пороха он помнил до сих пор, во многом благодаря деду-охотнику. Будучи мальчишкой, Зубр часами сидел рядом с густо пахнущим махоркой дедом, слушая его рассказы и глядя, как тот чистит ружье или снаряжает пластиковые гильзы точно отмеренным количеством пороха и дроби, перемежая это добро картонными и войлочными пыжами.

В те далекие дни Зубр узнал, что дымный порох для стрельбы состоит в основном из селитры, с добавлением серы и угля. Причем последнего должно быть почти вполовину больше дьявольского ингредиента, иначе порох будет просто дымить и не создаст необходимого для выстрела давления газов.

Одно время Зубр подумывал наладить выпуск стратегического продукта и даже распорядился соорудить небольшую селитряницу на территории одного из давно покинутых рабочими цехов «Искожа». Поскольку возможности добывать серу, как это делают «металлурги», у «кожевенников» не было, Зубр планировал заменить ее сахаром, благо с запасами этого продукта в убежище проблем не было.

Во время одной из ходок на поверхность сталкеры притащили доверху набитую пакетиками с семенами железную коробку. Среди множества красочных упаковок нашлось несколько пакетиков с семенами сахарной свеклы. Ради эксперимента часть найденного добра посадили на выделенном специально для этого месте. Через три месяца на гидропонной ферме получили первый урожай из принесенного сверху посадочного материала. Среди прочих овощей было с десяток корнеплодов сахарной свеклы.

Капусту, морковь, обычную свеклу и всякую зелень тут же пустили в дело, а вот с белыми корнеплодами пришлось повозиться, прежде чем научились добывать из них подобие сладкого сиропа. Дальнейшие эксперименты позволили получить из вязкой жидкости похожий на сахар бурый рассыпчатый порошок, вот его-то и планировал использовать Зубр для производства эрзац-пороха.

Путем долгих проб и ошибок выяснилось, что от самодельного сахара толку как от козла молока. Полученная из него и калийной селитры буровато-желтая смесь обильно дымила и сыпала искрами, упорно не желая взрываться. В итоге, чтобы потраченное на изыскание время не пропало зря, Зубр вместе с Юргеном и Знахарем решили использовать недопорох в качестве наполнителя для дымовых гранат. Подобные примочки стали обязательным атрибутом в снаряжении сталкеров и спасли не одну жизнь, позволяя людям уходить от мутантов под прикрытием дымовых завес.

Собственно, еще одной причиной, по которой Зубр и затеял эпопею с объединением, стало желание заполучить огнестрельное оружие и патроны к нему практически в неограниченных количествах. Владея монополией на производство самопалов и боеприпасов, «металлурги» бессовестно задирали цены на свою продукцию, когда им вздумается, а иногда и вовсе отказывали в продажах, мотивируя тем, что им, дескать, сейчас самим не хватает патронов и довольно быстро выходящего из строя самодельного оружия.

Последнее обстоятельство было правдой. Самопалы из обрезков труб на грубо оструганных деревяшках служили недолго. При сгорании пороха содержащаяся в нем сера вступала в реакцию с водяными парами воздуха, разрушительно воздействуя на внутренние стенки огнестрельного канала. Самодельного ствола хватало на сто, максимум сто десять выстрелов, потом «гром-палку» приходилось выбрасывать.

Но даже несмотря на ограниченный срок действия самопалов и низкую точность, по сравнению с тем же оружием «кожевенников», самоделки «металлургов» стреляли значительно дальше арбалетов, в разы превосходя тех по убойной мощи. Именно эти факторы имели бы решающее значение в гипотетическом столкновении с отрядами соседей, а потому Зубр считал жизненно необходимым найти способ загасить конфликт в зародыше и добиться поставленной цели.

Еще одной головной болью для Зубра стали дикари. Так сталкеры прозвали недавно появившихся на окраинах города незнакомцев. Сначала им не придали большого значения. На фоне тех же быдляков дикари выглядели божьими агнцами. Ну а что? На людей не нападают, хоть и вооружены рогатинами, луками и обожженными с заостренного конца кольями. При любой попытке сталкеров приблизиться на дальность арбалетного выстрела убегают так, что только пятки сверкают. Ну а то, что одеты в звериные шкуры с накинутыми поверх обрывками то ли маскировочных, то ли рыболовных сетей и лица замотаны каким-то тряпьем, так что под руками оказалось, то и нахлобучили на себя.

Все изменилось, когда по личному распоряжению Зубра группа разведчиков ушла к заводу «Маяк». Быть может, не отправь он тогда ту экспедицию, ничего бы не произошло, но история, как известно, не знает сослагательного наклонения. Обычно осторожные дикари на этот раз не стали убегать, а напали на разведчиков неподалеку от частично разрушенного корпуса НИИ микробиологии Министерства обороны. В живых остался лишь один сталкер. Легко раненный в руку Байбак принес дурную весть в убежище и тут же стал первым подозреваемым. В открытую ему об этом никто не говорил, но, пока не вернулся посланный в экстренном порядке новый отряд, за Байбаком установили слежку.

Естественно, за разведчиком наблюдали так, чтобы это не слишком бросалось в глаза обитателям убежища. Зубр не хотел раньше времени будоражить население бомбаря. Вдруг все на самом деле было так, как рассказал Байбак, и честь сталкера не запятнана? Стоит сомнению поселиться в душах людей, его оттуда ничем не выкорчевать.

Слова выжившего в бою сталкера подтвердились в точности. В качестве доказательств разведчики принесли в убежище самодельное копье, лук со стрелами и куртку из волчьей шкуры с накинутой поверх жесткого остистого меха мелкоячеистой сетью. Волокна, из которых она была сплетена, на ощупь напоминали травяные стебли и имели темную окраску из-за тесно переплетенных черных тончайших прожилок.

Судя по окровавленному отверстию на куртке, арбалетная стрела угодила дикарю прямо в сердце. Среди приятелей Байбака не было плохих стрелков. Их потеря в ситуации возможного противостояния с соседями по железнодорожной ветке больно ударила по и без того хромающей обороноспособности бомбаря, добавив еще одну проблему в длинный ряд нерешенных вопросов.

Как только сталкеры из второго отряда покинули кабинет, забрав с собой вещи дикаря, в дверь заглянул Байбак и с порога заявил, что отправится по следам убийц его друзей с ведома коменданта или без него. Дескать, души погибших сталкеров требуют отмщения и он не может сидеть сложа руки.

Отправлять на заведомо гиблое дело еще одного отличного бойца Зубр не хотел, но и запретить ему жаждать мести тоже не мог. Тогда он решил одним выстрелом убить двух зайцев и велел Байбаку найти стойбище дикарей, собрать о них как можно больше сведений и вернуться с полученными данными обратно.

– Даю слово, ты будешь первым, кого я назначу в отряд возмездия, – пообещал Зубр, крепко пожимая руку разведчика.

Вчера Байбак вернулся после двухдневного отсутствия и принес неутешительные вести. Оказывается, дикарей-воинов намного больше, чем боеспособных сталкеров во всех трех бомбарях вместе взятых. Воевать с ними поодиночке бессмысленно, значит, надо объединять усилия. Но как это сделать, если «металлурги» и «лепсенцы» ничего слышать об этом не хотят?