Взвыв от душевной боли, Элен бросилась к любимой няне и обняла холодеющее тело. Она видела разлившуюся лужу крови и понимала, что Мари-Жанне уже ничем не помочь.

В тот же миг подскочивший Гастон схватил девочку за волосы и вздернул на ноги.

— Ты ее убил! — яростно заорала Элен, не чувствуя боли от натянутых волос, колотя бандита по груди, по голове, по лицу. — Ты — убийца!

Жюль, Огюст и Жанно, разинув рты, глядели, как Гастон пытается удержать вопящую девочку, а потом он дал ей такую затрещину, что она замолчала и обмякла, потеряв сознание. Он тут же закинул ее на плечо, как мешок с углем, и снес в прихожую.

— Уходим!. — приказал он подельникам.

— А как же барахло? — возразил Жюль, обведя вокруг рукой. 7— Мы же за ним пришли.

— Ис этой что делать? гт кивнул Огюст в сторону мертвого тела на верхней площадке.

— Бросим так, — ответил ему Гастон. — А за барахлом можно прийти позже. Но вот девку нам нужно отсюда поскорее унести и где-нибудь запереть. — Он осклабился. — Она тут самая ценная находка!

Затем, сердито глянув на Жанно, который смотрел мимо обмякшего тела на плече Гастона туда, где лежала убитая нянька, бандит небрежно заметил:

— А ведь это ты виноват, пацан. Ты нам говорил, что дом пуст.

— Зато теперь он пуст, — вмешался Жюль. — Кухарка была в кухне, но теперь выскочила черным ходом, как ошпаренная кошка, и вряд ли скоро вернется.

— Ну вот и мы черным ходом уйдем, подальше от любопытных глаз. — Гастон повернулся к Жанно: — Куда черный ход выходит?

— Во двор, к конюшням, оттуда — в переулок.

А Пьер прячется в конюшне? Жанно отчаянно надеялся, что нет. Пьер всегда с ним хорошо обходился, и парень не хотел, чтобы того прикончили, как беднягу Мари-Жанну. Как же он теперь жалел, что сказал Гастону и его ребятам о хранящихся в доме ценностях! Но они же были революционеры, и он хотел произвести на них впечатление своей осведомленностью и решительностью. Откуда было ему знать, что глупые Сен-Клеры в городе? Пьер ему еще когда говорил, что они уезжают.

— Ладно, — сказал Гастон, обращаясь к Жанно, — можешь идти впереди, но без фокусов. Попытаешься удрать — скажу, что это ты пристрелил ту старую ворону. — Он злобно усмехнулся: — Ведь это же от тебя мы узнали про этот дом, и разве ты не хотел получить свое за то, что тебя выгнали?

Проходя через опустевшую кухню, Огюст подхватил один из караваев еще теплого ароматного хлеба и с ним вышел во двор.

Мари-Жанна осталась лежать, где упала, входная дверь валялась на полу. Гастон и его сообщники пробыли в доме меньше двадцати минут.

Тем временем Эмиль доехал на фиакре до своего бюро и перед тем, как войти, потратил пять минут на проверку, хорошо ли Форке закрыл ставни. В комнате чертежников был порядок: с досок снята бумага, инструменты аккуратно убраны и заперты в ящики. С минуту постояв в пустом помещении и все оглядев хозяйским взором, Эмиль мысленно похвалил Форке за усердие и поднялся к себе в кабинет. Здесь он подумал, не взять ли с собой некоторые бумаги и продолжить из Сент-Этьена восстановление деловых связей, но сразу же отказался от этой идеи, решив, что офис — более надежное место для документов.

Затем Эмиль подошел к окну и выглянул на улицу. Обстановка внизу была спокойной: люди спешили на работу, разговаривали со знакомыми, направлялись с сумками за продуктами — всё как всегда. И опять Эмиль подумал, а так ли уж нужно столь срочно уезжать в Сент-Этьен? Будучи человеком дела, он никогда не пересматривал уже принятые решения, но сейчас его разбирали сомнения: ехать или остаться? Жорж настаивал, что надо уезжать, и Эмиль обещал, что уедет, но теперь его сбивал с толку привычный вид за окном. Сейчас, будучи наедине с собой, он подумал, что мог бы не закрывать бюро и пусть бы чертежники работали над незаконченными к началу войны проектами. Всему виной сильный страх, который он испытал на Рю-деля-Пэ. Нет, он не трус, бегущий при первых признаках опасности! Но, с другой стороны, именно так он и поступил, и теперь уже в двух случаях. На Эмиля волной накатил стыд.

— Соберись! — приказал он себе вслух. — Не тебе одному приходится уезжать! — Что-то в звуке собственного голоса придало ему уверенности, и он продолжил: — Я отвезу Элен к матери, вернусь в Париж и открою бюро назло отребью, шляющемуся по улицам.

Тщательно заперев дверь конторы, Эмиль спустился вниз и так же тщательно запер входную дверь с улицы. Здесь все будет в порядке до его возвращения. Париж опирается именно на таких своих жителей, как он, — скромных профессионалов, вращающих колесо деловой жизни. Эмиль расправил плечи и отправился ловить фиакр.

Проезжая по авеню Сент-Анн, он заметил Пьера, который вел в поводу тощую клячу. Эмиль расплатился с извозчиком и окликнул слугу.

— Ничего лучше не смогли найти? — спросил он сурово, бросив осуждающий взгляд на живую развалину.

— Никак нет, мсье, — ответил Пьер. — Да и этот конь в немалую денежку обошелся.

— Ну что ж, — пожал плечами Эмиль. — Придется обойтись тем, что есть. Ведите его во двор и хорошенько накормите перед тем, как запрячь. Я пойду найду Мари-Жанну.

Пьер свернул в переулок, а Эмиль повернулся к входной двери. И только тут заметил, что она уже открыта, и не просто открыта, а сорвана с петель. Взбежав по лестнице, он на секунду остановился на пороге. Дом был тих» Нервно вдохнув, Эмиль вошел в прихожую.

— Эй! — окликнул он. — Мари-Жанна, где вы? — В ответ — ни звука; он попробовал еще раз: — Мари-Жанна! Элен! Вы тут?

Не получив ответа, Эмиль решительным шагом направился в кухню, где должны были находиться Ар-летта или Берта, но и там было пусто, а дверь черного хода, ведущая на конюшенный двор, стояла распахнутая. Эмиль вышел наружу — Пьер кормил голодного коня овсом. Слуга посмотрел на вышедшего с бледным лицом хозяина.

— Там никого нет, — сказал Эмиль. Кто-то выломал входную дверь, и в доме пусто.

— Никого? — Пьер оставил коня.» А где Мари-Жанна? И Берта? Они, видимо, побежали за помощью, когда ворвались грабители. — Он пытался говорить уверенно. — Так оно и окажется, можете не сомневаться.

— Ну, здесь их точно нет, — резко ответил Эмиль. — И Элен тоже.

Они вдвоем, не сговариваясь, вернулись в дом.

— В кухне ничего не пропало, — отметил Эмиль, стоя возле большого стола и оглядываясь. — Видите? Даже свежий хлеб не тронули!

— Может быть, они наверху, мсье? — предположил Пьер и, обойдя хозяина, прошел в прихожую. Увидев сорванную дверь, сказал: — Видимо, грабители. Мари-Жанна должна была спрятать мадемуазель Элен наверху.

— Разумеется! — отозвался Эмиль, готовый ухватиться за любую соломинку.

Он побежал наверх, перепрыгивая через ступеньки и окликая Элен, и наверху резко остановился. На площадке лежала Мари-Жанна, устремив невидящие глаза в потолок.

— Боже мой! — выдохнул Эмиль. — Боже мой! — Перешагнув через тело, он закричал: — Элен! Элен, ты здесь, малышка?! Это я, папа! Можешь выходить! Ты здесь? Опасность миновала!

Пьер взбежал вслед за Эмилем и тоже остановился, потрясенный увиденным. Потом, переступив через Мари-Жанну, он медленно пошел по коридору, заглядывая во все комнаты и с ужасом ожидая увидеть второе тело. Эмиль шел за ним, они осмотрели все помещения, окликая Элен и уговаривая ее перестать прятаться, но голоса их стихали, они прислушивались — и ничего не слышали.

Осмотрены были все комнаты, кроме спальни Розали. Пьер отошел в сторону, не желая входить в будуар хозяйки, а Эмиль вошел решительным шагом. Сразу же он увидел поваленную ширму и поспешил к стенному шкафу. Дверь была широко раскрыта, но там никого не было.

Эмиль уставился в эту тесноту, будто там все же могла обнаружиться съежившаяся Элен. Потом обернулся навстречу потускневшим глазам Пьера.

— Ее нет, — сказал он хрипло. — Тот, кто убил Мари-Жанну, похитил Элен.

Пьер с явным облегчением, что не нашлось второе тело, проговорил: