— Что вы сейчас сказали? — быстро вставляет Габит, стремящийся не упустить ни малейшей детали непонятного ему (пока) разговора. — Не по-нашему?

— «Да воздастся каждому по делам его», — бросает русский мулла Габиту, не глядя, впрочем, на того. — У вас говорят чуть иначе: «Инна амаль бил ният». «Все дела оцениваются по намерению».

— Это у арабов так говорят, а не у нас; у нас другой язык, — бормочет уязвлённый Габит, толкая Рому в бок локтем и ловя себя на том, что дискутировать с русским муллой в ломбарде — далеко не лучшая затея. — Поехали, короче…

Русский мулла спокойно проходит к машине оперов и располагается на заднем сидении. Рядом с ним, с другой стороны, плюхается Габит.

Четвёртый этаж Управления полиции Же---йского района города А… Третий слева кабинет, выходящий окнами на улице О-н Батыра.

— Почему ты нарушил договорённость? — Касымбетов тяжело смотрит на Рому. — Мы как договаривались?

— Виноват. — С досадой кивает Рома. — Как бес попутал… Договаривались, что Габит решает, берём или не берём.

— Что решил Габит? — майор явно не собирается щадить чувств подчинённого, демонстративно расставляя все точки над ' i ' в ситуации.

— Говорил, что попа брать нельзя. — Всё так же с досадой отвечает Рома. — Да понял я уже… Виноват. Я почему-то этого попа как увидел, так словно пелена в голове встала. Вернее, кисель… Но на три часа же в любом случае имеем право дёрнуть?

— Рома, посмотри мне в глаза. — Безэмоционально просит Касымбетов. — Ты в курсе, что в этой самой епархии, чьё удостоверение он тебе предъявил вместе с ОУЛ, есть «Отдел социального служения»?

— Откуда? — широко открывает глаза Рома. — Я к ним каким боком? И что с этого? Церковь сто лет как отделена от Государства, ещё до того, как…

— Тогда слушай меня. Этот отдел координирует и оказывает содействие в работе церковных социальных начинаний на всех приходах епархии, разрабатывает и внедряет методики помощи нуждающимся, организует обмен опытом. Помимо всего прочего. — Касымбетов пристально смотрит на Рому.

— Пока не понял, — чуть хмурится тот, вопросительно глядя на майора. — В чём подвох?

— Направления работы этого отдела: помощь детям-сиротам, многодетным и неполным семьям; помощь престарелым и инвалидам; помощь наркоманам и алкашам…

Рома чуть меняется в лице, но Касымбетов завершает:

— И на закуску — информационное обеспечение их социального служения.

— Шабаныч, ничего себе, ты грамотный… — абсолютно неформально присвистывает Рома. — Теперь понял… Они, получается, с «самим» напрямую работают? — Рома показывает большим пальцем в направлении потолка. — Это всё равно как против ветра гадить, получается… Шабаныч, а откуда ты это всё знаешь?

— Потому что я два десятка лет опер, Рома. На земле. — Безэмоционально отвечает Касымбетов. — А не переводом из армии.

— Я не из армии, — дёргается Рома. — Я с флота…

—… и всегда выполняю то, о чём мы договариваемся. — Продолжает Касымбетов, прерывая сентенции подчинённого. — В отличие от тебя. Теперь ты понимаешь, куда нас втравил? Вернее, не нас, — быстро поправляется майор. — Себя. Мне шум не нужен. Если твой поп пойдёт звонить на всю епархию, я тебя первый сдам. Это понятно?

— Так точно, — не меняя позы, взмахивает рукой Рома, что-то явно решивший для себя. — Согласен. Сам виноват… Шабаныч, меня как бес попутал. Я как у него крест на пупе увидел, да ещё про слитки как подумал… Виноват…

— Рома, это был наш с тобой последний разговор на эту тему. Больше предупреждений не будет. — Касымбетов расфокусировано смотрит сквозь русского. — Не умеешь себя контролировать, работай в другом месте. Всех подставлять не надо. Ты же сам говоришь, как там?.. «Тонешь сам — не топи товарища»?

— «Тонешь сам — отдай бэка и хавчик товарищу. Ему может пригодиться». — Автоматически поправляет майора Рома. — Да понял я… Не со зла. По тупости… Что дальше делать теперь?

— Пошли пообщаемся. — Пожимает плечами майор. — Всё равно извиняться. Вы его хоть не в допросную?..

— Нет. В комнате для посетителей. С Габитом.

— Тогда договариваемся вот как…

— Майор Касымбетов. — Представляется один из вошедших полицейских православному священнику. — С капитаном Горбачем вы уже знакомы?

— Да. — Аккуратно кивает священник, глядя на майора. — Слушаю вас внимательно. В чём причина моего пребывания тут?

Касымбетов, глянув на священника, интуитивно решает «рубить в лоб». То есть, быть максимально откровенным, насколько это возможно в данной ситуации:

— Поступил сигнал о наличии у вас значительного количества предположительно драгоценного металла, относящегося к банковской группе.

— Это так. Но как это связано с моим задержанием? — Вопросительно поднимает бровь священник, глядя на майора.

Касымбетов, неожиданно для подчинённых, садится напротив священника и, что ещё более неожиданно, начинает говорит максимально возможную в данном случае правду:

— Было принято решение отработать данный сигнал на возможную криминальность происхождения вашего металла. Мы ошиблись. Собственно, я пришёл как раз затем, чтобы извиниться.

— Вы лукавите, господин майор. — Священник спокойно возвращает пристальный взгляд майора. — Каким образом, физически задерживая гражданина, вы собирались устанавливать происхождение его личной собственности? Либо, в моём случае, возможной епархиальной?

— У каждого своя работа. Мы знаем, как делать свою. — Уклончиво отвечает майор, продолжая смотреть на священника.

У присутствующего при этом Габита возникает ощущение, что идёт какая-то непонятная и невидимая глазу борьба.

— Хорошо. Тогда составляем протокол задержания, — предлагает священник. — Вы согласны, что это соответствует данной ситуации?

— Мы не задерживаем вас, — отрицательно качает головой майор. — Потому такой протокол составляться не будет.

— Хорошо. Тогда протокол доставления меня сюда.

— Составь протокол доставления, — кивает майор Габиту, едва глядя, впрочем, на того. — Что-то ещё? — Поворачивается затем майор к священнику.

— Да. Но вначале подождём протокола доставления, — священник указывает глазами вслед быстро выходящему из кабинета Габиту.

Рома ловит себя на том, что ему уже почему-то безразлично, что будет дальше. Жаль, конечно, что не вышло с деньгами… Касымбетов прикидывает, как далеко собирается зайти в своих претензиях священник и кого можно будет подключить. Если придётся отстаивать уже и свою должность. Мало ли что вытащит на свет грядущая проверка, в свете так некстати поднимаемого попом шума. Накануне этой самой проверки.

Габит возвращается через несколько минут (в течение которых в комнате стоит полная тишина):

— Вот, — лейтенант поспешно кладёт перед майором заполненный бланк протокола доставления.

Касымбетов, не читая, подвигает протокол священнику. Тот пробегает по бумаге глазами и, найдя графу «…у доставленного жалобы имеются/не имеются», принимается лежащей на столе ручкой аккуратно вносить целый пакет жалоб на то, что необоснованно задержан…

—… Что дальше? — сдержанно спрашивает майор по окончании канцелярской волокиты. Уже всерьёз прикидывая, сколько и чего придётся отдать в Департамент Внутренней Безопасности.

— Теперь требую пригласить дежурного прокурора, — кивает священник глазами на свой экземпляр документа. — Вы же не думаете, что я это писал сам себе на память?..

Касымбетов в который раз спрашивает себя, не зря ли он сдался сразу, не попытавшись даже побарахтаться. Но, каждый раз подымая взгляд на священника, одёргивает сам себя: всё правильно. Лучше пожертвовать меньшим, чтоб сохранить большее.