— Пастырь, смотри, Рам и Шиам к нам едут, — предупредил своего наставника, — неужели опять баран понадобился?

Я пока не в ладах с местными именами, поэтому использую словозаменители. Дело в том, что у простых людей они почему-то длинные и труднопроизносимые, типа «бевульрин» или «нагасипёр». А «Дикарь», «Толян» и «Ремун» подчёркивают эдакий средне-высший уровень владельцев. Так что, получается мы — элитники, а не хухры-мухры. Кстати, наше королевство называется Трилагар, что означает… «три лагеря». Ну или «три стана». Вон, самый древний город в СССР, тоже по-простому назывался — Ош («три» по-киргизски). Видимо три чего-то там было тысячи лет назад.

— Будьте аккуратнее, появилась новая ватага, — с ходу предупредил один из разбойников, — из Урума пришли. Пока много не награбят — не уйдут.

— Благодарю за предупреждение, где они обосновались? — отозвался пастух, — а то дикарь в бой рвётся и оружием обзавёлся.

Сраный солдатский юмор — никуда я не рвусь, между прочим. Уйду в горы и спрячусь до поры до времени, так как уже наслышан об этих шурум-бурумцах. К северо-западу от нас, за горами, есть отсталая страна, где очень холодно, зато полно мехов, высококачественных канатов и прекрасного конопляного масла, которое не коптит. Живут в тайге и в тёплые годы излишки населения рождаются. Вот их-то, когда вырастают, и отправляют башибузукствовать в наше королевство. Вооружение, как у маньчжур начала девятнадцатого века — копья и луки, зато все конные и меха с собой возят. А за меха им любой купец любое оружие продаст, если лично его пообещают не трогать.

— Толиан, — обратился один из бандюганов, — если какое оружие нужно, можем выделить.

— Он об огнебое мечтает, — подкузьмил меня Ремун.

Тут-то профессионализм во мне и взыграл.

— Огнебой для этой боевой миссии как раз-таки не нужен. Дым и грохот выстрела сразу выдадут моё местоположение. Нужен дальнобойный мощный лук и три десятка стрел к нему. И ещё нужен боевой посох из сверхкрепкого дерева, желательно с наконечниками с обеих концов.

Бандосы и наши сразу заинтересовались, каждый своим.

— Короткая пика из хорошего дерева подойдёт?

— Вы лучше покажите ему, что у вас есть, — резко посерьёзнел пастух, — а он сам выберет. Так проще будет, чем начнёт объяснять по-дикарски.

Через полчаса мы уже ехали в разбойничий лагерь, где я надыбал классный лук и стрелы к нему. Сами бандюки его не использовали из-за тугого натяжения, поэтому хранили лишь как диковину. И стрелы именно к нему имелись, тяжёлые и длинные, даже колчан нашёлся в наборе. А вот напёрсток для пальца мне по барабану, коли есть драконьи перчатки. И двухметровая пика нашлась с узким, но обоюдоострым лезвием. Увы, но на задник ничего не нашлось насадить.

Три дня ушло, чтобы по лесу добраться до разбойного становища. Урумцы выглядели как сибиряки малых народов и, скорее всего, имели сходные привычки. Поэтому расположились в лесу, чтобы совершать оттуда набеги на равнинников. Вообще-то выход с Северо-Восточного перевала находится в маркграфстве Иланг, но у тамошнего владетеля достаточно сильная гвардия. Это наш номинальный земельный правитель отжигает в столице королевства и ни шиша не заботится о своём домене. И его управляющий забил на порядок, хотя обитает в нашем краю. Подельники сказали, что у него всего восемь оружных людей и лишь добрые отношения с местными разбойниками обеспечивают его более-менее спокойной жизнью. Вот и обустроились заграничные урюки на краю нашего Фереза.

Я подоспел вовремя, на следующее утро бандосы собрались на очередную ходку. Удалось насчитать сорок одного «рядового», а также вождя и шамана. В общем, в лагере осталось лишь четверо, дабы приглядеть за порядком, а остальные умчались рано утром когда начало светать. Ясно, что мне одному не по зубам такой отряд, но, чем меньше их останется, тем легче будет отбиваться, когда и до нас доберутся. Этих четверых я без проблем почикал стрелами — быстро и метко. Дурное дело не хитрое, когда народ безалаберный. Честно говоря им действительно нечего таиться, потому что Ферез малолюден и в основном используется для выпаса скота, а нормальных полей мало. И население соответственно невелико, поэтому видно кавалер Пуат и забил болт на домен, оставшийся от матери. От нас до столицы почти триста километров.

Оставленные меха, ясен пень, я стырил и перетаскал к своей «лёжке». Пусть теперь наматывают километры, охотясь за мной, тогда ещё некоторых хунвэйбинов отстреляю. Так, помалёху и осторожненько могу и дюжину положить смертью храбрых. Хотя это стопудовое МС для множества скосивших от армии в моём мире.

Гордые победители вовращались воодушевлённые победой, уставшие и мечтавшие всласть отдохнуть перед следующей охотой за людьми. Так что я успел выпустить десяток стрел из лука и в шестерых даже попал, выведя из строя. А потом сбежал самым трусливым образом. Если двадцатью стрелами (четыре я вырезал из трупов) хотя бы семь-восемь убью завтра, то можно считать «mission accomplished» и вообще вернуться домой с чувством перевыполненного долга. Среди покойничков-победителей один был в меховом пальтишке, обвешанном ценными хвостами: то ли великий воин, то ли шаман, то ли целый вождь. Я постеснялся подъехать и спросить у сведущих людей, а что поделать коли я по жизни сущий стесняга?

Ночь в лесу наступает быстро, поэтому где-то вдалеке поаукали, побродили и угомонились сии беспокойные соседи. Теперь даже не знаю, как у них с культурой погребений: могут завтра похороны устроить, а могут и облаву организовать. Вон как хорошо мои следы видны в виде поломанных веточек и примятой травы. Прямо на север ведут, вроде бы в горы…

На следующий день меня нагло надули, вычислив по следам, что банду унизил лишь один человек, а не набор троглодитов. Поэтому в облаву отрядили лишь десяток, остальные приступили к завыванию и погребению. Наверняка их духовник накамлал победу над одиночкой и жестокий реванш. Мои преследователи прошли километра два, пока не добрели до кустов, где сгрудились и загомонили по-своему. Что типа:

— Ахалай-махалай, твою дивизию!

— Ты сам махалай, а отец твой — малахай!

— Ты сюда ахалай, вот на это дерево.

Действительно, явные следы кончились, наверное трус запрыгнул из кустов на ближнее дерово. Которых оказалось три и все со следами. Когда люди увлечены спором и пытаются своё доказать оппонентам, то им всегда прилетает — например ещё несколько стрел. Так уж бывает, если по запаре забываешь об осторожности. Три явно «двухсотых» и проблема выбора: или тащить трупы обратно, или продолжить преследование «мистера Гриффита» (из Герберта Уэллса). Конечно, сначала все попадали на землю, чтобы не подставляться и попытались спрятаться. Им это удалось. Через двадцать секунд дальше на севере хрустнул валежник и решение было принято. В погоню, вражина от нас теперь не уйдёт.

Глава третья

Я, конечно, тяжеловес по сравнение с местным населением, но больше не прихрамываю от артрита. Кроме того, я знаю куда двигаюсь, а урумцы пока не знают. В итоге, больше не слыша похрустываний и шебуршений, мои мучители (будущие) отхватили ещё четыре стрелы на семерых, но уже в спины. Они, конечно же, тоже стреляли в разные стороны, но пока безуспешно. Очередное решение пришло одновременно в их головы. Возвращаться с позором опасно, могут пришибить и свои же. Вот и разбрелись по лесу, пытаясь меня перехитрить. Нет, у себя в «сибири», да вокруг стойбища, они любое дерево в лицо знают и все тамошние тропы им ведомы. А тут — фига с маслом — чужая территория. И значит, что моя подготовка и военный опыт превалируют над их умениями.

Чего-то какая-то статистика не совсем в мою пользу, трачу по две стрелы на создание одного «двухсотого» или «тяжёлого трёхсотого». С другой стороны, количество преследователей сократилось до пяти, а у меня осталось лишь два боеприпаса. Начинают отжимать меня в сторону своего стойбища, а оно мне не особо и нужно. Хочется, конечно, и оставшихся прибить, но нечем особо. Ещё одного неосторожного я таки достал, после чего рванул снова на север, обойдя цепь по краю. Там нычка с оставшимися десятью стрелами, ну не бросать же их ради окончательного завершения миссии.