После этого кровавого инцидента, уступая требованиям своего разбойного экипажа, Кидд заявил, что будет брать на абордаж и другие корабли помимо указанных в каперском пакете. К этому вынуждало Кидда и плохое состояние его корабля, имеющего многочисленные течи. Первый же захваченный им парусник «Куидей Мерчент» был использован Киддом для продолжения каперства.

Аппетит приходит во время еды: Кидд стал пускаться в погоню за любым кораблем, показавшимся на горизонте, невзирая на его флаг. Между тем о его самочинных действиях стало известно в Лондоне и Нью-Йорке. Выпущенный на каперство, как козел в огород, капитан вошел в списки разыскиваемых и заранее осужденных пиратов. Узнав об этом, Кидд принял решение зарыть значительную часть своей добычи на необитаемом острове. В Нью-Йорке, куда он явился, чтобы навестить семью, Кидд был схвачен, закован в цепи и после двухлетнего предварительного заключения повешен.

Существует целая пиратская лирика. Ведь мрачные страсти, доставшиеся нам в наследство от далеких предков, всегда волнуют воображение человека. Этим кормились целые поколения уличных певцов. Так и представляешь себе пестрые, обагренные кровью холсты, служившие декорациями при исполнении такой, к примеру, песни о «Братьях-витальерах»:[06]

Или:

Все об одном и том же: о золоте, серебре и прочей добыче!

Тот, кто однажды встал на путь разбоя, уже не мог остановиться и продолжал идти, хладнокровно рискуя и постоянно ощущая под ногами зыбкие подмостки виселицы. Но встречались и такие пираты, чьими действиями руководили не низменные разбойничьи инстинкты, а своеобразная философия. Морским рыцарем без страха и упрека был Чарльз Белами. Однажды, как утверждает английский историк корсарства Джонсон, он следующим образом отчитал капитана абордированного купеческого судна:

«Годдем! Как и все другие, наказанные нами, вы управляетесь законом, который богачи придумали для собственной безопасности. Эти трусливые собачьи души не имеют смелости каким-либо иным способом защитить то, что они мошеннически нахапали. Проклятья и кровь на имуществе этих продувных бестий. Между нами единственное различие: они обирают бедняков под покровительством закона, не так ли? А мы грабим богатых, рассчитывая только на свою храбрость».

В начале декабря 1787 года корабль его величества «Баунти», вооруженный транспорт британского военно-морского флота, покинул гавань Спитхэд. Он должен был погрузить на Таити саженцы хлебного дерева – истинного древа жизни обитателей Южных морей – и доставить их в Вест-Индию для обеспечения пищей черных рабов. Командовал кораблем Уильям Блай, свирепейший из капитанов, которых когда-либо качало море на своих волнах. За короткое время он сделался самым ненавистным человеком на корабле. И не только за то, что буквально тиранил команду. Была и другая причина: перед выходом в море Блай разбазарил около трети матросского продовольственного содержания, и люди во время плавания стали голодать.

Матросский кошт на британских военных кораблях и без того был настолько плох, что нередко матросы его величества перебегали на американский флот. А на «Баунти» солонина в бочках была еще и с недовесом. В довершение всего вместо свинины или говядины бочки были наполнены кониной. Алчный капитан выгадывал, таким образом, не только на количестве, но и на качестве мяса. Как свидетельствовали опубликованные впоследствии дневники статс-секретаря Адмиралтейства при Карле II Самюэля Пеписа, английский военный флот был насквозь пропитан коррупцией.

А тут еще и скотское обращение с людьми! Блай не щадил ни кадет, ни офицеров. Не проходило недели, когда бы команду не выстраивали на палубе для наказания проштрафившихся. Так при крайнем недовольстве экипажа прошла первая часть плавания. Лишь на Таити, где предстояла погрузка саженцев и где Блай при встрече с вождем местного племени выдал себя за сына Кука, он немного отпустил поводья.

Мстительное настроение команды временно улеглось. На этом райском острове среди изобилия плодов, рядом с грациозными женщинами можно, как по мановению волшебной палочки, забыть о прошлом, настоящем и будущем. Скоро каждый матрос завел здесь себе милую.

Тем печальнее было пробуждение от чар, когда во время дальнейшего плавания Блай повел себя еще более жестоко по отношению к команде. После очередного, чрезвычайно унизительного для себя столкновения с капитаном молодой лейтенант по имени Флетчер Крисчен принял роковое решение – любой ценой отомстить за попрание своего человеческого достоинства. Склонив на свою сторону часть экипажа, что при назревавшем бунте сделать было нетрудно, он вместе с матросом Томасом Баркитом утром 28 апреля 1789 года ворвался к капитану в каюту и арестовал его. Тем временем другие заговорщики заставили немногих матросов, не пожелавших из страха перед виселицей примкнуть к мятежу, спуститься в буксируемый за кораблем барказ.[01] За ними туда же проводили и капитана. Все было разыграно в считанные минуты.