Система уголовно-правовых санкций
Тяжесть предусматриваемых законом наказаний, так же как масштабы криминализации, существенно зависит от степени цивилизованности общества, менталитета населения (терпимость/нетерпимость, либерализм/авторитаризм, гуманность, милосердие, ригоризм, жестокость и т. п.), политического режима. Роль последнего особенно велика.[686]
Понятие политического режима не вполне определенно. Ряд американских авторов понимают под политическим режимом «совокупность явных или неявных моделей, определяющих формы и каналы доступа к важнейшим управленческим позициям, характеристики субъектов, имеющих такой доступ или лишенных его, а также доступные субъектам стратегии борьбы за него».[687] В отечественной литературе под политическим режимом понимается также характер политических взаимоотношений между людьми, между людьми и государством.[688]
Мы исходим из того, что в наиболее общем виде политический режим означает реальный механизм функционирования власти, форму государственного правления (Regierungsform[689]), его стиль, проявляющийся в совокупности методов и приемов осуществления государственной власти.
В современной отечественной государственно-правовой литературе различаются два основных вида политического режима: демократический и тоталитарный. Нередко в качестве «промежуточного», переходного называется авторитарный режим. Фашистский режим рассматривается как разновидность тоталитарного. Однако данная схема не охватывает возможные разновидности режимов. Не случайно поэтому исторически, начиная с Аристотеля и Платона, выделялись также тимократия (власть благородных воинов), олигархии (правление богатых семей), тирания и деспотия (предшественницы современного тоталитаризма). Позднее появились представления об охлократии (власть толпы, плебса), меритократии (правление «лучших», элиты) и даже «серократии» – власти серой посредственности (термин, предложенный Л. Баткиным, для характеристики советского режима после Н. Хрущева). Конечно, определить, кто стоит у власти, в чьих она руках, еще не значит охарактеризовать политический режим. Однако это определяет в какой-то степени общую его направленность.
Оригинальная классификация политических режимов предложена Г. В. Голосовым на основании следующих критериев: характера борьбы за лидерство (открытые и закрытые режимы), внутренней дифференциации (монолитные и дифференцированные элиты), уровня участия масс в политике (включающие и исключающие).[690] В результате называются шесть политических режимов: традиционный (закрытый, с монолитной правящей группой, исключающий массы из политики, например, Саудовская Аравия); авторитарно-бюрократический (закрытый, с дифференцированной правящей группой, исключающий массы из политики, например, Португалия 1926–1974 гг.); соревновательная олигархия (открытый, исключающий массы из политики, например, ряд стран Латинской Америки); эгалитарно-авторитарный (закрытый, с монолитной правящей группой, включающий массы в политику, например, социалистические страны); авторитарно-инэгалитарный (закрытый, с дифференцированной правящей группой, включающий массы в политику, например, фашистские и нацистские режимы); либеральная демократия (открытый, включающий массы в политику).
Для нас важно, что политический режим, независимо от формы организации власти (республика президентская или парламентская, монархия абсолютная или ограниченная), определяет, в конечном счете, политическую жизнь страны, реальные права и свободы граждан (или же юридическое или фактическое их бесправие), терпимость или нетерпимость к различного рода «отклонениям», включая преступность и реальную политику в отношении «девиантов».
Именно режим конструирует различные виды девиантности, включая преступность, определяет санкции для девиантов (преступников), формирует отношение к ним населения. Так, проводимая тоталитарными режимами политика запрета всяческих «отклонений», криминализация большинства из них сопровождаются активным пропагандистским воздействием на сознание, взгляды и представления людей. Активным и небезуспешным. Вспомним, как взгляды и нормы цивилизованного германского общества, существовавшие до установления гитлеровского фашистского режима, были в короткие сроки трансформированы под воздействием расистских, националистических воззрений правящей верхушки и умелой пропаганды ведомства Геббельса. Да и печальный отечественный опыт дает немало примеров трансформации, перерождения и вырождения нравственных ценностей и традиций. Толерантность к инакомыслию и инакодействию, к иным культурам и этносам, уважение их, как и всякого чужого, мнения, постепенно сменяются ригоризмом, нетерпимостью, требованиями «усиления борьбы», расправы над «врагами народа», «убийцами в белых халатах», «стилягами» и несть им числа (вплоть до «агентов влияния» и «лиц кавказской национальности»…).
Наши исследования показывают, что годы либерализации и демократизации постсоветского периода (горбачевская перестройка) отмечены снижением уровня ригоризма и повышением уровня терпимости населения (во всяком случае, в Ленинграде – Санкт-Петербурге). Так, в 1989 г. по результатам выборочного репрезентативного опроса жителей города за смертную казнь высказался 51 % респондентов, против смертной казни – 38 %, за усиление уголовной ответственности – 48 %, за смягчение – 15 %. По мере «торможения перестройки» (и авториторизации режима) меняется настроение горожан. Уже в 1992 г. за смертную казнь высказывается 67 % опрошенных, против – всего 22 %, хотя количество сторонников усиления уголовной ответственности еще продолжает сокращаться – 29 %, а противников – увеличивается до 22 %. Еще нагляднее сравнение результатов опросов 1991 и 1994 гг. Если в 1991 г. за отмену смертной казни было 22 % респондентов, а за сохранение или расширение ее применения – 67 %, то в 1994 г. – 14 и 72 % соответственно. В 1991 г. за уголовную ответственность потребителей наркотиков высказались 45 % опрошенных, в 1994 г. – 58 %, за уголовное преследование проституток в 1991 г. были 34 % респондентов, в 1994 г. – 50 %, уголовную ответственность за бродяжничество и попрошайничество в 1991 г. поддержали 27 %, в 1994 г. – 38 %, за мужеложство – 24 и 44 % соответственно.[691] В наступившем XXI в. ригоризм и нетерпимость лишь нарастают, о чем свидетельствуют результаты опросов, проводимых ВЦИОМ, Левада-Центром и другими социологическими организациями.
Одним из наиболее значимых показателей цивилизованности/ нецивилизованности современного общества, демократичности/ авторитарности (тоталитарности) политического режима служит сохранение смертной казни в системе наказаний или же отказ от нее. Сохранение смертной казни во многих штатах США и в Японии (правда, там она применяется чрезвычайно редко) свидетельствует, с моей точки зрения, о недостаточной (неполной) их цивилизованности. Подробнее вопрос о смертной казни будет рассмотрен в следующей главе.
Другим важным элементом системы наказания, свидетельствующим о большей или меньшей цивилизованности общества и государства, больших или меньших их демократизме и либерализме, является лишение свободы, точнее, его место в системе наказания, широта применения, предельные сроки, условия отбывания. И этот вопрос станет предметом более подробного анализа в следующей главе.
Порядок признания лица совершившим преступление и применения к нему уголовных санкций регулируется уголовно-процессуальным законом, а порядок исполнения наказания – кроме того, уголовно-исполнительным законодательством.
