Ланн мог бы, наверное, поговорить с ней об этом, но что бы он сказал? Смотри только на меня? Говори только со мной? Это просто глупо.

Ревность — это для неуверенных в себе слабаков. Он никогда не позволит ей узнать, что она взяла в мужья одного из них.

Сайдири никогда не пыталась сделать его кем-то, кем он не являлся: не дарила богатых одежд, не прививала подобающих манер, да и едва ли она сама их знала. Танцуя в вихре ярких красок на очередной пирушке, она никогда не ожидала, что он присоединится к ней — ей было достаточно, что он обнимет ее, когда музыка стихнет. Для нее он и так достаточно хорош — и это делает его жизнь гораздо проще.

— Не хочу спать, — тряхнув кудрями под сбившимся платком, проговорила она и потянула его к выходу из таверны, — пойдем, посмотрим на звезды!

— Ты уверовала в Дезну? — открывая перед ней дверь, улыбнулся Ланн. — Арушалай будет счастлива.

— Нет, мои сны уже заняты кем-то более… — вдохнув прохладный весенний воздух, она взяла его за руку, ту, что больше похожа на человеческую, ту, на которой он носит кольцо, — приземленным.

Язва отравляет землю, но бесконечно далекое небо остается чистым в те ясные ночи, когда его не заслоняют песчаные бури или зловещие красные облака. Подняться на стену — самый простой способ его увидеть. Пробравшись мимо зевающих солдат скорее из нежелания на них отвлекаться, чем из хулиганских побуждений, Сайдири остановилась перед одним из зубцов стены и подняла голову. Ланн обнял ее за талию и прикрыл глаза, наедине с ней ему не нужен другой источник света.

— Я ввязалась во все это, чтобы спасти людей, погибающих в Язве, чтобы избавить их от страданий, — спустя некоторое время задумчиво проговорила командор.

— И однажды ты это сделаешь, — вдыхая запах ее волос, без тени сомнения подтвердил Ланн.

— Да… — выдохнула она и положила свои ладони поверх его, — но теперь я знаю, что это не все. Существует множество отражений нашего мира, их так же много, как решений, которые мы принимаем, и гораздо больше, чем на небе звезд…

Правда? Наверное, в одном из них она предпочла ему какого-нибудь симпатичного аазимара, который не боится целовать ее на площади, потому что глядя на них люди говорят «какая красивая пара».

— И в каждом есть люди, которым нужна помощь, а я… — она вздохнула, — только здесь.

— Я рад, что ты здесь.

Сайдири улыбнулась, и в этой улыбке, пронзительно-грустной, промелькнула тень давней мечты.

— Шиика говорили мне, что это возможно, что время и пространство для них не имеют значения, но цена оказалась слишком велика. Перекресток Миров — это безумие. Если бы речь шла только о моей жизни, я бы шагнула в разлом, но люди Саркориса… — собрав все бусины, она обвила шнурок вокруг пальцев и затянула узел. — Вот. Будем надеяться, что бывший хозяин за ними не явится.

Помотав головой, словно сбрасывая наваждение, Ланн улыбнулся ей и взял четки.

— Не шути так.

— Я не шучу.

* * *

Уговорить Сайдири остаться на ночь стоило определенных усилий. Но она пришла сюда исключительно потому, что не может путешествовать на дальние расстояния одна — она слишком устала, чтобы спорить. Кроме того, Ланн быстро сообразил, что отправляться в путь без него нет никакого смысла, так что он сложил руки на груди и со всей возможной уверенностью заявил, что отправляется завтра с утра и не раньше. И когда он уже решил, что сейчас она хлопнет дверью и ему опять придется бежать за ней через всю Язву, Сайдири горестно вздохнула, пробормотала что-то неблагозвучное на родном языке и бросила свой спальник перед камином.

Подумать только, он ей действительно нужен. Вот прямо настолько, чтобы ему уступать. Злоупотреблять этим, конечно, не стоит, но осознавать приятно.

— Знаешь, если вдруг захочется сменить заплесневелое жилище на пыльное — мой дом всегда в твоем распоряжении, — усевшись около стены напротив разбирающей свои вещи Сайдири, проговорил он. — В Зимнем Солнце хорошие люди. Даже для полуящера всегда найдут пару добрых слов.

— Это из-за стариков, — раскатав спальник, она разулась, отстегнула пояс с оружием и положила его рядом. — Каждый, кто пытается судить по внешности, получает палкой по спине и длинную поучительную историю о ярле Мархевоке, убивавшем крестоносцев и привечавшем демонов, — Сайдири закусила губу и принялась за жесткий кожаный доспех. — Вот только ярл тут почти не при чем, многие из них насаживали на кол ни в чем неповинных людей собственными руками и все еще помнят об этом.

Ланн с шипением втянул воздух сквозь зубы. Ну да, чудес не бывает. Как он мог забыть?

— Я бы предпочел не знать, что их доброта оплачена десятками жизней.

Командор посмотрела на него устало, одним плавным движением стянула платок с головы и уселась на спальник, скрестив ноги. Ланн предложил бы ей свою кровать в соседней комнате, но побоялся, что она поймет это неправильно. Или, что еще хуже, правильно поймет…

— Сайдири-анис*, — торжественно объявила она, развела руки в стороны и чуть склонилась вперед, — предводительница одного получеловека и защитница святого города Дрезена, позабытая в оном, мародер мародеров и бродяга бродяг*, — выпрямившись, она приложила правую руку к сердцу. — Всегда к твоим услугам в случае нехватки причин для разочарования в людях.

*Сайдири-анис — обращение к незамужней женщине, эквивалент английского «мисс»

*…защитница святого города Дрезена, мародер мародеров и бродяга бродяг — коверкает титул падишаха, «защитник святых городов, хан ханов и султан султанов»

Тихо рассмеявшись, Ланн прислонился спиной к стене и позволил себе расслабиться. Мягкий свет догорающего камина ложился на рубашку Сайдири и ее смуглую кожу, казалось, что и она сама излучает тепло. Если немного напрячься, можно представить, что завтра им никуда не нужно идти и этот вечер — один из многих в долгой и счастливой жизни. У Ланна очень большой опыт в том, чтобы не замечать очевидного, так почему бы не извлечь из этого пользу?

— Я рад, что ты пришла.

— Я тоже, — она мотнула головой в сторону двери, и свет отразился на поседевших прядях. — Ты идешь спать?

— Нет, я посижу еще немного.

Возражать она не стала, в конце концов именно для этого она за ним пришла. Для чего еще нужны полуящеры, как не для охраны, да?

Камин давно догорел и дом погрузился во тьму, а Ланн все не двигался с места, вслушиваясь в ее беспокойное дыхание. Когда-нибудь он скажет ей, что этот дом не нужен ему без нее… Может быть, тогда она захочет остаться? И если еще минуту… или десять… или час просидеть на месте, наблюдая, как поднимаются и опускаются ее плечи, можно притвориться, что это уже случилось.

Лестница на второй этаж тихо скрипнула и Ланн подумал, что придется, пожалуй, вложить немного сил в ремонт прежде, чем обосноваться здесь окончательно.

Лестница скрипнула снова, медленнее и тише…

Святые праведники!

Лук он оставил у входа, но один прыжок сквозь пространство позволил схватить его и пару стрел в придачу быстро и бесшумно. Весь обратившись в слух, Ланн стоял, пытаясь в ночной тишине уловить хоть что-то, но где-то за околицей надрывно залаял пес, и Ланн упустил момент, когда скрип повторился уже где-то на втором этаже. Влетев сквозь приоткрытую дверь на чердак, он увидел только звезды сквозь дыру в крыше, вдохнул и медленно выдохнул.

Дом очень старый. Нужно что-то с этим делать и поскорее. Лето не может длиться вечно.

Спустившись вниз, он обнаружил Сайдири, сидящую на своем спальнике и потирающую лицо ладонью.

— Извини, я не хотел тебя разбудить, — проговорил он, направляясь к ней, — я просто…

Договорить он не успел, потому что одним длинным прыжком, невозможным для человека, она сбила его с ног. Только и блеснули холодные темные глаза. С грохотом, который, должно быть, перебудил полдеревни, Ланн упал на пол и почувствовал, что не может свободно дышать, потому что его с силой прижимают к полу. Первые несколько секунд он пытался понять, был ли оглушительный хруст, который он только что слышал, хрустом деревянного пола, проломившегося под рогом, или хрустом его собственных шейных позвонков. И только спустя некоторое время он обнаружил, что Сайдири, растерянно моргая, все еще сидит на нем сверху.