— Немного, — ответил Нико.

— О чем? — с еще большим интересом спросила Лукреция.

— Не могу тебе сказать, — твердо произнес Нико и только Лукреция подумала о тайне исповеди, продолжил: — Рысью? Или сразу галопом наперегонки?

Лукреция усмехнулась. Нет смысла спрашивать дальше. Нико не выдает секреты, особенно если услышал их как падре.

— Догоняй! — Не дожидаясь ответа, крикнул Нико.

Лукреция уже наблюдала, как он приподнимался и опускался в седле в такт движения, скача вперед. Она отвела ногу, чтобы пустить лошадь легким галопом, но вдруг услышала громкий звук, похожий на выстрел.

Звук повторился. Лошадь замотала головой, громко заржала, начав метаться на месте.

— Тише, милая, тише, — крепче ухватив поводья, затараторила Лукреция, оглядываясь назад, прислушиваясь к звукам. — Что за черт…

Увиденное впереди, заставило ее замолчать. Конь Нико несся вперед, а сам он лежал на земле. Вдалеке показалась чья-то быстро отъезжающая машина. И все-таки пустилась галопом к брату, вспоминая все молитвы, услышанные за жизнь.

Марко ненавидел человеческую глупость. Ненавидел, когда кто-то пытался его провести. И сейчас гнев все сильнее нарастал, когда он все больше убеждался, что и Лукрецию замешивали в эти интриги. Но какова конечная цель? Зачем, избежав скандала, дальше так упорно себя подставлять?

Витторио явно хотел власти. Другой причины так унижаться в присутствии жены и любовницы Марко не видел. Да и вряд ли страсть к Лукреции так слепила его, что он был готов к подобным рискам. Марко казалось, что настоящая причина ускользала от него, как песок сквозь пальцы. Что он был близок к ее пониманию, но, затерявшись в песчинках, она пыталась остаться незамеченной.

— Мне нужно знать все, что делает, куда ходит, с кем говорит Сандра Бартоло, — отдал распоряжение Марко. — Усилить наблюдение, чтобы я знал все.

После церкви и пастичерии порт «Миано» казался спокойнее. Шумы природы, вроде чаек и воды, были для слуха в разы приятнее суеты людей и их разговоров. Порт давно стал одним из любимых мест Марко, где он порой встречался со своими капо с улиц. На первый взгляд он казался бесконечным, словно занимал все побережье. По факту был не больше пяти километров береговой линии. Словно аллюзия на людей, с которыми он порой имел дело. Особенно в политике.

Но главным достоинством было разделение на пассажирскую и грузовую зону. Машины, корабли прибывали, итальянские вина и дорогие автомобили грузили на судна, отправляя по всему миру, а Марко просто смотрел из доков, приводя в порядок мысли, когда ему не мешала суматоха туристического порта и суета людей. Во время сиесты это было особенно спокойно.

Обернувшись к капо, Марко внимательно всех осмотрел, думая, кого назначить ответственным. На Дарио были журналисты и частично цыгане, на Чиро и Аурелиано — наркотрафик. Из шестерых он рассматривал троих, самых способных, как ему казалось, главарей.

— Дай команду своим, Аурелиано, — в итоге выбрал Марко и жестче продолжил: — Остальные тоже будьте наготове. Выборы близко. Ситуация с цыганами накаляется. Скоро будет жарко. Поэт…

У кого-то зазвонил мобильный, перебив его. Парни переглянулись, Дарио полез в карман, извиняясь.

— Киро, — сообщил Дарио. — Наверное, что-то с Лучиано.

— Ответь, — разрешил Марко.

Дарио принял вызов, Марко сосредоточил взгляд на нем. Не прошло и полминуты, как Дарио напрягся. Он сжал челюсти, со смятением посмотрел на Марко и, кажется, сильнее сжал трубку. Не нужно было дожидаться слов, чтобы понять — новости будут плохие.

— Что? — жестко спросил Марко, как только Дарио убрал телефон от уха.

— На конюшне была какая-то потасовка. Выстрелы напугали лошадей. Нико Монтенелли упал с лошади. Кажется, что-то серьезное. Его с Лукрецией везут в больницу Паусилипон. Киро с парнями ищут ублюдков. Один из них ранен. Удрали, как только услышали, что лошади испугались, — доложил Дарио.

Все затихли. Кажется, даже порт. Марко смотрел на Дарио, который, видимо, был не в восторге от роли гонца с плохими новостями, и с нажимом спросил:

— Лукреция?

— Она поехала с братом в больницу, — ответил Дарио, видимо, передавая, что услышал, и стараясь не делать собственных прогнозов.

Марко глубоко вздохнул, наводя в мыслях порядок.

— Поезжай к своим. Выясни, что там было, что было нужно. Что с ними делать, пусть решают Монтенелли. Приоретет — Сандра Бартоло и предвыборная кампания. Все приводят своих в боевую готовность. Меня держать в курсе всего. Свободны.

Марко добрался до больницы достаточно быстро. Телефон все еще молчал. Никакие новости не поступали. Идя по коридору к комнате ожидания, он наметил четкий план действий: узнать о состоянии Нико, найти Лукрецию, связаться с Санто, а потом со своими людьми.

Завидев нескольких парней в кожаных куртках и джинсах, слоняющихся по коридору, Марко понял, что Монтенелли где-то неподалёку. И оказался прав. На длинной скамье сидели Элоиса и Фелиса, мать Нико. Отсутствие Санто и Бруно было ожидаемым, но Лукреции — усилило беспокойство.

— Марко, — первая на него отреагировала Фелиса. Поднявшись со скамьи, она медленно направилась к нему и, приобняв, поцеловала в щеку. — Рада тебя видеть даже при таких печальных обстоятельствах.

— Взаимно, Фелиса. — ответил Марко и, подходя к Элоисе, спросил: — Как они? Что говорят врачи?

— Нико еще не приходил в себя. Вероятно у него черепно-мозговая травма, перелом ключицы, подозрения на травму позвоночника. Подробнее, пока не знаем, ждем результаты анализов. Но врач говорил, что наличие шлема обычно снижает тяжесть травмы головы. Лукреция в порядке. Она отошла, чтобы поговорить с Санто, все рассказать. — Голос Фелисы звучал словно в трансе. Словно она говорила не о своих детях, а пересказывала события нудного фильма.

Необходимость держать лицо, эмоции под контролем даже в самый страшный миг — навык, который воспитывали с детства. Нельзя показывать слабость врагу. Нельзя показывать страх перед своими людьми. Особенно если ты во главе семьи или его близкий родственник. Нужно сохранять чистый разум и быть готовым принимать решения, вступить в бой.

— Она пошла туда, — тверже произнесла Фелиса, указывая направление.

— Спасибо, — поблагодарил Марко и, высказав слова сожаления, направился в указанную сторону.

Идя по коридору, он стал искать место, где можно было бы спокойно поговорить, и дошел до больничной часовни. Тихо заглянув внутрь, Марко сразу увидел Лукрецию, сидящую на скамье возле Девы Марии.

Кроме Лукреции, в часовне никого не было. Марко вошел и направился к ней. Поравнявшись, понял, что она не обратила внимания на шаги, и аккуратно коснулся ее плеча. Лукреция повернула голову и улыбнулась уголками губ. Она все еще была в легинсах, свитере, жилетке и сапогах для верховой езды. И сидела с тем же выражением лица, которое было у ее матери.

— Ты в порядке? — садясь рядом, спросил Марко.

— Да, — повернувшись к нему, ответила Лукреция. — Когда раздались выстрелы, я еще стояла, поэтому лошадь лишь засуетилась на месте, а Нико уже мчал галопом…

Взгляд Лукреции сменился. Она смотрела лишь на Марко с нетерпеливым ожиданием. Он понимал, что она хотела сейчас от него услышать и от осознания этого гнев из-за ситуации разгорелся с новой силой:

— Я понимаю: ты хочешь услышать, что с Нико все будет в порядке, но я не хочу обещать, заверять тебя в том, над чем не имею власти, — с горечью ответил Марко, наблюдая, как взгляд Лукреции тускнел на его глазах. — Могу лишь гарантировать, что в любом случае буду рядом. И что виновные будут наказаны.

Лукреция несколько секунд сидела неподвижно, а потом придвинулась ближе и положила голову ему на плечо. Марко приобнял ее, уткнувшись подбородком ей в затылок. Вскоре он понял, что ее била мелкая дрожь, и прижал к себе чуть сильнее.

Деньги. Политические игры. Власть и борьба за нее. Даже удивительно, каким все бессмысленным кажется в подобные моменты.