— Главное правильно представить. Сделать акцент на помощи женщинам. Место, куда они могут уйти из дома, из разрушающих отношений. Где могут получить ночлег, помощь, консультацию. Что касается неготовности уйти из профессии, то Санто может забрать их в «Аврору». Тогда прибыль не только просто уйдет от цыган, но и пойдет нам.

— Звучит приемлемо, — заметил Марко, обернувшись к Санто и Бруно. Последнее слово оставалось за ними.

На миг в кабинете воцарилась тишина. Марко вернул взгляд на Лукрецию, наблюдая, как она переносила это ожидание. Стоя около стола, она выжидающе смотрела то на брата, то на отца.

— И ты готова этим заняться? — уточнил Санто.

Обманчивая простота вопроса. Лукреция делала шаг вперед по лестнице семейного дела, принимая большую ответственность, уходя из более безопасного положения. Понимала ли она это? Марко верил, что да. И начало казалось неплохим. Если их брак все-таки состоится, то в его случае жена должна быть готова продолжить дело мужа. Братьев, сестер и детей у него нет.

— Да, — уверенно ответила Лукреция.

— Тогда займись местом, а потом мы обсудим детали, — твердо произнес Санто. — Думаю, что на этом все.

Лукреция кивнула, мимолетно взглянула на отца и, ничего не дождавшись, покинула кабинет. Следом зашевелился и Санто. Марко понял, что и его ничего больше не держало. Он шел к машине, когда увидел Лукрецию вновь. Она стояла на подъездной дороге, смотря на виллу.

У Марко не было желания лезть в семейные отношения Монтенелли. Более того, он прекрасно понимал, что это то, в чем они должны разобраться сами. Но один взгляд на Лукрецию вернул его воспоминаниями в разговор в гостиной.

— Знаешь, — подходя ближе к ней, заговорил Марко, — перед тем, как отец передал мне власть, он тоже отмалчивался на подобных встречах. Просто наблюдал за мной, слушал, когда я говорил. Если он ничего не сказал, значит, согласен с решением Санто. И твоим.

Подул ветер, поднимая немногочисленные опавшие листья. Лукреция обернулась, наблюдая за их полетом, а потом посмотрела на Марко. Перед его глазами все еще стоял образ навеянный воспоминанием о беседе, и Лукреция вдруг показалась ему гораздо старше. Словно с того дня прошел не один год, а намного больше времени.

Словно тот год, который она провела вдали от Неаполя, был для нее целой маленькой жизнью, которая что-то в ней поменяла, взрастила.

— Спасибо, — поблагодарила Лукреция и, подойдя ближе, почти вплотную, поцеловала его в щеку.

Поцелуй вышел легким, мимолетным, как листья, пролетевшие ранее, но Марко успел почувствовать мягкость и теплоту губ. Он обернулся к Лукреции, когда она была совсем близко, смотря то на ее чуть приоткрытый рот, то в зеленые глаза, смотрящие на него со смесью нерешительности и ожидания чего-то, и понимал, что хотел владеть ею безоговорочно. И, наплевав, что сейчас не самое подходящее для этого место, поцеловал по-настоящему, тем самым заявив о своих намерениях.

Рука переместилась на талию, прижимая Лукрецию ближе, другая прильнула к затылку. Пальцы скользнули между волос, теребя горячую кожу. Не встречая сопротивления.

Лукреция сильнее ухватилась за пиджак, то ли пытаясь устоять на ногах, то ли прижимая ближе к себе. Как будто, будь это «ближе» сейчас возможно, он бы не сделал это сам. Марко казалось, что он готов зарычать, как голодный зверь, дорвавшийся до добычи. Что готов взять здесь и сейчас, не сдерживая звериные инстинкты.

Рука на талии смяла ткань блузки, нащупала кружево белья, блуждая по спине, ощупывая, изучая.

Укусы губ. Смазанные поцелуи в подбородок, шею. Сладкий стон. Танец языками, от которого горело все тело. Прожигало каждую клеточку. От которого в голове возникали слишком яркие образы. Слишком соблазнительные. Слишком манящие. Складывающиеся в конечном итоге лишь в одну картинку: обнаженное тело, мягкая кожа, трение телами, становящимися все более горячими, влажными, возбужденными. Рваное дыхание. Недолгое раззадоривание, чтобы максимально возбудить. Чтобы почувствовать его внутри стало единственным желанием Лукреции.

Марко стоило невиданных усилий оторваться от губ Лукреции. Напомнить себе, где он находится. Отогнать собственные фантазии. Но получалось плохо. Его руки все еще прижимали ее к себе, а она не предпринимала попыток что-то изменить, восстанавливая дыхание, чуть туманно смотря на него и комкая рукой лацкан его пиджака. И внимательно наблюдая за реакцией Лукреции, решил спросить то, вопрос о чем витал вокруг них в воздухе с самого детства:

— Может, пришло время нам уже попробовать?

Лукрецию лихорадило второй день. Напряжение с отцом, большее вовлечение в семейное дело, поцелуй с Марко и его вопрос…

После тихой и размеренной жизни в Монтальчино ритм Неаполя казался необычайно бурным. В голове строились планы, тело пребывало в возбуждении после поцелуя, ласки, удивления. Лукреция смотрела на Санто, слушала его, но стоило отвлечься хотя бы на миг, то вспоминала, как руки Марко прижимали ее к себе, как его губы опаляли поцелуями, как в нее упирался возбужденный член.

Ее все больше окутывало непонятное ощущение. Странно всю жизнь знать человека, предполагать, что когда-нибудь вы можете быть вместе, но все равно не ожидать всерьез нечто подобное.

Но поцелуй был приятен.

Марко тоже.

Лукреция не жалела, что согласилась, но неприятное беспокойство внутри постоянно давало знать о себе. И учитывая, что все казалось правильным, природа страха оставалась загадкой.

Отгоняя тревожные мысли, Лукреция снова сосредоточилась на разговоре с Санто.

—… решили, что лучше где-нибудь в седьмом. На территории Марко. Может, не Секондильяно. Он позже даст знать.

Лукреция кивнула. Чего-то такого она и ждала, но против не была. А упоминание Марко снова вернуло воспоминаниями в поцелуй. Не считая пары свиданий в Монтальчино, которые ни к чему не привели, после Витторио она близко не общалась с мужчинами. Да и после отношений с ним поцелуй на улице, на виду у всех, без пряток, казался чем-то необычным.

— Хорошо, — кивнула Лукреция и услышала детский лепет.

Вскоре послышался стук в дверь. Слабый, тихий. Санто даже теплее улыбнулся, и Лукреция расценила это как повод действовать. Поднявшись, она направилась к двери и раскрыла ее. На пороге стоял племянник, и к нему уже подбегала Элоиса.

— Габриэле! — строго произнесла Элоиса. — Извините.

Лукреция лишь махнула рукой, смотря на племянника. Двухлетний малыш улыбался уже, как опытный сердцеед, и тянул к ней руки, лепеча «Лу». В такие моменты, смотря на очаровательную улыбку Габриэле и озорной взгляд, Лукреция невольно задумывалась, в кого он такой из своих родителей.

— Проказник! — поднимая Габриэле на руки, нарочито строго поругала Лукреция. — Мама носит в животике сестренку, а ты заставляешь ее ловить тебя.

Габриэле потянул ее за прядь волос. Лукреция лишь рассмеялась на это и поцеловала племянника в щеку. Элоиса прошла в кабинет и села на диван, Санто сразу направился к ней.

— Лу, не хочешь побыть с племянником? — предложил Санто. — Мы все обсудили.

Лукреция усмехнулась на это предложение, звучащие больше утверждением, и кивнула. Смотря сейчас на брата с женой, Лукреция невольно подумала о жизни, которая ее ждет, которая может через пару лет стать вполне реальной, если с Марко получится построить отношения.

Она определенно хотела семью.

Хотела детей.

Хотела, чтобы дети ладили так же, как она с братьями.

Учитывая, как сложно было мечтать о подобном в отношениях с Витторио, стало даже не по себе от того, как просто это получить с другим мужчиной. От того, что она даже забыла, насколько это не сверхъестественные мечты.

Мысль настолько поразила Лукрецию, что казалось ее необходимо обдумать как следует. В спокойной обстановке, с правильным человеком. И претендент на подобный разговор был лишь один.

Добравшись с племянником до детской, Лукреция тут же позвонила Нико, чтобы предложить съездить в конюшню и вспомнить детство.