Ох, как же он напрягся! Сразу стало видно и горящие злом глазюки, и готовые к бою мышцы, и… красивый нос, между прочим. Ясно в кого пошёл сынок. Правда, с бровями что-то нужно делать. Причём срочно.

— Я брошу вызов в ту самую секунду, когда барьеры на нём надломятся, — угрожающе рыкнул старший Варг, — ты уверена в своём решении, Верховная?

Мм-м. Уже на ты. Сущность не скроешь за густыми бровями, ха!

— Вы тянете время, — помахала ему пальчиками, выпроваживая, — давайте-давайте!

«Брысь!» ему сказать я постеснялась. Я бы таким же образом могла брякнуть что-то вроде «В будку!» или «На цепь!», чтобы меня тоже к тому столбу приковали. Кому-то может и было бы смешно.

Курт подошёл к выходу, внимательно поглядел на меня, а после кивнул и вышел. Стоило ему исчезнуть, как я накрыла барьером от вторжений и прослушки шатёр и улыбнулась Варжёнку.

— Как дела, щеночек? — вышло даже заинтересованно.

Он ждал чего-то другого, а потому решил сперва подумать, что именно мне ответить. Лучше бы не думал, честное висталочье:

— Это точно мой ребенок?

Нужно было видеть моё выражение лица, потому как я одновременно пыталась не смеяться и не закатить глаза.

— Нет, — пожала плечами, — этот точно не твой ребенок. Но, — я взяла инициативу в свои руки, — ты всё ещё не ответил мне как твои дела? — кокетливо закинула ногу на ногу, — я так ждала, когда ты придешь, а ты… — я игриво поднялась, медленно прошла ближе к нему и опустилась на ближайший стул, — разве я недостаточно тебе намекала, что всё возможно? — острые ноготки на его бедре, — какой ты непонятливый!

Сердце у него сейчас явно билось ускоренно, так часто менять цвет лица — это надо уметь.

— С чего ты решила, что я этого хочу? — наконец выдал он.

Я пожала плечами, а затем деловито-уверенно начала:

— Ну не знаю, — хмык, — потому что ты в меня влюблён? — я уставилась в его напряженные глаза, — нет? А мотаешь головой так, будто да. Всё ещё нет? Ну ладно. Тогда потому, что тебе понравилось в тот раз. Снова нет? Хм… — я рассмеялась, — совсем не заинтересован во мне? Как так? — я придвинулась ближе и, почти дыша в его губы, продолжила, — такой врунишка, щеночек. Ладно мне, но самому себе… Хотя, — я резко отстранилась, чувствуя, что он почти поцеловал меня, — это не имеет значения. Главное ведь — это твоё отрицание, милый Айз, — хитрый косой взгляд на его лицо, которое между тем всё выдавало, — м! Знаешь, что? Тогда последний вариант: ты меня хочешь. Всегда. Представляешь⁈ Думаешь обо мне. Хм… развлекаешься с кем-нибудь или сам с собой, а представляешь меня.

Его взгляд преобразовался в крайне злой. Ага! Попался! Пальцы уверенно коснулись твёрдого всё объясняющего бугра на штанине.

— Всё ещё нет? — я усмехнулась, — так и скажи, что струсил, щеночек, — касаясь его губ своими, — сбежал, испугавшись взрослого и опасного дядю у меня за спиной, — язык прошёлся по его нижней губе, — не переживай, он не тронет тебя, пока я не скажу.

И настолько меня саму поразили мои слова, что его стон мне в губы, яростный поцелуй и руки на моём теле вмиг потускнели. Я смогла очнуться и ответить только спустя десяток долгих секунд, когда ворот платья был оттянут до самого плеча, оголяя половину груди, а его губы впивались в мою шею, грозя яркими лиловыми отметинами.

Звездочка:

Я закусила губу, стараясь действовать как можно более соблазняюще, а не… соблазнённо. Сперва мысли, а потом и красные ноготки порхнули по напряженной шее, ключице и груди ниже, дразня и медленно подбираясь к точке, где уже никто ничего не будет осознавать. Только жар где-то глубоко внутри. Только похоть.

Никакой совести.

Пальчики под всеми слоями куртьих рубах. Горячая от прикосновений бархатная кожа, твёрдый торс и часто вздымающаяся грудь с размашисто бьющимся сердцем. Так близко и так маняще — стоит впиться в этом месте в кожу, и я буду отомщена. Вот так просто, но сейчас было слишком рано. А потому… это только поджигало бушующий внутри азарт. Кипятило и так бурлящую кровь и совсем мешало оставаться трезвой.

Господи, как же сладко он целовал! Грубо, порывисто и страстно. Словно играл и дразнил, словно вырывал управление из моих рук, скользя под надорванным платьем обжигающими ладонями. Грубо и нещадно. Буквально терзая совсем не привыкшую к такому кожу. Впиваясь в неё, вторя спускающимся ниже губам — освобождённый от ткани участок груди краснел от частых яростных отметин его желания.

Перебравшаяся на его колени, я прильнула бедрами к его торсу, предотвращая действия его проворных пальцев. Они уже пробирались со стороны бесстыдно оголённой попы глубже, в разгоряченное полыхающее нутро, по-висталочьи влажное и жаждущее его напора.

Однако…

Я поднялась на ноги, заставила его посмотреть на меня, отвлечься от изнуренного поцелуями соска, а после впилась в губы так, что он не сдержал стона, опалил меня чёрным вожделеющим взглядом и попытался подхватить под бёдра. Шаг назад, ближе к трону.

— Нужно опорочить эту вашу святыню, — шепнула в его губы, ступая на первую ступень.

Ответить он не смог бы, даже если бы что-то понял. Его пальцы неожиданно резко и непокорно сорвали с меня приспущенное белье, парень прорычал что-то неразборчивое, а после скользнул по истекающим складочкам внутрь.

Я выдохнула, не в силах сопротивляться тем ощущениям, что дарило это проникновение. Рваные, попадающие ровно по намученной точке в глубине, дерзкие, но заигрывающие — он не собирался позволять мне кончить. Слишком просто. Слишком… рано.

Вновь шаги назад. Только на этот раз сбегающие, быстрые. Опустевшее нутро жалобно заныло, проклиная свою хозяйку.

— Пахнешь ты точно слаще всех, — он поймал меня наверху, — мокрая…

Рука прошла вниз по лобку, возвращая сладостное тягучее ощущение внутрь. Но только легко — не заходя и медленно скользя по остро принимающей его ласку горошине. Вторая же ладонь — та самая, что ещё несколько секунд находилась в глубине, рванула вверх по шее, подбородку и…

— Вкусно? — усмешка на ухо.

Я зажмурила глаза и вытянула губы, принимая его игру. Ты пытаешься опорочить ту, кто делал с тобой то же самое, Айз.

Пальцы во рту всего несколько раз двинулись туда суда, оставляя на языке кисловатый вкус, а после рванули вверх, впиваясь в волосы и выгибая меня всю. Мне пришлось упасть коленом на сиденье трона, прежде чем моя собственная рука смогла добраться до пояса его штанов, а там…

— Упрись в подлокотники, — отбросил он мою попытку притронуться к лобку.

Хочешь доминировать, щеночек? Что ж, я позволю тебе, но только…

— Ах! — от падения меня удержал только его кулак, сжимающий мои волосы.

Настолько резкий толчок внутри, что я неосознанно сжалась, выгнулась ещё и вгрызлась ногтями в камень кресла, зашипев в тот самый момент, когда он быстрым движением покинул меня, а после ворвался ещё сильнее, разрывая низ живота яркими ощущениями. Сильно, яростно, много. По-волчьи хищно и глубоко.

Прильнувшие к клитору пальцы наткнулись на размеренно двигающиеся его. Я услышала усмешку над ухом, когда, не найдя другого места, сжала его запястье и упала головой назад, положив её на его плечо.

Шлепки о мой зад стали громче. Член внутри изменил проникновение и утратил свою глубину, заменив её на нажатие именно туда.

— Великий Цикл! — выдохнула между стонами.

Мужская рука отпустила волосы и спустилась ниже, чтобы впиться пальцами в шею и сильнее прижать меня к его плечу затылком. Резкий шлепок по нежной горошине. Мой вскрик и… взрыв!

Кровь внутри стучала так сильно, что сжимающиеся спазмом стеночки не позволили ему совершить ту же гонку, что прежде. Запах крови ударил в нос — я впилась когтями в его руку, уходя под кожу. Ноздри затрепетали от азарта.

— Ты тоже вкусно пахнешь, — губы озарила предвкушающая усмешка.

Я вернула ему глубокое проникновение, упёрлась уже не коленом, а ногой и… мы двигались навстречу друг другу с абсолютно разной скоростью, однако звонко и грубо соприкасались каждый раз с одинаковой резкостью. Ещё несколько движений, вновь расслабленное истомлённое лоно и ускорение, за которым последовали фрикции и тёплое тягучее семя, оставленное на внутренней стороне моего влажного бедра.