— Я видела оборотня, — напомнила я ему. — Его ничего не отпугнуло. Благодарю вас.

— Удачи тебе. Увидимся на вечернем песнопении.

Сунув сверток с дневниками под мышку, я вышла из конторы, забрала Тима и пошла домой. Перед сегодняшней службой надо было успеть помыться и переодеться в дурацкое религиозное платье. Отец и так злился на меня. Лучше не противиться и вытерпеть полтора часа молитв.

Я уже подходила к дому, когда встретила Рэйгел Эккер с Рауной. Девочка держала мать за руку и пряталась за ней, но с любопытством поглядывала на Тима. Всем детям он нравился. Они с радостью просили бы погладить его, но их родители косились на нас с опаской и недоверием. Все, как предупреждал Кио Куанг.

— Добрый вечер, — произнесла я, но мать Гилли не спешила меня приветствовать.

Глядя на меня с холодной подозрительностью, она вдруг сказала:

— Уезжай отсюда, Стейша.

Я обомлела. Рэйгел Эккер не могла не знать, что я вернулась сюда ради Гилли. Но почему она не хотела, чтобы я нашла убийцу? Наверное, из-за страха за дочь.

— Оставь Гилли в покое, — в приказном тоне заявила она. — Твои разбирательства ему уже не помогут. Мы все живем в тишине и покое, но ты накликаешь на нас беду.

Потянув девочку за собой, Рэйгел с осторожностью обошла нас с Тимом и зашагала в сторону своего дома. А я так и стояла на месте, ошалело глядя ей вслед. Кажется, эта женщина сошла с ума…

С рынка отец привез мне платье. Вручил без торжеств. Просто бросил на кровать и буркнул, чтобы надела на песнопение.

Эвин Файвлендор был ярым противником женских брюк и не пустил бы меня на порог молельни в столь священный час, поэтому противиться я не стала.

Платье оказалось не таким уж ужасным. По фасону — обычное крестьянское, но более современное. Молочного цвета, длина немногим ниже колена, завышенная талия, рукав три четверти и овальная горловина. На воротничке и по краю подола вышивка красной рябины. Мама поделилась со мной парой туфель, которые надевала исключительно по большим праздникам, и заплела мои волосы в колосок, отметив, что они стали гуще и красивее.

Впервые после долгих лет я увидела всех деревенских в одном месте.

Ферммары, разумеется, встретили меня высокомерными взглядами. Кто я такая, чтобы отказывать им в браке? Отшила лучшего жениха в округе! Выпороть меня мало…

Глухонемая соседка Эвина Файвлендора, как обычно, сидела ближе всех к алтарю. Петь она, конечно, не могла, но никогда не пропускала службы. А ведьмой прозвали ее за нелюдимость и звериный взгляд.

Рядом с ней я увидела стариков Раймеров. Они всем улыбались и ерзали от нетерпения поскорее начать.

Здесь были все: Хьюберты, Бартли, Олонды. С последними пришла и Инари — моя дорогая сестра на сносях. Помахав мне брошюрой, она широко улыбнулась и не без помощи Алаиса опустилась на скамейку. Место они выбрали у окна, чтобы Инари было достаточно воздуха.

— Она приехала сюда ради тебя, — подсказала мне мама.

То, что Инари и Алаис уехали из деревни в прошлом году, я знала. Но зачем идти на такой риск из-за меня? Выслужиться перед отцом? Показать, какая она примерная дочь и сестра на моем фоне?

Рэйгел Эккер с нами не поздоровалась. Прошла мимо, демонстративно глядя в другую сторону. А ее муж пожал руку моему отцу, поприветствовал маму и даже с полуулыбкой кивнул мне.

Единственные, кто уделил мне пристальное внимание, это Ян и Даймон Эверсоны. Они расположились во втором ряду слева. Я с родителями — в шестом посередине. Поэтому Эверсоны время от времени оборачивались. Ян мне улыбался, а его отец жег взглядом. Он умылся, побрился, причесался, надел чистую светлую рубашку, но все равно выглядел дико. До мурашек.

Эвин Файвлендор начал службу точно по времени. Все затихли, слушая молитвы и лишь в нужном месте повторяя за священнослужителем. Потом по залу пустили чащу очищения, в которую каждый должен был нашептать свои недельные грехи для покаяния, но по понятным причинам никто долго не задерживал ее в руках, чтобы про него чего дурного не подумали. Ведь каждый из здесь присутствующих считал себя чище и лучше того, кто сидел рядом. А мне и правда нечего было сказать. Разве что извиниться за непослушание. Но отец меня вынудил…

Все же я не стала воротить нос от ритуала. Шепнула что-то вроде: «Прошу прощения за то, что не оправдала ожиданий родителей», — и передала чащу дальше. Отец одобряюще улыбнулся.

Когда чаша вернулась к Эвину Файвлендору, он зажег в ней огонь, испепеляя грехи, и все встали для молитвенного песнопения. Мама знала тексты всех песен наизусть. Голос у нее был красивый, мелодичный. Она одна из немногих, кто исполнял стихиры звонче и искреннее остальных. Мне же требовалась затертая брошюра, половину слов в которой приходилось угадывать.

Я чувствовала себя не в своей тарелке. Даже Инари поднялась со своего места и, обнимая округлый живот, от души восхваляла богов. И Эверсоны не отвлекались, попадая со всеми в ноты. Только я растерянно бродила глазами по тексту и открывала рот невпопад.

Наконец эти мучения закончились. Полные сил, радости и облегчения прихожане еще долго обменивались любезностями, приглашая друг друга на чай и рассказывая, что интересного произошло на неделе. Мне болтать было не с кем. Поэтому я вышла на улицу, куда постепенно выползали уставшие дети и молодежь.

— Привет, охотница за привидениями! — окликнул меня сбежавший по ступенькам крыльца Ян. — Не ожидал увидеть тебя здесь, да еще и в платье. Думал, ты из таких выросла.

— Сливаюсь с толпой, — ответила я, скрестив руки на груди. — Ты же тоже пришел без лопаты. А собирался откопать мое чувство юмора.

С ним громко поздоровались деревенские парни, но он махнул им рукой и вновь переключился на меня.

— Слышал, ты наводишь о нас справки. Могла бы просто спросить все, что тебя интересует. Я постараюсь быть предельно честным.

— Ты оборотень?

Ян засмеялся, качнувшись с пятки на носок и сунув руки в карманы брюк.

— Не-а, не угадала. Мои родители когда-то были охотниками на оборотней. На одном из заданий моя мама погибла. Отец оставил службу, и мы стали вести такой жу-у-утко скучный образ жизни, — сказал он удивительно весело. Видимо, маму потерял рано, раз уже перетосковал. — Теперь понимаешь, почему мой отец слегка странный?

Я нервно поскребла шею пальцами и пискнула виновато:

— Извини.

— Да ничего. Ты же не знала. Я в курсе истории с Гилли. Но если бы здесь был оборотень-убийца, мой отец уже вычислил бы его. Если не веришь, напиши Кио Куангу. Он подтвердит, что Даймон Эверсон был выпускником Школы и одним из лучших городских охотников.

— Ты знаешь Кио Куанга?

— Слышал о нем от отца. Я же когда-то тоже хотел учиться в Школе Охотников, но он меня не пустил. Гибель мамы сильно подкосила его. Он до сих пор опекает меня, как младенца.

— Мне кажется, или ты пытаешься подружиться со мной, чтобы я убедила твоего отца отпустить тебя? — улыбнулась я.

— На самом деле я хочу пригласить тебя покачаться на качелях. Мы с ребятами собираемся погулять. Пойдешь с нами?

— В другой раз, — ответила я, заметив выходящую из молельни Инари в сопровождении подруг. — У меня планы.

Ян обернулся и хохотнул:

— Будете гадать на любовь? Почаще выходи из дома без своего клыкастого котенка, и судьба сама тебя найдет, Стейша Корнс. Ладно, — подмигнул он, — увидимся, — и пошел за парнями.

Я не знала, с какой стороны обнять сестру. Казалось, что она вынашивала тройню, настолько огромным был ее живот. Причем все трое были девочки, отнявшие у матери всю красоту.

Инари сильно подурнела за те годы, что я ее не видела. Я запомнила ее тринадцатилетней расцветающей красавицей, которая собирала взгляд каждого, мимо кого проходила. Когда-то я мечтала вырасти и быть на нее похожей. Но теперь, глядя на появившийся у нее второй подбородок, потолстевшие руки, острый нос и расщелины между зубами, я поняла, что люблю себя такой, какая я есть. Пусть я бледная, тощая, шея у меня гусиная, а размер ноги, как у мамы, предельно допустимый для женщины, и для деревенских парней я не привлекательнее доски, зато через пять лет не превращусь в бабищу, замученную бытом.