Я ахнула и засмеялась. Глазам не верила, что встретила родного брата.

— Почему ты здесь?

— Как это — почему? Тебя встречаю!

— Но как ты узнал, что я приеду? — недоумевала я, пока мой брат забирал у меня чемодан и уже вел нас с Тимом вон с платформы.

— На следующий день после твоего отъезда отец поехал в Усадьбу и отправил мне срочную телеграмму.

Я выдернула руку из его хватки и встала в позу:

— Мелчер, я не вернусь домой!

— Стейша, — улыбнулся он, — отец попросил меня присмотреть за тобой, а не возвращать.

Я хлопнула ресницами. Неужели он наконец смирился с моим выбором?

— Кстати, тебе привет от какого-то Даймона Эверсона. Он попросил отвезти тебя к некому Гилберту Миленковичу. Понятия не имею, кто это, просто надеюсь, ты ни во что не вляпалась.

— Да во что может вляпаться выпускница Школы Охотников на оборотней? — усмехнулась я. — Ладно. Если будешь писать родителям, сообщи, что я обязательно навещу их.

Мелчер кивнул, снова взял меня за руку и вывел с вокзала в новый, незнакомый мир, полный красок, шума, запахов. Большой суетливый город, пульсирующий жизнью, нахлынул на меня отрезвляющей волной. Тим, почувствовав себя не в своей тарелке, прижался ко мне. Я погладила его по голове, успокаивая и делясь своей слабой уверенностью, что мы тут быстро освоимся.

Мой брат закинул чемодан в какую-то интересную карету без лошади и улыбнулся:

— Прошу.

— Как же мы поедем? — хихикнула я.

— Стейша, это самодвижущийся экипаж с мотором. Одним словом — машина.

— Машина?

— Ты не слышала о машинах?

— В Школе нам рассказывали, что в городах уже ездят на таких экипажах, но я их даже на картинке не видела. Любопытно.

— Скоро они вытеснят конные упряжки с дорог, вот увидишь.

Мелчер помог мне сесть, дождался, пока Тим займет место в моих ногах, и занялся рычагами, чтобы завести машину. Тарахтела она, конечно, на всю округу. Нас качало в разные стороны и трясло, но доехали мы невероятно быстро. Я даже толком не успела налюбоваться домами в три и более этажей, яркими витринами булочных, магазинов и цирюлен, высокими статуями на площадях и парками.

— Приехали! — Мелчер заглушил двигатель и помог мне сойти на мостовую.

Я взглянула на четырехэтажный дом и задрала лицо. В адресе была дробь. Значит, Гилли жил в квартире.

Мелчер достал мой чемодан и направился к парадной двери.

— Идем, — позвал меня.

— Мелчер, погоди, — остановила я его. — Спасибо, что встретил меня и привез сюда, но дальше я сама.

— Точно?

Мои слова ему не понравились. Он по-настоящему соскучился. Хотел продлить нашу встречу и проконтролировать, чтобы я попала в хорошие руки.

— Да. Оставь мне свой адрес. Обещаю приехать в гости.

Нехотя он поставил чемодан, вынул из внутреннего кармана кителя блокнот и карандаш, начеркал адрес, вырвал листочек и протянул мне.

— Только напиши заранее, — предупредил. — Я могу быть на службе. У нас не нормированный рабочий день.

— В каком подразделении ты служишь?

— Это секретная информация, извини. Давай я не буду спрашивать, кто такой Гилберт Миленкович, а ты, где я работаю.

— Договорились, — согласилась я и еще раз обняла брата. — Была рада увидеться. Береги себя.

— И ты себя, — сказал он, сел в свою машину и уехал.

Проводив брата счастливым взглядом, я только сейчас поняла, как быстро и неровно стучит мое сердце. Я страшно волновалась перед встречей с Гилли. Мне было интересно, каким он стал. Наверняка совсем вытянулся, но остался худым и долговязым. Ноги-спички, непропорционально широкие плечи, веснушчатый нос, непослушная рыжая копна и расщелина промеж верхних зубов. Таким я его и запомнила.

Взяв чемодан, я кивнула Тиму идти вперед и пошла следом. В парадной было свежо и прохладно. В горшках и вазонах благоухали цветы. На полках стеллажа ждали своих читателей книги.

На бумажке после дроби стояла цифра пять, а на первом этаже было всего три квартиры. Поэтому мы с Тимом поднялись выше по широкой деревянной лестнице. Нам навстречу спускалась симпатичная девушка в цветастом платье с расклешенным низом. Приветливо улыбнувшись, она не только поздоровалась, но и пожелала хорошего дня. Гостеприимство этого дома вызвало у нас с Тимом недоумение. О городе я слышала иное: что здесь все сухие, злые, малообщительные.

Дойдя до двери пятой квартиры, я поставила чемодан и, отдышавшись, постучала.

Тим, сев рядом, прислушался к приближающимся шагам. А я просто застыла на месте, боясь лишиться сознания от встречи с Гилли.

Дверь распахнулась, и у меня отвисла челюсть. Передо мной стоял высокий, мускулистый обладатель глубоких серых глаз, притягательной улыбки и собранной в пучок на макушке шевелюрой. На нем была наполовину расстегнутая рубашка, облепившая вспотевшее тело, тонкие домашние брюки и перстень, но не на руке, а на веревочке на шее. Украшение лежало аккурат среди темных завитков волос на рельефной груди.

Обратив внимание, как его изучающий взгляд касается моих ног, талии и груди, как нагло он облизывается, как вскидывает бровь, посмотрев мне в глаза, я сглотнула и хриплым от растерянности голосом произнесла:

— П-простите… Я, наверное, ошиблась адресом… Вероятно, тут не пятерка, а тройка… Я ищу Гилли… Вернее, Гилберта…

— Сти? — спросил он голосом, забравшимся мне под кожу.

Так меня называл только он…

— Гилли?

Я медленно моргнула, соображая, мог ли из деревенского хулигана вырасти подобный альфа-самец?

— Поразительно, — улыбнулся он, но я одним взмахом руки стерла с его подкупающего лица хорошее настроение, влепив ему звонкую пощечину.

Едва рука не отвалилась от острой боли. Я словно не человека ударила, а камень. Аж слезы навернулись. Умел бы Тим смеяться, ухахатывался бы, валясь на полу. Но как еще я должна была встретить этого говнюка?

— Не мог сказать, что жив?! — рявкнула я, массируя больную руку пальцами здоровой.

Гилли даже не шевельнулся. Мой удар был для него не серьезнее укуса комара. Он опустил взгляд на Тима, и уголок его губ дернулся.

— Ты не изменилась. Все еще находишь друзей, от которых другие держатся подальше.

— Это лучше, чем выходить за племянника Ферммаров, — проворчала я. — Пригласишь? Или ты занят? Невеста против?

— Ее нет. Она вышла за булочками… Шучу, — усмехнулся Гилли, заметив, как полыхнул в моих глазах огонь. — Входи, конечно.

Квартира у Гилли была просторной и светлой. Окна от пола до потолка, добротная мебель, второй ярус с изящной лестницей и стеклянной стенкой. Эккеры не могли бы оплачивать аренду этого жилья даже со своим большим хозяйством. Сразу стало ясно, что жил Гилли не за счет родителей.

— Располагайся. Я сменю рубашку, — сказал он и пошел вверх по лестнице.

А Тим прямиком пошлепал на кухню и уже через две минуты тащил оттуда замороженную тушку жирной утки.

Я обратила внимание на тренажеры для занятий спортом и поняла, от чего отвлекла Гилберта Миленковича и откуда у него эти крепкие мышцы.

— Тебе повезло, что у меня сегодня выходной, — улыбнулся Гилли, вернувшись ко мне в чистой рубашке и с распущенными огненно-рыжими волосами, небрежно лежащими на плечах. — Могла не застать дома.

— Разве Даймон Эверсон не прислал тебе телеграмму?

— Наверное, хотел сделать сюрприз. Ты голодная, устала?

Я почувствовала себя неловко под цепляющим взглядом Гилли и опустила глаза. Он обо мне беспокоился, а я на него с кулаками. Хороша подруга!

— Здорово выглядишь, — добавил он, окончательно вгоняя меня в краску. — Я и раньше знал, что ты совершенство. Даже когда ты считала Инари красавицей и хотела быть на нее похожей.

Я улыбнулась. Гилли держался на расстоянии, а меня тянуло подойти к нему, забраться в его объятия, послушать биение сердца. Умом я понимала, что он оборотень, но душа тосковала по тем временам, когда он мог беззаботно прикасаться ко мне, обучая плавать или подсаживая залезть на дерево.