— Могила! — успокаивающе ответил экспат.

— У них там в этом отряде еще особая диета была, — припомнил майор. — Яйца, бекон, апельсиновый сок, шоколад — царский стол, в общем. Остальные с хлеба на квас перебивались. А еще летчиков из этого отряда гоняли на тренировки в декомпрессионную камеру. Прям, как водолазов.

— И как, успехи были?

— Да ну, — отмахнулся испытатель. — Несколько раз на перехват «юнкерсов» они вылетали, но так никого и не сбили. Голицын вроде бы зацепил одного, да только ушел фриц. Правда, потом резко снизили активность подобных полетов.

— Интересно. А вы-то сами не летали?

— Почему же, летали, — пожал плечами майор. — Но про те полеты, уж извини, говорить не могу. Подписка!

— Посты ВНОС[1] засекли «юнкерс» неподалеку от Издешково, — прорезался в наушниках напряженный голос подполковника Сотникова. Надо же, как припекло комполка, лично решил поруководить, подумал экспат. — Это примерно сорок пять камэ от Вязьмы. Идет к ней. По прогнозам, потом может пойти на Звенигород. Они уже летали подобным маршрутом. Огибают Москву с севера — до Чкаловской — и после проходят над центром города.

— Принял, — скупо ответил экспат. В данный момент он набрал высоту в четыре с половиной тысячи метров. И продолжал карабкаться вверх. «Мерлин»[2] британского истребителя работал ровно, и тянул самолет довольно резво. По расчетам Дивина он должен был перехватить фрица как раз в районе Звенигорода. Главное, это подняться как можно выше. Так, чтобы после атаковать разведчика с пикирования. Тем более, что у экспата имелось неоспоримое преимущество по отношению к экипажу «юнкерса» — его уникальное по здешним меркам ночное зрение.

Жаль только, что имевшиеся в распоряжении Красной Армии радары не определяли высоту, на которой летела цель, они брали только азимут на нее. А союзнички в поставляемых по ленд-лизу образцах вообще нарочно отключали в них подобную возможность. Видать, не желали делиться с Советами своими новейшими достижениями.

«Спокойно! Сохраняй спокойствие!» — скомандовал сам себе Дивин. Прочь все негативные мысли, концентрируемся на поиске противника. Пока, разумеется, рано начинать крутить головой и напрягать глаза, но готовиться к встрече следовало уже сейчас.

В кабине ощутимо похолодало. Ледяные щупальца обволакивали, опутывали летчика и так и норовили забраться под комбинезон, чтобы жадно присосаться к теплу человеческого тела, выпить его досуха. Но здесь их ждала сокрушительная неудача. Экспат уже давно, как только надел кислородную маску, запустил частичную трансформацию и сейчас имел смешанный облик, который напоминал представителя людской расы лишь отчасти. Зато, за счет этого, он несколько понизил температуру своего тела и меньше реагировал на холод. Труднее было сохранять концентрацию, чтобы не изменить окончательно кисти рук. Упустишь момент и справиться с управлением истребителя станет практически невозможно. А прыгать с парашютом с такой высоты, да еще ночью…

Сотников выходил на связь еще несколько раз, внося нужные корректировки курса. Дивин скрупулезно следовал указаниям с земли, не забывая при этом продолжать упрямо ввинчиваться в темное небо. Примерно через двадцать пять минут его «спитфайр» достиг отметки в 12200 метров.

— «Кощей», гость должен быть прямо возле тебя, — услышал, наконец, Григорий долгожданные слова от подполковника. — Движется в направлении на северо-восток. Начинай поиск.

Что ж, приступим, помолясь! Как там иногда пилоты в шутку говорят: «Во славу Сталина и ВКП(Б)?»

Григорий посмотрел по сторонам. В светло-сером пространстве, в которое окрасился воздух, он вскоре заметил длинную и извилистую полосу инверсионного следа конденсата и черную кляксу немецкого бомбардировщика на его конце. Странное дело, но «юнкерс» шел гораздо ниже советского истребителя, где-то на восьми с половиной тысячах метров.

И, вот тебе бабушка и Юрьев день, приблизившись к врагу на расстояние в километр, и приглядевшись повнимательнее, капитан вдруг понял, что его смущало в происходящем: немец был не один, а в компании напарника! Да-да, разведчики летели к Москве парой. Причем, летели нагло, с включенными аэронавигационными огнями. Видать, совсем не боялись советских истребителей.

Хотя, в принципе, основания для подобного поведения у пилотов люфтваффе имелись достаточно веские. Ведь все предыдущие полеты над столицей СССР прошли для них безнаказанно. И ни одна из попыток перехвата не увенчалась для сталинских соколов успехом. По крайней мере, ни Шкурин, ни Сотников ни о чем подобном экспату не говорили. А ведь наверняка не преминули бы похвастаться, будь у них для этого хоть малейший повод.

Экспат аккуратно отдал ручку от себя и «спит» медленно наклонил нос. Мгновение, и истребитель начал снижаться по пологой траектории, быстро настигая врагов. Григорий решил сначала обстрелять идущего чуть позади разведчика, потом проскочить, как на качелях, над «юнкерсами», сделать разворот и затем ударить по ведущему. Дивин, разумеется, держал в уме возможность того, что его самолет может заметить кто-нибудь из немцев, но справедливо надеялся на то, что среагировать никто из них попросту не успеет. А потом уже будет и некому это делать. В принципе, когда он охотился за гансами на «кобре» Воронцова, подобный маневр прошел на ура. Так зачем изобретать велосипед?

Ух ты, а ведь перед ним вовсе не «восемьдесят шестые»! Экспат догнал немецких разведчиков и видел их в мельчайших подробностях. У высотных самолетов фрицев двухкилевое, — как у Ме-110, оперение хвоста. А здесь ничего подобного не наблюдалось. Дивин растянул губы в недоброй ухмылке. Ну, конечно же, как он не сообразил раньше? Это Ю-88 — старые знакомые! Выходит, прав он был, прав на все сто процентов, когда говорил недавно майору-испытателю, что звук моторов, который Григорий слышал во время недавней ночной бомбежки, не был похож на «восемьдесят шестого». Теперь понятно, почему гансы идут так низко — у Ю-88 в разведывательной модификации практический потолок всего около десяти тысяч. Ну, еще на некоторых стоит система впрыска закиси азота, которая позволяет им в случае необходимости «подпрыгнуть» ненадолго еще на километр — полтора. Для большинства советских перехватчиков высота недосягаемая. Но только не для экспата!

Силуэт бомбера вырастал в размерах с неимоверной быстротой. Глаза экспата фиксировали уже самые незначительные детали: фюзеляж вражеской машины, ствол пулемета воздушного стрелка, задранный кверху, головы летчиков за прозрачным колпаком кабины. Дивин тщательно прицелился. Бить решил по длинной, выступающей далеко вперед мотогондоле левого двигателя. Решение пришло внезапно, вспышкой мгновенного озарения. Григорий понял, что таким образом он может заставить экипаж подбитого разведчика снизиться, а там — чем черт не шутит, и заставить приземлиться на вынужденную. Правда, второго придется валить наглухо, двоих он точно не потянет.

То, что он хреновый истребитель, экспат понял довольно быстро. После короткой пушечной очереди метров с семидесяти, мотор «юнкерса» вспыхнул, как свеча. Дивин едва-едва успел зажмуриться, чтобы не ослепнуть, а в следующую секунду «спитфайр» попал в мощную воздушную струю бомбардировщика и фонарь кабины покрылся инеем. Сработав исключительно на инстинктах, Григорий чудом сумел отвернуть в сторону и избежать столкновения с «юнкерсом», нырнув под него. Показалось, или какие-то обломки все же ударили по корпусу истребителя. Но, хвала ВКП(б), перехватчик по-прежнему слушался летчика и безукоризненно выполнял все его команды. Видно, правда, было не очень. Как в густом тумане.

На то, чтобы остекление кабины пришло в норму, понадобилось около минуты. Дивин огляделся. Его машина теперь шла ниже немцев метров на пятьсот. Точнее, немца — атакованный им ведомый «юнкерс» падал вниз, разматывая за собой широкую полосу огня и дыма. Блин блинский, как же можно было позабыть, что снаряды двадцатимиллиметровых пушек британца гораздо мощнее советских аналогов? Дивин подавил тяжелый вздох. Вместо аккуратного повреждения, он практически вчистую разнес не только мотор немца, но и большую часть плоскости. И теперь бомбер стремительно сваливался в неконтролируемое падение, а не планировал вниз. Сыпался, гад, проще говоря. Как продукты из прохудившейся сумки. Вниз, до земли, а там вдребезги! И экипаж разведчика в этой ситуации вряд ли имел хоть малейшие шансы, чтобы выпрыгнуть.