Майор вздрогнул. Взгляд его заполошно метнулся в сторону.

— Э-эээ…понимаете, товарищ полковник…э-эээ…кхм…тут такое дело…

— Что ты мямлишь? — рассердился вошедший. — Изволь доложить, как полагается. Так прибыл Дивин или нет? С утра его уже жду.

Экспат, услышав высокое звание незнакомого командира, поднялся со стула и замер по стойке «смирно». Без особого подобострастия, но, как полагается. Представляться не спешил, глядя с откровенной насмешкой на покрасневшего кадровика. Круглая земля, не спрячешься, быстро ему в обраточку прилетело.

— Вот он — Дивин, — созрел, наконец, майор и зло ткнул пальцем в Григория, нервно дернув щекой.

Странно, где это я мог ему дорогу перейти, удивленно подумал про себя экспат, заметив, с какой ненавистью смотрит на него кадровик. Птичкин, Птичкин…не, не припомню такого, хоть убей. Если бы раньше встречались, то физиономия наверняка в памяти отложилась бы.

— Да ладно! — обрадовался полковник.

Григорий повернулся к нему. Надел шапку и лихо козырнул.

— Товарищ полковник…

— Юнгмейстер, — улыбаясь, подсказал тот. — Виктор Александрович.

— Ух ты, — обрадовался экспат. — Это ведь вы написали пособие «Штурмовые действия ВВС»?

— Неужто читал? — польщено улыбнулся полковник. — Отрадно слышать. Я ведь там, при работе над последующей редакцией, и с твоими выкладками знакомился. И очень много интересного почерпнул.

— С моими выкладками? — всерьез озадачился Дивин. — Я, вроде, ничего в Академию не отправлял. Читать — читал, было. И дискуссию в «Красной Звезде» по вопросам предназначения и тактики штурмовой авиации, по оперативно-тактическим требованиям к самолету-штурмовику самым внимательным образом изучал. Но сам…сам точно ничего не отправлял.

— Ха! — Юнгмейстер прямо таки лучился от удовольствия. — Ты, быть может, и не писал нам. А вот генерал-полковник Худяков, — за спиной экспата вдруг гулко сглотнул майор Птичкин — несколько тетрадей мне с оказией передал. Толково! Очень толково! В самую суть смотришь.

— Вон оно что, — прозрел Дивин. — Так это Степан Александрович меня сюда сосватал.

— Еще чего, — фыркнул полковник. — Дождешься помощи от ваших строевиков. Мы сами на тебя вызов оформили. Негоже офицеру с такой светлой головой рядовым летчиком воевать.

— Я комэском был, — обидчиво насупился экспат. — И меня, если говорить откровенно, все устраивало. Генерал Худяков несколько раз в штаб к себе пробовал забрать, но я каждый раз отказывался. Не мое это. Одно дело делиться своим боевым опытом и совсем другое за конспектами штаны просиживать. Поймите, товарищ полковник, я — летчик. И место мое в небе, а не за партой. Особенно, сейчас.

— Глупости! — рассердился Юнгмейстер и раздраженно дернул головой. — Глупости! С твоими мозгами как раз прямая дорога на кафедру Академии. И не возражай! — он властно взмахнул рукой, заставив Григория закрыть рот. — Мне виднее. Уж поверь, я насмотрелся на самых разных слушателей. Некоторым звено доверить страшно, не то что эскадрилью или, не дай бог, полк. Про учебу у нас я вообще молчу. Да, кстати, ты документы уже сдал? — спохватился он.

Экспат промолчал, кинув искоса выразительный взгляд на майора. Выкручивайся, дескать, чудак на букву эм. Тот отчетливо скрежетнул зубами и нехотя сказал, запинаясь.

— Видите ли в чем дело… у капитана нет необходимой подготовки. И вообще, он не прошел соответствующие подготовительные курсы. Да вы и сами знаете, каков порядок. Поэтому… я рекомендовал ему вернуться обратно в часть.

— Что⁈ — Юнгмейстер побагровел. — Обратно? В часть⁈ Ну, Птичкин!.. Вот что, Дивин, погуляй-ка пока в коридоре. Не след тебе наши разговоры слушать.

— Слушаюсь, — Григорий четко повернулся через левое плечо и вышел из кабинета.

Лешка Малахов, первый комэск Дивина, как-то сказал им с Прорвой — давным-давно, когда они только-только прибыли на фронт: «Постоянно смотрите по сторонам. Всегда есть что-то, чего ты не заметил!» И эта нехитрая житейская мудрость после не раз выручала экспата и спасала жизнь ему и его товарищам.

Вот и сейчас, пробираясь в темноте через свалку, Григорий чутко прислушивался и вертел головой, будто ему грозила внезапная атака «худого». Под ногами хрустело битое стекло, то и дело попадались ржавые колеса, убитые напрочь рваные автомобильные скаты, какое-то перекрученное, неопознаваемое железо и прочий бесформенный мусор. Иногда ветер гонял туда-сюда обрывки бумаг и газет.

Дивин уже не раз пожалел, что послушал бойца из караула, что посоветовал ему срезать дорогу и добраться до офицерского общежития через задворки испытательных цехов.

— Там всего и делов, что трошки по свалке пройти, — добродушно гудел красноармеец с густыми казацкими усами и залихватским чубом. — А так вам через всю территорию переть, товарищ капитан. На трубу котельной ориентируйтесь, а уж от нее правее возьмете и сразу на месте окажетесь. Красная такая, кирпичная труба. Да вы ее сразу узнаете, не промахнетесь.

И вот, на тебе, повелся, дурак, пошел. Понадеялся на свое ночное зрение. Нет, так-то, оно, разумеется, выручало. Страшно представить, что было бы с экспатом, если пришлось бы пробираться через кучи битого кирпича, стекла и железа, не видя, что находится под ногами.

Иногда где-то вдалеке мелькали приглушенные огни и слышались неразборчивые голоса — наверное, прохаживались патрули. Но Дивин не стал кричать и звать на помощь. Еще чего, потом позора не оберешься, станешь всеобщим посмешищем. Вот, скажут, какой нынче фронтовик пошел — в трех соснах заблудился. А еще в Академию поступать приехал. Да-да, невзирая на разговор с полковником Юнгмейстером, в итоге кадровик, мстительно улыбнувшись, выдал экспату на руки график проведения вступительных испытаний. Физика, математика, русский язык и география. Да еще и развел руками с фальшивым сожалением, мол, ничего не могу поделать.

— А если завалю что-нибудь? — поинтересовался Григорий.

— Поедете обратно, — переложил с места на место какие-то папки Птичкин. — Правила одни для всех. И полковник вряд ли поможет!

Вот ведь, гад, не удержался-таки, воткнул напоследок шпилечку. Выйдя из кабинета кадровика, Дивин забрал свои вещи, загнал обратно в корзинку развалившегося на вещмешке Шварца и пошел, не торопясь, заселяться в общежитие.

И теперь вот позорно блудил среди куч мусора.

— А ну, стой! — скомандовал грубый голос. — Замри, я сказал!

— Стою, — миролюбиво ответил экспат.

Троицу незнакомцев он заметил уже давно. Им-то, судя по всему, казалось, что они подбираются к нему в темноте бесшумно и незаметно, но Григорий видел их, как на ладони. Да и слышал тоже. Сначала капитан подумал, что перед ним бойцы из секрета, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это какие-то бродяги. Чумазые, оборванные, но при оружии.

— Калмык, глянь, что за фраер, — скомандовал предводитель бандитов. А в том, что перед ним бандиты, капитан уже практически не сомневался. Оставалось непонятным, как они умудрились пробраться на территорию военного заведения. Хотя, кто сказал, что караулы закрыли столь огромную площадь наглухо? Как там в поговорке: «Вода дырочку найдет»? Так и здесь, явно прошмыгнули через какую-нибудь неприметную дырку в ограждении.

Бандит, что стоял справа от Дивина, осторожно подошел к нему почти вплотную и вгляделся в летчика.

— Офицерик, — сипло сказал он. — С углом и «сидором»[1]. В руках корзина. Что в корзине, чудило?

— Кот, — нехотя ответил экспат. Шварц, точно поняв, что речь идет о нем, басовито мявкнул.

— Гляди-кось, Валет, и впрямь кот, — тихо засмеялся бандит. — Чего только народ с собой не таскает.

— Жирный карась! — гоготнул главарь[2]. — Со своей животинкой ездит. — И тут же посерьезнел. — Бросай вещички и раздевайся, фраерок! Живо, ну! И за пушку не вздумай хвататься, пристрелю!

Следом послышался знакомый до боли металлический щелчок. Предохранитель, понял Григорий. Что ж, дело становится невеселым. Страха не было. Скорее, некоторое недоумение: вот так, возле самой Академии?