Получалось не очень. Даже старый Кунеш предпочитал где-то постоянно гаситься, и отыскать его иногда становилось нетривиальной задачей, а про остальных и говорить нечего. Отношения между двумя народами были далеки от мирных, да и в целом казалось, поднеси спичку, и всё тут же полыхнёт кровавым мужицким бунтом. Нас терпели лишь потому, что всё оружие хранилось под замком, под охраной из двух дюжих орочьих воинов, а серпами и кухонными ножами против профессиональных солдат много не навоюешь. Демонстрация силы во время штурма запомнилась местным надолго.

И как бы я ни пытался показать местным своё доброе отношение, мне просто отказывались верить. Этого, конечно, можно было ожидать, кто поверит вообще в то, что орочий вождь угощает детей сушёными яблоками или пытается заговорить с их матерями. Орки считали это забавной причудой вождя, а местных это пугало ещё больше, они принимали это за какую-то подлую хитрость, хотя я был совершенно искренен.

Так что всё потихоньку шло своим чередом, день за днём. Наши воины ходили в рейды, неизменно возвращаясь с трофеями, славой и историями, первые переселенцы тонким ручейком потянулись с востока в поисках лучшей жизни. Орда росла и ширилась, как набирающий силу молодой зверь, с каждым днём становясь всё больше и крепче.

Казалось, что наша славная победа над «равнинниками», как местных окрестил кто-то из орков, это фундамент и основа для будущих побед, а нашу военную машину уже не остановить. Мы оказались опьянены этой победой, успех вскружил нам голову, мы почувствовали себя властителями Вселенной. И начались происшествия, объяснить которые простой случайностью мы уже не могли.

Сначала начались болезни, о происхождении которых шаманы могли только догадываться. Целый десяток слёг одновременно, вернее, расселся по нужникам, круглосуточно сменяя друг друга. Ели они всё то же самое, что и другие орки, так что выяснить, в чём причина, не удалось, но на всякий случай я запретил местным приближаться к нашим котлам и кухням.

Пропало несколько охотников, причём поиски ни к чему не привели. Такое, конечно, случалось и у нас в горах, кто-нибудь регулярно срывался в пропасть или его задирали дикие звери, но сейчас я буквально носом чуял, что это неспроста. От бедолаг даже никаких следов не осталось, что в зимнем лесу достаточно странно само по себе.

Случился пожар в одной из хижин, куда переселилась семья из племени Белых Ястребов, и было неясно, то ли это уголёк ночью выпал из печки, то ли хату подожгли снаружи, и пусть даже переселенцы успели выбраться и остались целы, то жилище сгорело дотла вместе со всеми пожитками. Ладно хоть и мы, и местные вовремя заметили, забили тревогу и потушили пожар прежде, чем он перекинулся на остальные постройки.

Если бы все эти происшествия оказались растянуты во времени, размазаны тонким слоем по календарю, то я бы и ухом не повёл. Это жизнь, всякое случается. Но когда почти каждый день происходит какая-то нездоровая суета, это моментально настораживает. Ещё и переселяющиеся вниз орки каждый день морочили мне голову своими жалобами, просьбами и заявлениями, отчего мне порой хотелось взять палицу и разбить несколько черепов.

Последней каплей стало то, что орчиха из Чёрных Черепов попросила меня решить спор с новой соседкой из племени Каменных Когтей, дескать, ей досталась хижина больше, хотя детей у неё меньше, и это, мол, несправедливо и они должны поменяться. Хотя все знали о том, что первыми себе жильё выбирают те, кто первыми пришёл, и эта орчиха вовсе не торопилась. Я еле сдержался, чтобы не отлупить её прямо там.

Так что известие о том, что на западной дороге видели незнакомый отряд, я встретил с облегчением и даже воодушевлением. Спокойная рутина мирной жизни в завоёванном городе, кажется, не для меня. С запада могли прийти только враги, и это значило, что мы снова будем защищаться.

— Ты уверен, Зангак? — спросил я, когда один из охотников и разведчиков пришёл ко мне с донесением о том, что видел чей-то отряд на западе.

— Да, вождь, — хмуро заявил тощий орк, закутанный в шкуры. — Вдалеке. Идут сюда.

— Много? — спросил я.

Охотник только пожал плечами. Ладно. Сколько бы их ни было, постукаем всех.

— Хорошо, Зангак, ступай отдыхать, — кивнул я.

Известие внушало надежду на то, что мы наконец отвлечёмся от затягивающей рутины с переселением и сумеем разбить врага здесь, на стенах, с минимальными потерями. Главное, чтобы это не было карательной экспедицией из одних только магов, иначе придётся срочно что-то изобретать. Но вероятность такого исхода оставалась крайне мала, да и Зангак рассказал о всадниках и сопровождающей их пехоте в остроконечных шлемах, так что маги если и были, то костяк отряда всё равно оставался обычными людьми и эльфами.

Я решил готовить город к осаде, к обороне, потому как встречи в открытом поле пока что опасался. Не только мы можем доставать из рукава какие-нибудь козыри, поэтому спешить и бездумно бросаться в бой не стоит. Они как раз этого и ждут от орочьего войска, а значит мы должны обмануть их ожидания, иначе ничего не получится. Ни хорошей шутки, ни стратегического преимущества. Что там, что там обман ожиданий это главный инструмент.

На запад я вновь отправил разведчиков, строго наказав возвращаться, как только они увидят приближение врага, благо, проезжая дорога там всего одна, и войско может подойти только по ней. Ну а в деревне вновь закипела работа. На стены подтаскивали боеприпасы и камни, зажигали огни и носили воду. Зашелестела радостная весть, передаваясь из уст в уста. Остроухие идут. Все орки тут же взбодрились, принялись точить оружие, надевать лучшие доспехи и с пылким мечтательным воодушевлением воображать себя в грядущей битве. Как же, остроухие идут. Значит, нужно встретить их со всем нашим гостеприимством.

Почему воины решили, что идут именно остроухие, я так и не понял, но спорить не стал, если для них комфортнее думать именно так, то пускай. Если это поможет им сражаться и заряжает храбростью, то пусть ждут хоть мифических кентавров, хоть дроидов Торговой Федерации.

Зато, видя наши приготовления, на лицах местных жителей проявились затаённое облегчение и самодовольная злоба, которые тут же скрылись под привычной маской покорности. Вот это уже внушало тревогу, хотя и было вполне ожидаемо. У местных наконец-то появился шанс, призрачный и почти несбыточный, но иногда и такой срабатывает. Как мы знаем из фильмов и книг, один шанс на миллион срабатывает всегда и без исключений.

Мне не хватало здесь тех, на кого я мог положиться и с кем я мог посоветоваться. Дургуз пока оставался наверху, он ходил от деревни к деревне и убеждал орков в необходимости переселяться, Кара безвылазно торчала в племени, взвалив на себя руководство оставшимися на то время, пока меня нет. Зутбог Силач совсем сдал и почти не покидал хижину даже в своей корзине, Гарул заявил, что в деревне он пока нужнее, а Рутгор, шаман Ледяных Огней, единственный из них, кто пошёл с войском, советы давал откровенно странные и порой даже нелепые.

— Надо принести жертвы, — талдычил он всякий раз, когда мы с ним пересекались.

— Какие жертвы, зачем? — я и без того был задолбан сверх всякой меры.

— Их! Место нужно окропить кровью! — он указал на местных, на бабу, которая несла от колодца два ведра на коромысле, и на паренька, который тащил охапку дров. — А кишки развесить на деревьях вдоль дороги!

Для меня это звучало как кровожадный бред, но Рутгор твёрдо стоял на своём, всеми способами пытаясь выбить у меня разрешение на этот ритуал. Само собой, я так и не разрешил, для меня это по-прежнему выглядело диким варварством. Даже несмотря на время, проведённое в племени и полное принятие орочьей природы.

Полагаю, Рутгор хотел таким образом защитить нас всех на метафизическом уровне, отвадить злых духов или что-то в этом роде, но позволить ему хватать и убивать местных я не мог.

— Крови пролилось достаточно, — сказал я. — Во время битвы.