Политические партии германских государств в общем и целом единодушно поддержали свои правительства. В Северогерманском союзе ведущие либеральные политики сразу предложили правительству всю возможную поддержку[945]. Даже социал-демократы, выступавшие в принципе с антивоенных позиций, видели в начавшейся войне борьбу с реакционной бонапартистской диктатурой. Только после установления республики во Франции часть германских левых изменила свою позицию. Социал-демократическая рабочая партия открыто призывала к скорейшему миру без всяких аннексий. 5 сентября в Брауншвейге был опубликован манифест, в котором говорилось о необходимости закончить войну, поскольку объявивший ее режим ушел в прошлое, и Германии больше ничего не угрожает[946]. На это практически сразу же последовала реакция властей. Авторы манифеста были арестованы прусским генерал-губернатором. На юге ситуация была аналогичной: в Баварии социал-демократические собрания либо запрещались, либо распускались практически сразу же после начала. Это привело к спаду активности рабочего движения — собираться ради того, чтобы тут же разойтись, не имело смысла. 17 декабря были арестованы лидеры Социал-демократической рабочей партии Август Бебель и Вильгельм Либкнехт.

В экономической сфере основной целью властей было обеспечить бесперебойное снабжение действующей армии всем необходимым. В общем и целом с этой задачей удалось справиться. Значительные силы были брошены на скорейшее восстановление французских железных дорог, которые вели от германской границы к театру военных действий. С каждым месяцем ситуация улучшалась: одна за другой сдавались оставшиеся в тылу французские крепости, блокировавшие железнодорожные линии, восстанавливались мосты и туннели, прокладывались новые ветки. Из Германии на французские железные дороги были отправлены почти три сотни локомотивов и тысячи опытных железнодорожников.

Потребности армии в продовольствии, обмундировании, оружии и боеприпасах удовлетворялись вполне сносно. Военное министерство организовало эффективную систему закупок и обеспечило предназначенным для армии грузам приоритет при транспортировке. Конечно, до государственного регулирования экономики в стиле Первой мировой войны было еще очень далеко. Однако и без этого военные закупки оказывали огромное влияние на деловую жизнь; создавались целые новые производства, ориентированные на выполнение армейских заказов. Предприятия, снабжавшие вооруженные силы, процветали. Очевидно, что это были в первую очередь средние и крупные компании, способные обеспечить выполнение больших заказов. Малому бизнесу приходилось гораздо хуже. Весьма несовершенным оставалось и регулирование внешней торговли.

Финансирование военных действий осуществлялось, в первую очередь, за счет займов. Практически единственным исключением являлось великое герцогство Баден, где имевшихся резервов хватило на покрытие всех расходов[947]. В целом немецкие государства, в том числе Пруссия, оказались в финансовом отношении слабо подготовленными к войне. Государственные финансы были не в лучшем состоянии, получить займы на свободном рынке тоже оказалось не так-то просто. Биржа отреагировала на начало войны падением курсов ценных бумаг, и германские банкиры не спешили финансово поддерживать свои правительства. Только весьма привлекательные условия и британские финансовые гарантии позволяли прусскому руководству привлечь необходимые средства[948]. Ситуация улучшилась только после августовских побед. Общие прямые военные расходы германских государств составили около 1,1 млрд франков[949].

Одной из важных задач государственных органов было решение возникших социальных проблем. Как уже было сказано выше, государственная поддержка семей солдат (в том числе погибших или получивших серьезные ранения) с самого начала оказалась недостаточной. В связи с этим правительства германских государств прилагали большие усилия для того, чтобы мобилизовать частную благотворительность. Уже в начале войны был сформирован координирующий орган — Центральный комитет организаций поддержки раненых и больных воинов. Прусское министерство внутренних дел приказало местным органам власти всячески способствовать созданию благотворительных организаций в провинциях. Сбор пожертвований был объявлен важной государственной задачей, для ее решения были задействованы все имеющиеся в распоряжении пропагандистские механизмы.

Регулярно проводились кампании, призванные укрепить связь между обществом и армией, мобилизовать ресурсы частных лиц для решения военных задач. Так, с наступлением холодов была организована масштабная кампания по сбору и отправке на театр военных действий теплых вещей. Ближе к Рождеству в армию стали поступать многочисленные подарки из Германии. Все это помогало поднять боевой дух солдат, а заодно повлиять на общественное мнение в тылу. Власти стремились создать атмосферу солидарности, направляя усилия общества на помощь солдатам, заботу о раненых, поддержку незащищенных слоев населения, в наибольшей степени пострадавших от войны. Эти кампании оказались в значительной степени успешными. Российский очевидец описывал в своем отчете, как люди всех классов и сословий «несли в склад общества попечения, отказывая себе нередко в необходимом, крохи своего скудного имущества для пособия сражающимся, в надежде, что эта маленькая жертва послужит к облегчению трудной походной жизни того, за кого они трепетали <…> Никакие воззвания, тем менее предписания, не могли бы пополнить громадных складов, если бы на это не было сильного добровольного побуждения жертвующих»[950].

В различных частях Германии были также приняты меры по борьбе с безработицей. В первую очередь речь шла о строительстве объектов инфраструктуры, позволявшем занять людей с совершенно разной квалификацией. Правительственные органы закупали продовольствие и отправляли его в те районы, где наблюдался явный дефицит продуктов.

Все эти меры, однако, носили импровизированный характер и не увенчались полным успехом. Мобилизация экономики и общества практически не была подготовлена заранее, и предпринятые в ходе войны усилия оказались лишь умеренно эффективными. Несмотря на то что война продолжалась немногим более полугода — смешной срок, если сравнивать его как с кампаниями XVIII в., так и с глобальными конфликтами ХХ столетия, — государственное и военное руководство столкнулось с массой нараставших, подобно снежному кому, проблем. Растущая усталость от войны, экономические трудности, сложности с пополнением действующей армии — вот далеко не полный их перечень. Стало очевидно, что мобилизация общества и народного хозяйства является необходимостью и к решению этой задачи нужно искать новые подходы.

Начало войны создало благоприятную почву для образования германского национального государства. Окончательное объединение встало в повестку дня. Многочисленные сторонники немецкой национальной идеи полагали, что более удачный случай представить себе невозможно, и желали скорейшего воплощения в жизнь своей давней мечты. «Глубочайшее убеждение народа заключается в том, что Германия, — писал один из лидеров Национал-либеральной партии Эдуард Ласкер в середине августа, — должна получить единство в форме федерации. Нечто меньшее вызовет глубочайшее разочарование»[951].

Бисмарк вполне разделял их точку зрения. Для «железного канцлера», однако, вопрос заключался в том, в какой форме следует осуществить объединение. Он с самого начала был противником насильственных методов; у Пруссии хватало проблем с присоединенными в 1866 г. территориями, и игнорировать пожелания жителей южногерманских государств было попросту неразумно. Кроме того, его целью было сохранение власти традиционной элиты; с этой точки зрения было важно, чтобы создание единого государства было делом рук не немецкой нации, а монархов. Будущей Германии предстояло стать федерацией отдельных существовавших на тот момент государств (к слову сказать, государственное устройство современной ФРГ во многом объясняется заложенными Бисмарком основами). А это означало, что объединение должно быть достигнуто на основе соглашений с южногерманскими монархами.