— Что происходит?

— Пытаюсь объяснить Кайрату Айдыновичу то, что отправлять группу на Эльбрус при такой погоде крайне опасно, — успел первым протараторить Молодов, воспользовавшись удобным моментом.

— В самом деле? — удивился делегат, поглядывая на него. — Кайрат Айдынович, это действительно так?

— Юрий Карпович, это несколько преувеличено…

— Преувеличено⁈ — почти выкрикнул Молодов, чем весьма сильно удивил делегата. — Это правда! Чистейшая правда! Нельзя ни в коем случае! Убьем всех.

— Давайте не будет так эмоционально реагировать на случившееся, — произнес делегат. — Восхождение нужно, мы ведь не просто так сюда приехали. Нам отчитаться необходимо выше.

Последнее слово он сказал с придыханием, полным уважения и трепета.

— Но и рисковать жизнями людей мы тоже не можем. Поступим следующим образом. Свяжемся с метеостанцией, получим прогноз. А уже от этой информации и будем плясать. Это вас устраивает, товарищ Молодов?

Тренер нехотя кивнул.

— Устраивает. Только я сомневаюсь, что…

— Сомнения оставим на потом, — перебил его Юрий Карпович. И кивнул Кайрату Айдыновичу. — Позвоните на метеостанцию, пусть дадут прогноз на день, на три жня и на неделю.

— Хорошо, — согласился тот и убежал.

Делегат глянул на Молодова.

— Я понимаю вашу обеспокоенность за детей. Мы люди далекие от спорта, тем более от альпинизма, некоторые моменты можем и не знать. Так что, если возникнут какие-то вопросы прошу напрямую ко мне. Договорились?

Молодов лишь кивнул.

— А насчет учеников ваших не беспокойтесь. Опасности подвергать мы их не собираемся.

— А весь это марш — это что тогда? — горько усмехнулся Молодов.

— Согласен, есть риск. Тем более Пик Победы — это сложная высота. Но на то тут и вы, чтобы минимизировать это риск. К тому же, насколько мне известно, следом за основной группой пойдет более опытная, для подстраховки, состоящая из опытных альпинистов.

— Они пойдут с разницей в один день, — сообщил Молодов. — А это достаточно большой отрыв.

— Ничего, — отмахнулся делегат. — Один день не так уж и много.

— Порой один день решает многое…

Через полчаса вернулся Кайрат Айдынович. Судя по довольной улыбке, новости он нес не самые приятные.

— Ну что там? — нетерпеливо спросил делегат.

Кайрат Айдынович злобно зыркнул на Молодова, протянул бумажку делегату.

— «Дневной прогноз», — прочитал тот. — «Температура воздуха: минус два градуса, ветер слабый, 2 метра в секунду, северный, утром туман, днем — безоблачно». Та-ак… Прогноз на три дня… безоблачно… угу… на неделю… тоже все нормально.

Юрий Карпович глянул на Молодова.

— Ну вы зря так переживали. Видите, вполне хорошая погода ожидается.

Он протянул лист с прогнозом. Молодов взял его, внимательно перечитал.

— Вас устроит такая погода? — ядовито спросил Кайрат Айдынович.

— Если это действительно будет так, то да.

— Ну вот и отлично! — кивнул делегат. — Как только развеется туман — все на гору. Торчать здесь больше положенной недели в ожидании хорошей погоды у меня нет никакого желания!

Туман сошел в восемь, к этому времени мы уже были полностью готовы. Всех разделили на три группы, по пятнадцать человек. К каждой группе приставали сопровождающего из опытных альпинистов. Делили без фанатизма, позволив собраться самим. Я, Володька, Генка, Костя, Клим и еще несколько знакомых ребят составили первую группу. Костарев и его банда — вторую. Третья была набрана из другой спортивной секции. Молодов возглавил нашу группу, сообщив, что первая будет идти впереди, поэтому за ней нужен будет особый присмотр.

У каждой группы — рация. По ней обязательная передача всех данных — место положения, состояние идущих, погодные условия, корректировка маршрута, прочие вопросы. Эта информация поступала через связного делегатам — непосредственно Юрию Карповичу. Он лично отдал приказ сообщать ему обо всем.

— А я уж разберусь как с этой информацией поступить, — произнес он и мы поняли, что эти данные будут использоваться для отсеивания участников.

Первым пунктом, куда нам предстояло подняться, была площадка на отроге хребта, с громким названием «Пик Терскол».

До точки, откуда должен будет дан старт — старый аул, название которого никто из нас не смог правильно выговорить, — нас отвезли на грузовиках. Мы высадились возле целой россыпи сараев и хлевов. Молодов и остальные тренера несколько раз пересчитали нас, по рации доложили о готовности. Связист передал слова делегата Юрия Карповича: «Старт разрешаю».

Метеопрогноз не соврал. К этому времени туман и в самом деле рассеялся, и мы выдвинулись в путь.

Слово «Терскол» в переводе с балкарского означает «кривое ущелье», полностью оправдывая свое название. Ущелье в скором времени появилось. В его устье расположился небольшой поселок, мимо которого мы и прошли. Подъем предстоял не сложный, но долгий. К тому же опасный — дорога была плохой и любой неверный шаг или оплошность могли привести к печальным последствиям.

Наш лагерь, в котором мы разместились, находился на двух тысячах метров над уровнем моря. Подняться предстояло еще на километр. Три тысячи — ночевка. Это закон. Нужно посмотреть, как поведет себя организм. Бывало, что и на такой высоте начиналась горная болезнь.

Пик — неофициальное название. Как такого его вообще нет, это просто длинный отрог Эльбруса, ограниченный ущельем Гара-Баши и долиной Баксана.

Сначала группа наша шла молча — озирались по сторонам, любуясь красотами. Потом постепенно разговорились.

— Андрюха, я, конечно, жути нагонять не хочу, — начал Генка, воровато оглядываясь. — Но…

— Что?

— Ты рядом со мной держись.

— Это еще зачем?

— Ну как? Разве не помнишь, что сегодня утром произошло?

— Помню, — кивнул я. — Только не соображу, к чему ты ведешь.

— Какой же ты непонятливый! — раздраженно проворчал Генка. — У тебя есть враг. Видишь, как он тебя подставить хотел? Не получилось. Но только чует мое сердце, на этом он не остановится. Поэтому держись меня.

— Ты что, думаешь, что он…

— Мы не знаем кто этот гад. А может он среди нашей группы? Хотя вряд ли, тут вроде все свои. Но все равно нужно предполагать самые разные варианты. Вплоть до того, что в какой-то момент тебе и страховку перерезать могут.

Я хотел рассмеяться, но смех застрял в горле. Разумное зерно в его словах все же было, хоть и слабо я верил в такой поворот событий.

— Зря так скептически смотришь на меня, — продолжил Генка. — Если это Костарев продолжает гадить, то от него такого можно вполне ожидать. Ну, может быть, страховку и не перережет. Но вот толкнуть, пока никто не видит, куда-нибудь со склона вполне может. А там даже пикнуть не успеешь — полетишь на камни, и никто никогда не найдет.

— Костарев в другой группе, — заметил я.

— Ночевка на трех тысячах будет в одном лагере, так что не обольщайся.

И вновь пошли молча, думая каждый о чем-то своем. Я некоторое время еще мусолил неприятные мысли в голове. Но вскоре откинул их, любуясь округой.

Горы раскинулись широко и величественно. Покрытые морщинами лет и растительностью, они с каждым пройденным метром становились все скалистей, причудливей. Структура некоторых скал была необычной, похожей на шестигранники, и Молодов пояснил, что это лавовые столбы. Эти самые столбы появлялись на нашем пути, грозя перегородить его, словно наползая на тропинку, по которой мы двигались, и нам приходилось осторожно их обходить стороной.

— А мне тут парни знаешь, что рассказали? — шепнул Генка, вновь догоняя меня и воровато оглядываясь. — Про алмасты про этого много чего интересного. Пашку помнишь, который с соседней секции? Ну который у дальней стенки спит, с щелью такой большой между передними зубами? Ну вот, у него друг есть, Карим, в школу вместе ходят. Так вот у этого Карима отец служил с теми, кто на Эльбрус ходил. И они ему про этого алмасты тоже рассказывали.