И начали подъем.
Он был дежурным, если можно так выразиться. Такие подъемы мы бессчетное количество раз отрабатывали с Молодовым в лагере. Но понимание того, что теперь это не тренировка и находимся мы на семи километрах выше земли, заставляли понервничать.
Однако коротких отдых и перекус дали свои результаты. Мы собрались с силами, предельно сконцентрировались и шли идеально, выполняя каждый элемент так, что Молодов был бы удовлетворен.
Десять метров, пятнадцать, двадцать. Веревки, крепления, вымеренные аккуратные шаги, не слишком широкие, но и не мелкие, четкие. Двадцать пять метров, тридцать…
Вдруг на очередном взлете нам открылся удивительный вид всей западной части Победы. Мы даже остановились на мгновение, чтобы насладиться им. У меня промелькнула мысль достать фотоаппарат и запечатлеть его.
— Леся, постой, — сказал я, стягивая рюкзак.
Ты что собрался сделать?
— Хочу сфотать. А можем заселфиться!
— Чего сделать? — не поняла Леся, с подозрением глядя на меня. — Кажется, у тебя началась гипоксия. Слова какие-то странные говоришь.
— Я имею ввиду вместе сфотаться, — быстро поправился я. — Смотри какой вид! Красота!
Спутника спорить не стала, согласилась.
Я сделал пару снимков пейзажа, потом запечатлел Лесю. А потом и продемонстрировал ей что такое селфи, правда без объяснений процесса. Ухватить громоздкий фотоаппарат получилось не сразу, но я извернулся, и мы, обнявшись с девушкой в объектив, засняли нас, счастливых, на пленку.
Потом продолжили путь.
Сорок метров, сорок пять, Пятьдесят…
Возвышенность начала медленно выходить на горизонт, уклон ее снижался, потом и вовсе вышел в ноль.
А это значило только одно — мы дошли…
Схватило дыхание. Я понятие не имел связано это с разряженным воздухом, либо с волнением. Леся тоже пребывала в растерянности. Мы прошли вперед, по снегу, огляделись. Вокруг больше никаких подъемов нет. Это верхушка, пик, конечная точка. Дальше только — небо.
— Мы дошли! — выдохнула вдруг Леся. — Андрей, мы дошли!
— Дошли… — прошептал я, еще не в силах поверить в случившееся.
Девушка начала танцевать и прыгать, правда, не долго — силы нужно было экономить.
— Дошли! — наконец доперло и до меня.
Мы обнялись с Лесей, принялись кружить, счастливые и радостные. Потом достали фотоаппарат и сфотались. Этот момент нужно было запечатлеть.
— Я нормально получилась? — спросила Леся. — Глаза не закрыты? А живот нормально, не выпирает? Спина ровно была? Пересними! Ну один кадр! Давай, я по-другому встану!
Женщины во все времена остаются женщинами!
После того, как первая эйфория прошла, мы соорудили небольшое возвышение, на котором установил флаг СССР, возле которого тоже сфотались.
Я достал рацию. Вышел на нужную волну и принялся передавать информацию.
— База, это «Кедр». Ответьте. База, это «Кедр». Ответьте. Прием.
— «Кедр», это База. Вас слышим, — раздалось после долгого шипения.
Голос на том конце я узнал сразу — Молодов. Он был предельно сосредоточен. Кажется, еще не понял, что случилось и думал, что нам понадобилась помощь.
— База, докладываю. Все поставленные партией задачи выполнены в полном объеме. Повторяю. Все поставленные партией задачи выполнены в полном объеме. Группа благополучно добралась до точки в 7430 метров на Пике Победы. Как поняли?
Долго не отвечали, молчали. Потом раздалось шипение и едва сдерживаемый от радости Молодов произнес:
— «Кедр», повтори!
— Все поставленные партией задачи выполнены в полном объеме. Группа благополучно добралась до точки в 7430 метров на Пике Победы. Участники группы чувствуют себя хорошо. Фотофиксацию осуществили. Из камней соорудили вершинный тур, установили флаг Советского союза.
Я напряг мозг, вспоминая текст, который нужно было произнести. Дежурно отрапортовал:
— Комсомольский марш на Пик Победы успешно совершен в ознаменование побед советского человека труда, достигнут благодаря заветам Ленина и партии, верности стране и родине. Сегодняшняя победа есть результат успешной политики Коммунистической партии и подтверждение ее верного курса.
— «Кедр»… Андрюха, молодец! — все-таки не сдержался Молодов. — Молодцы! Дошли. Я знал, что у вас получится. Что там Олеся?
— Чувствует себя хорошо. Как там группа?
— Все в порядке, не переживай. На базовом лагере тоже все хорошо, все радуются, передают приветы. Только вот один Кайрат Айдынович не радуется.
— А что такое?
— После сообщения Марка Альшевского к нему у следователей возникло много вопросов. Сидит безвылазно у них в палатке, иногда срывается, кричит. Но все больше угрюмо молчит.
Эта новость обрадовала.
— Ребята, удачного вам возвращения! — пожелал Молодов. — Конец связи.
— Спасибо! Конец связи.
Я глянул на Лесю. Она тоже слышала послание и улыбалась. Мы встали, обнялись.
— Как же красиво! — произнесла девушка, глядя на мир с вершины Победы. — Разве есть что-то красивей?
Конечно же, здесь не было портала, о котором говорила снежная дева. Но в каком-то смысле он все же тут находился, пусть не в этом мире, плотском, земном, а ином, более тонком, невидимом, но был. Но я сделал свой выбор и вход в него для меня закрыт. Я остаюсь. Чему и рад.
Я ощущал себя космонавтом. Эмоции просто захлестывали. Мы добрались на одну из самых сложных вершин, справились, победили. Но как и любой космонавт, которого ждут на Земле, мы тоже должны были возвращаться назад.
Тем более что там нас уже ждали новые приключения.
