— Если позволите, товарищ Сталин, то я его выскажу, и как простой танкист, видевший, каким образом ведет себя в реальном бою поддерживаемая танками пехота, и как бывший технический специалист 3-го отдельного танкового полка. Уж извините мою наглость, но, я не считаю возможным отделять одно от другого в данном вопросе, — аж сглотнул в конце своей просьбы Александр, почувствовав, как его начали откровенно буравить аж три пары глаз: Сталина, Ворошилова и Тухачевского. Так-то смотрели на него вообще все, как на неведому зверушку, но именно что пытались едва ли не транслировать ему свои мысли на сей счет посредством своих взглядов именно три этих невероятно высокопоставленных человека.

— Высказывайте, товарищ Геркан. Так будет даже честней и интересней, — кивнул генеральный секретарь. — Несколько теорий на сей счет я уже слышал. Будет интересно послушать и мнение человека вашего опыта и уровня.

— С вашего дозволения, сперва я дам небольшое пояснение об истоках своих мыслей. — Получив в ответ на вопросительный взгляд очередной кивок, комроты продолжил. — К сожалению, я вынужден признать очевидный факт того, что пехота с артиллерией не знают, как взаимодействовать с танками в бою. Для всех это ново. Стало быть, необходима долгая совместная учеба всех означенных родов войск с целью выработки необходимого взаимопонимания. И не только на крупных учениях, но также на повседневной основе. Обеспечить же ее на должном уровне в территориальных дивизиях, не представляется возможным в силу особенностей призыва в них военнообязанных. Учить-то, конечно, можно. И даже нужно. Но выход будет слишком малым. Тогда как в кадровых дивизиях подобное пройдет куда как успешнее. При этом надо понимать, что танки для поддержания своей боеспособности требуют солидной работы тыловых подразделений. Потому минимально допустимым бронетанковым подразделением, что способно позаботиться о себе, я полагаю танковый полк. Стало быть, в каждую кадровую пехотную дивизию следует ввести по танковому полку. Плюс такой же полк должен иметься в каждой механизированной бригаде. Мне не по рангу знать, сколько у нас сейчас в Красной Армии имеется подобных дивизий и бригад. Но один танковый полк — это 92 боевые машины, не считая вспомогательной техники. Тот, кто располагает необходимой информацией, может спокойно посчитать нашу потребность в моем ее понимании. А по мере перевода территориальных дивизий с милицейской системы комплектования на кадровую, будет необходимо и в них создавать танковые полки. Уж не знаю, насколько это соотносится с мыслями и планами командования нашей доблестной Красной Армии, однако я полагаю правильным именно такой подход. Ну и в резерве штук пятьсот иметь неплохо будет. Танки-то, как и всякая прочая техника, имеют тенденцию со временем выходить из строя по техническим причинам. Про боевые потери и вовсе говорить не стоит, они точно так же неизбежны, как и для любого иного оружия.

— Ты смотри, какой хитрец выискался, — аж прицокнул языком отчего-то развеселившийся Сталин. — И тому, и другому, угодил! — Дело же обстояло в том, что Ворошилов, пусть со скрипом, но согласился поднять максимальное число танков в армии до 3500 штук, тогда как Тухачевский желал видеть минимум 10000. И произнесенное Герканом как раз коррелировалось с их ожиданиями, но будучи завязанным именно на комплектование стрелковых частей. Ведь если следовать его логике, в настоящее время требовалось иметь 2760 танков, не считая резервных машин, что, плюс-минус, было близко к первой цифре. Однако с учетом преобразования всех территориальных частей в кадровые, да с приданием танков кавалерии, цифра как раз должна была приблизиться к десяти тысячам. — Вы, товарищ Геркан, действительно умеете правильно мыслить. И сейчас в очередной раз это продемонстрировали. С вами очень интересно общаться. Потому, будет у меня к вам еще один вопрос. Как вы полагаете, возможно ли из трактора создать танк?

— На этот вопрос, товарищ Сталин, еще во время Империалистической войны ответили французы. Ведь первые их танки базировались как раз на конструкции гусеничного трактора Холт, — несколько упростил реальность Александр, хотя для человека его уровня и подобные знания уже были невероятным. Информация-то по бронетехника была не сильно распространена в мире. К примеру, о тяжелых французских танках 2С появившихся еще 10 лет назад, в РККА вообще не имелось никакой информации, кроме самого факта их существования. — И танки эти воевали! Но где они все сейчас? Нет их нигде. Скорее всего, пущены на металлом. А тот же Рено, являвшийся их ровесником, до сих пор здравствует, хоть столь же изрядно устарел. Потому мой ответ на ваш вопрос будет положительным, но с маленькой оговоркой. Танки эти будут ломаться через каждые сто километров пути в силу особенностей тракторного гусеничного шасси. Это я вам как бывший технический специалист танкового полка говорю.

— Так уж и сломаются? Все как один? Через каждые сто километров? — усмехнулся в усы Иосиф Виссарионович, внутренне опять начиная злиться, поскольку это шло вразрез с теорией Тухачевского, на которую он все же клюнул в надежде на немалую экономию средств, как бы Ворошилов его ни отговаривал. Так Михаил Николаевич верил сам и смог убедить генерального секретаря, что из любого трактора возможно построить танк, доказательством чему служили разработки в этой области Николая Ивановича Дыренкова. А еще Тухачевский был ему нужен в стане союзников, поскольку являлся главой самой сильной «генеральской группировки» в РККА. Потому, взять и вновь отправить его с глаз подальше, после того как сам же совсем недавно принял в фавориты, виделось невозможным делом. Не та в стране складывалась внутриполитическая ситуация, чтобы разбрасываться столь ценными сторонниками. Пусть даже временными. Однако и обороноспособностью страны жертвовать, отнюдь, не следовало. Ведь война с той же Польшей могла начаться чуть ли не в любой момент. А «танковый план» Тухачевского, оказывается, был полон дыр. — И на чем же базируется ваша уверенность в подобном исходе? — все же нашел он в себе силы не сорваться на собеседника здесь и сейчас, поскольку тот уже успел показать достаточную разумность в вопросе техники, отчего заработал шанс вновь быть услышанным.

— Трактор, в отличие от того же грузового автомобиля, изначально сконструирован и рассчитан так, чтобы тащить изрядный груз за собой. Но никак не на себе, — высказал Александр банальный факт. — Потому, если на шасси грузовика установить броню, как это реализовано в броневике БА-27, то мы просто нагрузим его тем весом, на перевозку которого оно было рассчитано изначально. С трактором же все иначе, товарищ Сталин. Уместив на стандартное тракторное шасси бронекорпус, мы получим слишком перетяжеленную машину, чья подвеска на такое попросту не рассчитана изначально. За примером не надо далеко ходить. Мой нынешний непосредственный руководитель в конструкторском бюро УММ, товарищ Дыренков, создал два образца подобных, как он их сам обозвал — «суррогативных танка», именно с целью проверки озвученной вами возможности «перековки орала в меч». Оба полностью, по всем параметрам, провалили испытания здесь же, на этом самом полигоне. Было это чуть менее месяца назад. Я ведь потому и говорил столь уверенно о дистанции хода в сто километров, поскольку оба потребовали капремонта ходовой, проделав примерно соответствующий путь. Да и скоростью хода похвастать они никак не могли. Что такое пять километров в час по сравнению с сорока, которые может выдать данная машина? — ткнул он указкой в борт Т-26. — Не хочу хвастать, но окажись у меня в руках Т-24 с отлично подготовленным экипажем, я смог бы на нем уничтожить целый батальон подобных суррогативных танков. Это ведь как вывести в бой лучший современный истребитель, против первых этажерок, получивших на вооружение пулеметы. Разница в возможностях колоссальна, — вновь развел он руками, высказавшись точно так, как велели ему сделать Ворошилов с Халепским еще за неделю до назначенной презентации.

Не просто же так ему выпала такая огромная честь и шикарный шанс засветиться перед всем руководством страны. Предоставленную возможность следовало отработать. Что Александр и делал в данный момент. Ведь никто не собирался пускать подобную «экскурсию» на самотек, не попытавшись слегка притопить излишне деятельного конкурента за власть, каковым очень многие считали Тухачевского. И отнюдь не безосновательно. Правда, вовсе выбивать стул из-под его ног было никак нельзя, учитывая позицию генерального секретаря. Потому и было принято решение продемонстрировать его обманчивую правоту в «танковом вопросе». Жертва же пешки по фамилии Геркан, в случае провала задуманного, была для них вполне допустима. Дело оставалось за малым — дождаться реакции Сталина, которая не могла не воспоследовать.