— Отчего же потребны покупки за рубежом. Неужто своими силами не справимся? — прозвучавший со стороны Иосифа Виссарионовича вопрос был не праздный. Ситуация со свободной валютой к лету 1931 года стала очень напряженной на фоне терзающего Америку и Европу экономического кризиса. Тот закономерно привел к заметному снижению потребления населением многих стран мира не только промышленных товаров, но и продовольствия, отчего на зерновом рынке случился коллапс — он оказался переполнен, и цены резко посыпались вниз. Так, начиная с 1929 года, пшеница подешевела уже вдвое, прочие злаки — минимум на треть, а бобовые вовсе вчетверо. Для страны же, основу экспорта которой в плане финансов составляла именно зерноторговля, это был удар ниже пояса. Мало того, что валютные поступления упали почти вдвое. Так еще в завершающую фазу вошли многие грандиозные промышленные стройки, отчего прекращать их финансирование за счет получения кредитов под урожай, не представлялось возможным, чтобы не потерять вообще всё. Процесс индустриализации СССР оказался под угрозой! Вдобавок в будущем году требовалось произвести весьма крупную выплату по ранее взятым кредитам. В общем, ситуацию смело можно было описать фразой — «Денег нет, но вы держитесь!».

— Необходимый для внутренней отделки подобных специализированных печей кирпич у нас не производится, — поджал губы Орджоникидзе, тем самым выказывая собственное негативное отношение по данному вопросу. — Это не означает, что мы не сможем его сделать со временем своими силами. Однако прямо сейчас достать его можно лишь за границей. Либо придется подождать с закладкой новых печей.

— А старые справятся с поставкой брони в необходимых объемах? Не сорвут нам план насыщения войск новейшими танками? — задал генеральный секретарь вопрос, к которому «высокие договаривающиеся стороны» особо не готовились. Орджоникидзе вообще изначально воспринял в штыки попытку вмешательства Ворошилова в дела его хозяйства. И лишь последовавшее многочасовое общение двух высокопоставленных партийцев заставило его согласиться с доводами военных. Потому, в основу проблемы он хоть и вник, но все аспекты остались для него неведомы. Как результат — ответить было нечего.

— А пусть нам товарищ Геркан скажет, смогут они справиться или нет, — вовремя заметив подаваемые Александром едва заметные знаки с указанием на себя, тут же перевел он стрелки на комроты. — Его слова, как человека со стороны, будут более объективны, как мне кажется, — якобы сделал он намек на то, что непременно стал бы выгораживать «своих», поскольку так банально было принято.

— Что же, есть правда в твоих словах, — медленно кивнул головой генсек. — Так как, товарищ Геркан? Сможете дать ответ на поставленный вопрос?

— Приблизительно смогу, товарищ Сталин, — тут же отозвался означенный краском. — Делал для себя соответствующие расчеты. Разрешите их озвучить? — Дождавшись же дозволения говорить дальше, он продолжил. — Если учесть работу данных печей без перерывов на выходные и праздничные дни, то они могут обеспечить годовую выплавку броневой стали достаточную для производства двух с половиной тысяч танков типа Т-20. Однако сейчас половину времени в них плавят сталь иных марок, не менее необходимых нашей стране и промышленности. Потому озвученную мною цифру можно смело делить на два. При этом процент брака в прошлом составлял половину от всего поставляемого на «Большевик» броневого проката. Сейчас ситуация заметно лучше, но пока далека от идеала. Пятую часть все равно приходится отсылать назад, как совершенно не подлежащий применению в постройке танков брак. Потому цифра сокращается до одной тысячи машин. От которой опять необходимо отнять некоторое количество, поскольку броня потребна, и для постройки броневиков, и для выделки щитов артиллерийских орудий, и для создания бронепоездов. Так что хорошо, если хватит на семьсот единиц Т-20. Коли же мы перейдем на изготовление Т-26, — похлопал Александр по броне ранее представленной машины, — то и эту цифру следует уменьшать на треть минимум. Про Т-24 тогда и говорить не стоит, так как на него идет столько же брони по весу, сколько потребно для постройки трех Т-26. Вот и выходит, что мы теоретически сможем получать, либо четыреста семьдесят общевойсковых танков, либо чуть более полутора сотен танков усиления. В год! Плюс до трехсот броневиков или легкобронированных танков-разведчиков. Это очень грубый и приблизительный расчет. Но, что есть, — развел руками Геркан, тем самым показывая собственное бессилие хоть как-то повлиять на данный факт.

— А если танков надо получать все же большее количество? — имея понимание об уже произведенном количестве подобных машин и тех планах первой пятилетки, что должны были осуществиться к концу 1932 года, Сталин мгновенно осознал, что с такими цифрами их ждет провал. Провал же промышленности всевозможные злые языки могли тут же перекрутить на провал партии. Что, естественно, было совершенно недопустимо.

— В таком случае, до решения проблемы с количеством печей, необходимо ввести просто драконовские меры по борьбе с браком на производстве, чтобы каждый шаг отслеживался от и до, хоть тремя, хоть пятью специалистами, которые могли бы тут же давать по рукам тем, кто не понимает всей глубины момента. Все же двадцать процентов потерь на браке — это очень много, это сотни не построенных танков. Также можно на время отказаться от изготовления танков усиления и снизить количество производимых общевойсковых, в пользу сборки большего числа легкобронированных танков-разведчиков, разработка и постройка прототипа которого уже завершена конструкторской группой под началом товарища Козырева. Машина у них вышла весьма простая и технологичная, что по корпусу, что по силовой установке. А подвеску с движителем и башней вовсе переняла от Т-20, что, несомненно, облегчит ее запуск в серию на том же «Большевике». Так что если задача стоит скорейшим образом насытить армию новой техникой, пусть даже ограниченно способной выполнять основную роль танка по прорыву вражеских оборонительных линий, то это наш единственный выход на сегодняшний день. В таких условиях реально изготовить не менее тысячи танков в год, лишь пятая часть которых будут общевойсковыми. Лично я с небольшой высоты своего положения комроты иного варианта не вижу. — При этом Александр в целях самосохранения умолчал о возможности возвращения к вопросу изготовления танкеток, которых можно было понаделать и полторы тысячи и даже более. Ведь в этом случае потерю времени с их запуском в серию мгновенно повесили бы на него, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Да и находившийся тут же Тухачевский тоже не стал поднимать эту тему, уже поняв, насколько неподходящей была английская машина для претворения в жизнь его воззрений. — Производство же более мощных боевых машин придется в этом случае отложить до лучших времен. Что меня, как простого танкиста, неимоверно расстраивает. Но именно как простого танкиста, желающего получить в свои руки лучшую машину из всех возможных! А вот как сотрудник УММ, знакомый с общей ситуацией, я прекрасно осознаю, что в данном случае лучшее будет являться врагом хорошего.

— Это очень похвально, что вы владеете вопросом на таком высоком уровне и умеете рассуждать не только, как простой танкист, — удовлетворенно кивнул Сталин, получив, пусть не исчерпывающий, но дающий общую картину ответ. — Защитники нашей советской родины, конечно же, достойны только лучшего! И наша общая задача. Задача партии и всего государства. Дать им в руки лучшие самолеты, лучшие артиллерийские орудия, лучшие танки! Однако в условиях того давления, что ныне оказывается на Советский Союз по всем фронтам, в условиях подрывных действий еще не до конца выявленных внутренних врагов, нам надо соглашаться на хорошее. Тем более, что товарищи инженеры умеют создавать хорошее! — похлопал он по борту Т-26, тем самым давая тому путевку в жизнь, ведь к жестам и словам генерального секретаря уже начинали приглядываться и прислушиваться очень многие, не смотря на то, что тот пока не располагал неоспоримой полнотой власти в стране. — Кстати, раз уж вы имеете столь интересное собственное мнение по танковой технике, может, вы выскажетесь и по общему количеству необходимых нашей армии боевых машин? Как простой танкист, — хитро улыбнулся Иосиф Виссарионович, переведя взгляд с комроты на Ворошилова и Тухачевского, совершенно рассорившихся меж собой именно по данному вопросу.