После тренировки я усадил учеников в круг. Все сорок человек. Они сидели, покрасневшие и запыхавшиеся.

— То, что сегодня было, это цветочки, — сказал я. Обвел всех взглядом. Внимательно. — А ягодки будут на следующей неделе. В субботу мы уходим в лес. На неделю. Это будут экстремальные условия. На выживание. Сразу предупреждаю. Там никто не будет цацкаться. Если не сможешь, сразу выбываешь. Маршрут очень сложный. Наши прогулки на лыжах — это детская забава. Никто не передумал?

Я снова оглядел притихших учеников. Поощрительно улыбнулся.

— Если вы сомневаетесь, лучше скажите сразу. Я не буду за это наказывать. Все строго добровольно. И исключать из школы тоже не буду. Вы ничего не потеряете в моих глазах. Если откажетесь. Может быть, поучаствуете в следующий раз.

Ученики молчали. Переглядывались. Но никто не отказался.

— Ладно, — сказал я. — Хорошо. Но помните, там, на тропе, вы тоже можете отказаться. В любой момент. И вам за это ничего не будет.

Так, теперь другие условия.

— И еще. Я не закончил. Хотел рассказать про другие нововведения, — я опять осмотрел ребят и девчат. — В конце каждого месяца я ввожу кумитэ с сотней противников. Что это такое? Это поединок одного человека. С сотней человек. Они будут атаковать его по очереди. По одному. Каждый по минуте. Участие в этом кумитэ также добровольное.

Ученики сидели с вытаращенными глазами. Ну да, откуда им слыхать про это испытание? Оно и в Японии, по-моему, только появилось.

— Начнем, разумеется, с меня, — сказал я. — А потом со старших учеников школы. Первое испытание проведем в конце этого месяца. А там, надеюсь, постепенно втянутся все. Это полезное упражнение. Вы все сможете его пройти.

Смелов поднял руку.

— Если ты первый, сенсей, то я буду второй.

Я улыбнулся.

— Договорились. Ну, а пока что готовимся. К Ледяной неделе.

Электричка укатила вдаль. Шипя и грохоча по рельсам. Я проводил ее глазами. Посмотрел на учеников.

Те стояли с лыжами в руках. И беговыми палками. За плечами тяжелые мешки рюкзаков. На головах «петушки». Одеты в спортивные костюмы. На ногах зимние ботинки.

Со мной пошли двенадцать человек. Старая и молодая гвардия. И еще трое белых поясов.

Кстати, я еще не проводил у себя аттестацию. На другие кю. Займусь после возвращения.

— Ну, все, — сказал я ребятам. И девчатам. — Надевайте лыжи. И пошли.

Сразу за станцией белый лес. Покрытый снегом. Цивилизация исчезла.

Как раз накануне выпал снег. Резко похолодало. То, что надо.

Мы сошли со станции. Отправились сначала по утоптанной тропе. Хрустя по снегу. Потом свернули в лес.

Я шел первым. Прокладывал маршрут.

Воздух морозный. Вырывался паром изо рта. За плечами увесистый рюкзак. Со множеством лямок и замочков. В руках палки.

Так, где там наши землянки? Обитель бродячих самураев. Как мы назвали.

Я уже давно задумал Ледяную неделю. Ребята предлагали уйти в лес. Потренироваться. Даже зимой.

Но времени у всех мало. Могут вырваться только на выходные. Это меня не устроивало.

Потом мы договорились уйти на неделю. Даже зимой. Единственное затруднение — отсутствие жилья. Мы искали заброшенную избушку. Или домик егеря. Ничего не нашли.

Поэтому соорудили сами. Месяца два назад. Пока еще не грянули холода.

Место я выбрал на возвышенности. В лесу. На небольшом холмике. Чтобы не накапливались талые и грунтовые воды.

Проверил. Земля мягкая. Корней нет. Камней тоже. Вход задумали с подветренной стороны. Крыша односкатная. В сторону уклона холма.

При постройке ребята радовались, как дети.

— Тут прям укрытие для пиратов! — ликовал Крылов. — Можно играть в казаков-разбойников.

Но когда мы рыли котлован, он приумолк. Дело оказалось сложное. Все изрядно устали. Хотя справились быстро.

Для начала я отметил границы. Вбил колышки. И натянул бечевку. Потом мы аккуратно сняли дерн. Я объяснил, что он нужен для маскировки.

— А от кого прятаться? — спросил Смелов. — От лесников, что ли?

Я покачал головой.

— От любых незваных гостей. Тех, кто захочет завладеть нашим жилищем без разрешения.

При раскопки сразу отметили места для входа. Сформировали ступеньки из земли.

Выкопали яму глубиной в два с половиной метра. С одной стороны вставили столбы. На расстоянии полтора-два метра. Это для системы поддержки крыши.

К столбам провели жерди. И скрепили проволокой. Теперь на них можно настилать крышу.

Но сначала мы провели трубы для печки. Одну на коньке. Другую у основания земли. В противоположных местах.

Для крыши надо стелить рубероид. Мы заменили его ветками, листьями, травой, короче деревьев и лапником.

Уложили несколькими слоями. Еще и скрепили землей. И мягкой глиной. В самом верху — слой дерна.

Щели между жердями заткнули мхом. Чтобы не протекал дождь. Да еще и провели водоотводные каналы. По периметру. Одновременно поставили и дверь.

Ну как, дверь. Тоже закрылка. Сколоченная из веток и досок. Парни подпилили верхнюю часть. Чтобы подошла к потолку.

Приладили к стенке. Чтобы войти через нее в землянку, нужно пригнуться. Словно входишь в дом хоббита. Главное, что дверь села плотно. И не позволяла проникать дождю и снегу.

Стены и пол тоже обработали ветками и досками. Чтобы было тепло и уютно. Стены укрепили досками и проволокой. Чтобы не осыпались.

Вместо печки поставили железную бочку. Закопали наполовину в землю. Посередине землянки. Чтобы грела пол. И воздух одновременно.

Максимум могло поместиться пятеро человек. Тем более, что у нас есть девушки.

Пришлось строить еще. Благо, местность позволяла. Да и время тоже.

Выкопали еще две. Тут дело пошло быстрее. Мы даже успели обжить их. Переночевали на выходных.

Всем понравилось. Особенно Кораблину. Который полночи шушукался с Оксаной. В отдельной землянке. И не просто шушукался, вроде бы.

Сейчас мы двинули к землянкам. Я, честно говоря, забыл направление.

Прошел пару километров. Потом остановился. Повернулся к ученикам.

— Кто помнит дорогу? Зимой все по-другому. Лишь бы не заплутать.

Выяснилось, что никто не помнит. И не записал координаты. Хотя примерное расположение все знали.

— Ладно, вперед, — сказал я. — На месте разберемся.

Шли еще часа два. Надо же, как быстро исчезает цивилизация. Только отошли от дороги, как вокруг высился лес.

Дремучий и молчаливый. Деревья спали под толстым слоем снега. Тут можно совершить любое преступление. И никто не найдет следов.

Лыжи утопали в снегу. Вся спина мокрая. От нас валил пар. Бледный диск солнца скользил над голыми верхушками деревьев.

— Вот тут, — внезапно сказал Голенищев. Указал палкой на сдвоенный дуб. — Вот эту корягу помню. Точно. Такая же была. Недалеко от нашего лагеря.

Я такой дуб не помнил. Честно говоря. Но почему бы и нет? Надо проверить.

Мы пошли цепочкой. Нина провалилась в сугроб. Мы ее долго вытаскивали. Она чуть не сломала лыжу. И чуть не потеряла.

Оказалось, что нутро подвело Егора. Никаких землянок в округе. Мы долго и упорно искали их.

Уже прошел полдень. День стремительно близился к концу.

— Нет тут никаких землянок, — злобно ворчал Гончаров. — Показалось тебе, Егорушка. Только заставил нас таскаться зря.

Голенищев не признал вину.

— А может, мы мимо прошли! — закричал он. — Они знаешь, как хорошо спрятаны! Никто не заметит. Ты хоть рядом пройди. И не увидишь.

Своя правда тут есть. Все заметено снегом. Землянки сейчас просто большие сугробы. Их никак не обнаружишь. Если только не знать примет.

Деревья глядели, как мы устало препираемся. Я поднял руку.

— Нет, так не пойдет. Идем дальше. Все также цепочкой. Ищем. Глядите в оба. Кто-то должен найти знакомое место.

Мы пошли дальше. А чего еще делать? И через час Бурный нашел землянки.

Он узнал местность. Ткнул палкой в снег. Услышал глухой стук. Раскопал. И обнаружил дверь землянки.