На этот раз нас ждала машина. «Mazda Familia» синего цвета. Неброская такая. Мы нырнули внутрь.
— Ох ты, смотри какая, — восхищенно осмотрелся Смелов. — Надо же.
Машина плавно тронулась с места. Двигатель шумный, но не сильно. Хорошая такая семейная машинка.
— А куда мы едем? — спросил я у Такахаси. — Далеко ли?
Из-за исчезновения Мигунова нам и самим стоит подстраховаться. Чтобы и нас не похитили.
— Как вы и сказали, — Такахаси обернулся с переднего сиденья. Широко улыбнулся. — В хонбу додзе киокушинкай. То есть, в штаб-квартиру Международной организации карате. Как его называет Ояма.
Я посмотрел на дорогу. Примерно этим путем мы и шли вчера. Ах да, точно.
Вспомнил. Уже в 1964 году Ояма построил хонбу додзе. Не так уж и далеко от своего первого зала «Ояма додзе». В котором мы вчера были.
В том же районе. Только на другой улице. Более респектабельное здание. Не на отшибе, как вчерашнее.
— Зачем же мы поехали на машине? — спросил я. — Можно было и пешком пройтись.
Такахаси покачал головой.
— Вы гости из Советского союза. Когда мы сказали сенсею Ояме, что в вашей стране очень почитают карате, он обрадовался. Мы не можем привести вас пешком. Это неуважение.
Вскоре мы доехали до улицы Ниши-Икебукуро. Большая и оживленная улица. Неподалеку заснеженный парк.
Такси остановилось возле четырехэтажного здания. Да, это и есть штаб-квартира. Кекусин кайкан — «Дворец общества абсолютной истины». Район Тосима.
— Выходим, — я выпрыгнул из машины. — Вот это место.
Нетерпеливо дождался, пока выберутся остальные. Потом побежал вперед.
Неужели я увижу сейчас легендарного основателя киокушинкай? В прошлой жизни не успел. Так хоть сейчас познакомлюсь. Когда Ояма в самом расцвете сил.
Мы вошли в здание. На первом этаже нечто вроде ресепшн.
Симпатичная девушка. В деловой юбке. И еще парень. В костюме.
Такахаси заговорил по-японски. Кланялся, объяснял. Девушка и парень вскочили. Тоже поклонились. Быстро указали в сторону широкой лестницы.
Мы поднялись на второй этаж. Народу немного. Вошли в один из залов.
И сразу увидели тренировочное посещение. А внутри группу людей в каратэги. Они сидели полукругом на матах. А в центре стоял Масутацу Ояма. Основатель киокушинкай.
Я задохнулся от волнения. Вот уж действительно неожиданно. Сбылось то, о чем не мог мечтать.
Мы остановились на пороге. Ояма был точно такой же, как на фотографиях и в кино. Смуглый и белозубый. Чуть выше среднего роста. Сильный, грозный, плотный. Гора мышц и мускулов. Голова подвязана полотенцем.
Сенсей что-то громко объяснял ученикам. При этом махал руками. Оглянулся на шум, увидел нас. Пригласил ближе.
Мы сняли обувь и вошли в додзе. Поклонились на входе. Ояма и ученики с интересом наблюдали за нами.
Просторное помещение. Весь пол деревянный. В одном углу — фотография одного из основателей и табличка с иероглифами. Рядом алтарь.
Зеркала на одной из стен. В другом углу маты. А еще штанги, гантели и скамейки для тяжелой атлетики. Окна большие и широкие. На стене рядом со входом гвозди, на которых висела одежда учеников.
Мы подошли ближе. Я неотрывно смотрел на Ояму. Может, мне это снится.
Такахаси снова объяснил по-японски. Кто мы такие и зачем сюда явились. Ояма улыбнулся.
Приветливо так. Широко, искренне. Сразу видно, веселый человек. Что-то ответил, указал на зал. И так понятно. Без перевода. Приглашает в свое додзе.
Такахаси повернулся ко мне.
— Сэнсей Ояма говорит, что уже слышал про вас. Он очень рад, что в Советском Союзе развивается карате. И очень рад вашему визиту. Он приглашает вас в свой додзе. И просит быть почетным гостем.
Я обернулся на парней. Те тоже стояли и смотрели на японцев. Но без особой почтительности. Еще бы. Они вообще не слышали про Ояму. Откуда им знать?
— Передайте мастеру, что мы с удовольствием принимаем приглашение, — ответил я. — И пока что, если можно, посидим в сторонке. Понаблюдаем за тренировкой. Это для нас бесценный опыт.
Ояма снова улыбнулся. Указал на маты, мол, присаживайтесь, где угодно. Мы уселись на колени в сэйдза. Как и другие ученики.
Такахаси переводил. А Ояма продолжил тренировку. Вернее, небольшую лекцию.
Ояма подробно объяснял удар. Самый базовый, сэйкэн цуки. То, что является азбукой для любого каратиста. Я так понял, это его фишка. Каждый удар или прием обсасывает до косточек. Очень тщательно. И подробно.
Объясняя, Ояма несколько раз показал. Как делается удар. Потом попросил встать одного из учеников. Тот встал в стойку. Тогда Ояма попросил ударить себя в грудь.
Парень, высокий и худой, ударил совсем силы. Но Ояма только немного пошатнулся. Особых повреждений не получил.
Зато потом мастер сам нанес удар. Перед этим снова подробно объяснил, как бить. Ударил. И парень, кстати, с черным поясом, улетел назад. Перекувыркнулся на полу. И остался лежать. Корчась от боли.
Потом Ояма поднял руки. Такахаси перевел его:
— Ну-ка, отработайте удар. Сэйкэн цуки. Я погляжу, на что вы способны.
Еще и указал на нас.
— А вы что сидите? Давайте, тоже поработайте. Нечего сидеть.
Отлично. Мастер класс от самого основателя. Когда еще случится такой благоприятный случай?
Мы с готовностью вскочили. Показали технику удара сэйкэн цуки. Ояма наблюдал. Потом одобрительно кивнул. Но все равно подошел и показал пару нюансов.
Этот удар все отрабатывали по сотне раз. Примерно также, как делал и я на своих тренировках. Отлично. Значит, я иду по вечному пути.
Такахаси сказал, что во время тренировок число повторений часто зашкаливает за пять сотен. А иногда и за тысячу. Получается, они два-три часа подряд делают одно и то же движение.
— Все верно, — подтвердил один из помощников Оямы. Все тот же высокий и худой парень. — Я тренируюсь иногда весь день. До двух часов ночи. Потом иду спать. Здесь же. И рано утром снова начинаю тренировку.
Ага, все, как у меня. Я же говорю, что делаю все правильно. Вот только ученики мои тренируются гораздо меньше. Наверное, только немногие из них готовы работать с таким же фанатизмом.
Но все не так просто. Интенсивность тренировки возрастала. Ояма задал быстрый темп. Даже отработка обычного сэйкэн цуки это непросто.
Я привык к усиленным нагрузкам. Для меня нормально. Бурный и Смелов тоже справлялись.
А вот некоторые белые пояса в зале вскоре стали задыхаться. От нагрузки. Ояма исподлобья поглядывал на них. Ученики задыхались. Хрипели и шатались.
— Лучше иметь одного ученика, — свирепо сказал Ояма. — Сильного, как призрак. Чем тысячу, но слабых, как ребенок.
Само собой, это не прибавило энтузиазма. У новичков. Но Ояма не закончил.
— Ну вы! — крикнул он. Он вообще разговаривал очень громко. Его звонкий голос, наверное, слышали даже прохожие на улице. — Но это ничего не значит. Даже самый слабый человек может стать самым сильным! Ни у кого не бывает трех ног или четырех рук. Но с помощью тренировок можно достичь того, что у вас больше рук. Чем у многорукого бога. И вы можете одолеть любого демона. Вот что я пытаюсь волновать вам! Поймите уже!
Он ходил туда-сюда. Поднимал руки. Громогласно разговаривал. Таким голосом можно и в сами деле остановить быка.
— Понимаете? Главное тренировка. Вот что самое главное! Если враг атаковал вас сто раз, вы должны ответить двести. Триста, пятьсот! Тысяча! Пусть пожалеет, что напал на вас. Что вообще родился на этот свет!
Разговаривая, Ояма быстро жестикулировал, кричал. Странное дело. От этого казалось, будто он передает нам свою энергию. Свой энтузиазм. Свой дух, черт подери.
Тела учеников наполнялись силой. Я сам видел. Даже у новичков загорались глаза. И они снова начали отрабатывать прием. С удвоенной силой.
Бурный и Смелов работали так быстро и яростно, как никогда до этого. Что это такое? Магия места? Или электризующее воздействие Оямы?
Я и моргнул не успел, а уже прошло два часа. Это только в обработке сэйкэн цуки.
