И Юле вспомнилась представленная ей на Зимнем балу девушка. Хрупкий эльф с медовыми глазами, нежным голосом и неземной добротой во взгляде. Глядя на такое чудо, внутреннее чутье отказывалось верить, что она могла быть причастна к травле и убийству.

– А бывшая невеста? – спросила, дрогнувшим голосом.

Лицо Пятого вдруг осветила нежная улыбка. Всего на доли секунды, но Юле хватило, чтобы ее поймать и сделать выводы. Ничего удивительного в том, что такая искренняя доброта нашла путь даже к сердцу «колючего ежика».

– Ее невиновность подтверждена. Знаешь, я даже рад, что у матери ничего не вышло.

Юля вздохнула с облегчением, но взгляд запнулся о сгорбленную фигуру Пятого, растерявшего горделивую осанку.

Н-да… Надо что-то делать, показать цель, дать мотивационного пинка. Не хорошо, когда высочество страдает из-за амбиционной матери. Она какая-никакая, а все-таки мать…

– Бедняжка, – вздохнула искренне, Пятый подобрался, – заклевали, наверное, дома. Сначала не смогла выйти замуж за короля, а когда все вокруг старались ради нее, участвовать не стала.

Его высочество нахмурился, а Юля продолжала развивать тему несчастной бывшей невесты.

– Спорим, сделают ее виновной во всем? Сами себя до суда довели, а винить будут ее.

На лице Пятого заиграли желваки.

– Помочь бы… Только чем? – спросила у луны, краем глаза наблюдая, как на лице высочества появляется выражение глубокой задумчивости.

Все. Наживка заброшена. Дальше пусть сам деву спасает.

– Что это ты тут делаешь? – спросил знакомый голос, Фильярг обнял со спины, прижал. – Про завтрашний сюрприз я в курсе, вся академия слюной захлебывается, я про разговор с братом.

Юля посмотрела туда, где скрылся Пятый за пару минут до появления Фильярга.

– Обсуждали родственные неурядицы.

– Ты про его мать? – напрягся любимый.

– И про нее тоже, – кивнула Юля, повернулась, обвиняюще ткнула кулаком в грудь: – Мог бы и раньше рассказать.

– Прости, – повинился, – дело щекотливое. Второй просил хранить все в тайне, да у тебя и так дел невпроворот со свадьбой. Лучше скажи, мне стоит завтра обедать или место для ваших шедевров оставить?

– Оставь, – улыбнулась Юля.

– Знаешь, – ее нежно поцеловали в лоб, – после ритуала в море, мы с братьями по-настоящему стали близки. Раньше родство воспринималось мною как данность, я его никогда не ценил, а когда чуть не потерял Шестого и тебя… Многое переменилось.

И к лучшему, – добавила про себя Юля.

Руководство академии обедало со старшими курсами, решено было тогда и преподнести сюрприз. Младших кормили раньше, но Юля клятвенно обещала им оставить вкусняшек.

И сейчас, сидя за столом рядом с Фильяргом, нервничая – как все пройдет, она вспоминала прошлую ночь. Для большинства девушек это был первый опыт готовки. Хорошо еще, что повара задержались на рабочих местах – частью из любопытства, частью из опасения найти утром вместо кухни горелые развалины.

Сначала мужчины держались в стороне, но скоро профессиональная ревность взяла свое и над кухней полетело:

– Леди, кто же так взбивает яйца? Вы ими решили стену покрасить?

– А давайте мы сначала аккуратно так достанем скорлупу, а потом уже добавим муки, иначе на зубах будет неприятно хрустеть.

– Леди, вы шкурку снимаете или решили полностью изничтожить фрукты?

Леди сопели, краснели, вздыхали, но старались. Цель – найти путь к сердцу ректора и остаться в академии – стоила затраченных усилий.

Но без помощи поваров им пришлось бы туго… И Юля пометила себе порадовать товарищей чем-нибудь из земных технологий.

Под барабанную дробь – ложками по столам – в столовую были внесены на подносах пироги. Ну а главный сюрприз – огромный торт с зажженными свечами – несли двое старшекурсников.

Ректор замер. Вскинул брови. Потом прищурился.

Дробь стихла, на столовую рухнула выжидающая тишина. Юле и самой было интересно, как отреагирует ректор на их инициативу. Все же академия не одну сотню лет выстраивала традиции, а тут она с тортом и пирогами… Фактически – реверанс в сторону руководства, практически – попытка примирения, и установление новой традиции.

– Господин ректор, – выступила вперед, – разрешите от лица первого женского факультета поздравить вас с днем рождения и пожелать многая лета и чистого огня.

Ректор замедленно, точно борясь с чем-то внутри себя, кивнул. Обвел взглядом столовую. На него безотрывно смотрели пара сотен глаз. В воздухе витал запах свежей сдобы. Земной корицы. Дрожали свечи над розочками из крема. Кто-то шумно сглотнул слюну.

– Неожиданно, – произнес ректор, уже успев сообразить, что упустил из вида столь масштабную подготовку – и ни одна сволочь не донесла ведь!

– А молодцы, – хлопнул по столу, кинул одобрительный взгляд на старшие курсы, - хвалю.

По залу прокатился радостный гомон.

– А теперь задуйте, пожалуйста, свечи, но перед этим вам следует загадать желание, – попросила Юля, внося еще одну земную традицию. Приживется или нет, но зрелище – надувающий щеки ректор над розочками из крема – приятно грело сердце. Ностальжи!

– И что сбудется? – сварливо уточнил господин Сэльс.

– Обязательно, – заверила его Юля.

Судя по промелькнувшему ехидному выражению лица, господин ректор загадал исчезновение женского факультета из стен академии.

Задул – и зал столовой взорвался одобрительными возгласами.

Ректор требовательно поднял руку, гомон мгновенно стих, точно его выключили. Юля в который раз впечатлилась царящей здесь дисциплине. Н-да, девочкам придется нелегко. Все же военные порядки есть военные.

– Раз уж вы решили устроить праздник, придется его поддержать. Занятия на сегодня отменены. Для всех.

Курсанты на радостях повскакивали с мест.

– Кроме должников, – повысил голос, перекрикивая шум, ректор. И часть курсантов с унылыми лицами вернулась за столы.

Дальше было чаепитие с тортом и пирогами. Младшим пироги вынесли на улицу, устроив пикник на лужайках – благо погода была почти летней. Часть старших потянулась следом.

В академии не приветствовали летающих тарелок или иную магически заряженную посуду, в бытовых вопросах использовать магию было запрещено – только ручками и своим трудом. С одной стороны, это и правильно – труд закаляет, с другой – ресурс у всех разный, а тут быстро исчерпал – и зачет не сдал. А потому дежурные в академии работали на кухне, в столовой, убирали территорию и спальные корпуса. Лишь в учебные классы и лаборатории им допуска не было. Во избежании, так сказать.

– Госпожа ассара, слышал, вас можно поздравить со свадьбой. Через два дня, если не ошибаюсь? – спросил ректор, лично донеся до Юли кусочек торта. Девушка встретила его настороженным взглядом – не плюнул бы в тарелку пока нес.

– Поздравляйте, – милостиво разрешила она.

Ректор взглянул так, что было понятно – в гробу он видел девиц, которые сначала рвутся учиться, а потом замуж выходят и детей рожают. Как будто рождение ребенка – приговор для учебы? Н–да, господину Сэльсу еще со многим придется смириться.

Криво усмехнулся, скупо пожелал:

– Пламя вам в помощь, только Альгара не просите, не отпущу.

Юля стиснула зубы, растянула губы в улыбке и соврала:

– Даже не собиралась.

Третий был прав. Дохлый номер. Одна надежда на Кайлеса.

– Госпожа ассара, – перехватил ее наставник Ульгард, – с вас пересдать общественное устройство.

Юля поморщилась. Она совсем забыла. В процессе сдачи так увлеклась критикой многоженства по–асмасски, что завалила итоговый зачет. Наставник тогда ехидно заметил, что критика не освобождает от знания основ.

И вот сейчас ее настигла расплата. Пришлось идти в класс, на ходу вспоминая, что там с устройством.

Сословий в Асмасе было пять. Высшее – королевское, в состав которого включались три ветви: бывшая, текущая и будущая, а также все жены и дети. Мужчины именовались принцами. Находящиеся во главе тэоратов – Столпами, а вот титула принцессы как такового не существовало. Была королева – ее величество, и матери Столпов, к которым обращались по номерам: Первая мать или Вторая, но назвать их леди было не слишком большим нарушением этикета. В саму королевскую семью входили: король, королева и дети мужского пола, достигшие совершеннолетия. Они и занимались управлением страной, с помощью Совета и министров.