До нужного места по склону я добрался за считанные минуты. Ворота не были открыты, пришлось их перепрыгивать, с чем справился я на ура. Стоило мне только ступить на территорию, стало понятно, что уже поздно: прямо вдоль дороги лежали окровавленные тела горничных, некоторые их части тела были разбросаны по дороге. Все эти пятна крови вселяли такой необъяснимый ужас, такое омерзительное чувство страха. Я двинулся в дом, по дороге, уложенной горами трупов, моя обувь хлюпала, пока я шагал по этим чудовищным багровым лужам. Оливия тоже здесь, я узнал ее по зеленым волосам, других таких горничных на глаза не попадалось. Двери в дом были распахнуты и еле висели на выбитых петлях. Прямо на пороге меня встречали другие горничные, а в середине холла, в луже собственной крови лежало главное огорчение — господин Кагеяма. Как же все могло так обернуться? Если их так зверски убили вчера, значит Хорнет сохранила себе жизнь только потому, что решила переночевать у подруги. Хотел бы я сказать, что это хорошо, но зная, как тяжело она это перенесет, язык не поворачивается. Теперь уже точно Хорнет осталась ни с чем — вся ее семья мертва, включая даже несчастных горничных.

Сзади послышались тихие шаги, я обернулся и увидел до боли и ужаса опечаленное лицо, а рядом еще одно такое же. Они оба были полны непонимания, уверен, мое лицо выглядело так же. Мы не говорили ни слова, пока я стоял в дверях, Хорнет тихо, переполняясь эмоциями, не зная, как их выплеснуть, прошла мимо. Здесь и находилась точка кипения — чем ближе она подходила к мертвому дяде, тем больше впадала в истерику. Она вцепилась в него руками и начала истошно кричать. Водопад слез ощущался даже со спины.

— Дядя! Нет! Пожалуйста, дядя, не умирай! НЕТ! — простонала Хорнет.

Юмико тихо отдернула меня за кофту:

— Пойдем поищем других, — прошептала она, еле сдерживая слезы, — может есть выжившие.

Мы оставили Хорнет с ее дядей наедине, а сами двинулись вдоль по коридорам. Тела были везде, на каждом углу нас кто-то встречал, надежды никакой не было.

— Давай разделимся, — предложила Юмико.

Я лишь одобрительно кивнул. У каждого убитого в этом доме человека мы прощупывали пульс, как бы он не выглядел, но все без толку — все они были мертвы. Я зашел на кухню — везде трупы, зашел в прачечную — везде трупы, зашел в покои — там тоже трупы. Зайдя в мастерскую, я увидел все те же трупы, но внимание привлекла одна из горничных, руки которой были зажаты в тиски — долго просидела, они все посинели. Какое же невероятное зверство: вырезать каждого человека в таком большом доме и не забыть над кем-нибудь поизмываться. Я привычно прощупывал сердцебиение всех в этой комнате, пока очередь не дошла до горничной в тисках. Она сидела на коленях в полусогнутом положении. Эти тиски были огромными, больше похожие на пресс, девушка изогнула голову так, как никто бы не смог этого сделать. Примечательно то, что у девушки были какие-то животные уши на голове, а под костюмом виднелся хвост. Неужели убийца решил сделать для нее такое исключение? Я подобрался к ее шее, чтобы прощупать пульс, и, о боже, он есть!

— Юмико! Юмико, скорее сюда! — прокричал я.

От такого громкого крика девушка, которая казалась мертвой, вздрогнула и в страхе забегала глазами. Она жива, хоть кто-то в этом кошмаре выжил. Еще секунда и у нее начнется истерика, нужно успокоить.

— Тише, тише, — шептал я, — все хорошо, мы тебе поможем, только успокойся, хорошо?

Она немного сбавила свой напряженный темп, а затем из ее глаз полились слезы, полные одновременно и боли от пережитого, и радости от того, что ей пришли на помощь.

— Ашидо! Где ты? — послышалось из коридора.

— Мы здесь! Сюда! — звал я Юмико.

Через несколько секунд она ворвалась в мастерскую и первое что я услышал: «О боже». Горничная молчала и ничего не могла сказать, оно и не нужно было. Я встал на ноги и взялся за рычаг тисков.

— Тебя нужно освободить, будет больно, но надо потерпеть, — утешал я девушку.

Хотел было покрутить рычаг, но Юмико меня остановила, резко вцепившись в руку.

— Стой! Нельзя! — приказала она.

— Почему? — возмутился я. — Нам надо ее вытащить!

— Смотри, — она указала на ее синие руки, — ткани давно отмерли, даже если мы вытащим руки, она ими никогда в жизни больше не сможет воспользоваться, только больно сделаем, — уверяла она.

— Так ты же можешь ее вылечить, — возразил я. — Вытащим, а потом залечим и все будет хорошо!

— Я не могу, Ашидо, отмершие ткани уже не получится залечить, как бы я не старалась.

Это очень печально, вот так просто потерять руки. Глядя на девушку, я думаю, как ей не будет туго, ведь она выглядит совсем молодой.

— Что ты предлагаешь? — спросил я, в надежде услышать ответ.

— Нужно перерубить руки, — утвердительно заявила она. — Ты сможешь найти в себе силы, чтобы сделать это?

— Я… не знаю.

— Рубите, — послышался мягкий голосок горничной, — я приму это.

Она была готова, это хорошо.

— Нам нужно что-то большое и острое, что-то вроде топора, — сказала Юмико.

— У меня есть что-то такое, — уверенно заявил я и начал процесс создания оружия, над которым так долго практиковался во сне.

В моих руках начала приобретать форму рукоять, затем гарда, и наконец, само лезвие — это была катана. Проведя во сне около семи часов, я смог добиться остроты и правильной формы. Пусть баланс меча все еще страдал, но им можно было сражаться, а уж перерубить плоть и кости этот меч точно способен.

— Так, я потом спрошу, когда ты этому научился, — сказала Юмико, — а сейчас — за дело.

Юмико подошла поближе и стала разглядывать горничную, определяя, в каком месте нужно перерубить руки. Она немного посуетилась и, наконец, заговорила.

— Значит так, бей — вот сюда, — она пальцем показала на место чуть ниже плеча, — здесь находится плечевая кость, ее нужно разрубить пополам, тогда будет не так больно, а лезвие не встретит на пути сопротивления — отрубишь одним сильными ударом, но есть проблема.

— Какая проблема?

— Она сидит в таком положении, что две руки сразу перерубить не получится — если заденешь голову, она не выживет. Поэтому придется рубить их по-очереди.

— Ты вытерпишь? — обратился я к горничной.

— Вставьте мне тряпку в рот, — приказала она.

Юмико не растерялась и засунула ей в рот свой пояс от платья, мы были готовы. Она задрала голову горничной так, чтобы я случайно не задел ее ударом, и крепкой хваткой зафиксировала ее. Это очень эмоциональный процесс — сейчас я отрублю руку ни в чем неповинной девушки, лишь бы ее спасти, но, если моя цель благая — я это сделаю. Пришлось взять яйца в кулак, чтобы сделать замах, я видел, как напряглась девушка, задрожав от напряжения. Нужно сделать это как можно быстрее. Я вложил в этот удар всю свою волю и вот, лезвие прошло как по маслу, послышались стоны боли, пол залила кровь, хлынувшая водопадом. Юмико крепко держала горничную под плечи, пока та дергалась и вырывалась. Она отодвинула ее так, чтобы я смог нанести второй удар, не сходя с места, дело за малым.

— Давай вторую! — нервничала Юмико. — Быстрее!

Я быстро замахнулся и нанес удар той же силы по второй руке, после чего обе девушки рухнули на пол.

— Все хорошо, милая, — Юмико ее подбадривала, — мы закончили, сейчас я тебя вылечу!

Я еще ни разу не видел, как Юмико лечит чужие раны, хоть и много об этом слышал. Она приставила свою руку к лопаткам горничной, из нее вылезло что-то похожее на несколько щупалец, толщиной с палец руки, эти щупальца будто вросли в ее спину. В некоторых местах они светились цветом энергии Юмико — потрясающая способность. Прямо у меня на глазах кровь остановилась, а руки в местах разреза стали затягиваться, формируя новый мышечный и кожный покров, но восстановить руки вышло лишь с небольшим выпиранием от ранения. Как и сказала Юмико, все что ниже — давно мертво, потому восстановить руки уже не выйдет. Какие же мы все-таки неидеальные.

По окончании процесс Юмико камнем рухнула на пол, пытаясь хоть как-то поймать ртом побольше воздуха, а горничная полностью успокоилась и выплюнула пояс изо рта. Я тоже упал на стул, который был рядом и расщепил катану. Это было очень тяжело, очень эмоционально, но радует то, что мы хоть кого-то спасли, пусть и такой ценой.