— А чья… это… вина? — непонимающе промямлила я.

— Нашего общества, Лаффи, — объяснил он. — В Гармонии по заветам первого короля Сето все находится в гармонии, в балансе и правильности, потому никто по сей день не признает многоженства, которое влечет за собой кризис. Детей воспитывают так, что у них может быть лишь один спутник по жизни, браки регистрируют только для разнополых пар и только при условии, что у этих людей не будет никого другого. В случае с Ашидо, он просто оказался не в том месте не то время, как и Юмико, как и ты…

— Что все это значит? — едва не плача, спросила я.

— Еще в детстве Ашидо хотел сделать тебе предложение, но ты сама знаешь, чем все это закончилось. За те девять лет, которые вы прожили в разлуке, он уже смирился с твоей смертью, начал новую жизнь с новыми принципами и новой тяжелой ношей, которую так или иначе пришлось бы с кем-нибудь делить. Тогда-то и появилась Юмико, которая показала ему всю твердость своих намерений, вложив в него достаточно чувств, чтобы получить равноценную отдачу, и она получила то, что хотела — спутника жизни.

— Почему не я? — слезы уже катились по щекам, ведь принять то, что говорит Илия, с каждым словом было все сложнее.

— Лаффи, если бы Ральф сейчас вернулся, желая построить с тобой семью, как думаешь, ты смогла бы ответить ему взаимностью?

— Н-нет, — сомневаясь, ответила я, не зная, как это воспринимать.

— Видишь, — он улыбнулся. — Ашидо не отвечает тебе взаимностью из-за своей преданности и совести, а не из-за того, что ты себе накрутила. Любой бы на его месте поступил так же. Нельзя просто выкинуть в реку фамильное кольцо, выудив из нее кольцо подороже, ведь после этого так или иначе придется страдать. Ответив тебе взаимностью, он предаст не только чувства Юмико, но и свои собственные, и из-за этого велика вероятность, что Ашидо оступиться на своем пути, возможно, утянув за собой остальных.

— Ты хочешь сказать мне тоже самое, что и Руби, — отмахнулась я, не желая признавать правду.

— Стоит перед ней извиниться, знаешь ли. Руби отнеслась к тебе, как подруга относится к подруге, она искренне хотела поддержать и помочь решить все так, чтобы тебе самой стало лучше. Ты можешь не согласиться со мной, но я скажу тоже самое — отпусти его, Лаффи.

— Легко тебе говорить, сам, небось, не любил никогда человека так сильно, как я люблю Ашидо!

— Сама посмотри, — произнес Илия, а затем тотчас погрузил меня в «шиирацу».

Я видела, как горит его сердце, я слышала, как звучат свадебные колокола, я узнала крики будущей мамы, я чувствовала боль утраты, я сопереживала существованию без любимого человека. Мария Кишин — он в самом деле любил ее, и даже спустя много лет не может позволить своему сердцу впитать любовь другого человека… Илия, мы с тобой… так похожи…

— Береги себя, Лаффи, у нас впереди публичная казнь, советую немного отдохнуть и собраться с мыслями, — напоследок произнес он, скрывшись за тяжелой железной дверью.

Ашидо, ты в самом деле так страдаешь? Какой же я была дурой, все это время только и делала, что вешалась на шею, да размахивала грудью, даже не пытаясь добраться до корня проблемы.

Если такова твоя ноша, я пойму, но все равно не отступлюсь от своей мечты. Как я и сказала — ставка на все. Однажды мои старания окупятся, и мы будем вместе, а пока, наверное, стоит и вправду извиниться перед Руби…

Грязный и пыльный воздух, вечная сухость, драки на улицах за гроши, постоянный моральный упадок у здешних обитателей, которые стараются жить не столько ради самой жизни, сколько ради мимолетного удовольствия — наркотиков.

— Золотая жила, хах, — подумал я про себя, твердо ступая по родной земле.

Каждый маленький домик таит в себе определенную и уникальную семейную историю, но на улицах будние протекают совершенно иначе — они выглядят куда более живыми и насыщенными. Легко понять, каково это, жить в халупе с назойливыми предками, что вечно пьянствуют и при первой возможности лупят своих детей, но я никогда не пойму тех имбецилов, которые никак не могут найти в себе сил вырасти и дать отпор, как это когда-то сделал я.

— Как думаешь, сколько Маэстро сегодня отсыпит? — вдруг заговорил мой напарник, выдернув из чувства ностальгии.

— Какая разница, Яша? — отстранился я. — Хоть кило, хоть два — мне все равно. Одно я знаю точно — Маэстро зажрался и сегодня отсыпать придется только его долю на мою половину весов.

— Узнаю Камыша, — ухмыльнулся он.

Этот человек с вульгарной зализанной наверх прической рядом — мой друг Яша, или Яков Козловский. Уже как десять лет мы неразлучны, и он относится именно к той прослойке, которую я на дух не переношу. Еще в детстве мы начали свою криминальную карьеру, как это делают все, стартуя с улиц собственного района, но Яша оказался слишком мягкотелым и сопливым, да и сиплый голосок оказался некстати. Это помешало расти дальше, потому с тех самых пор, как меня насильно загребли в гвардию, он лишь хвостиком бегает за своим бесподобным и единственным другом вместо того, чтобы заняться личной жизнью.

Пусть я его и не сильно уважаю, но других друзей у меня нет, как и близких людей, потому что никому из граждан Гармонии доверять нельзя, даже если очень хочется.

— А если нам не хватит одного рюкзака? — снова залепетал он.

— Яша, сука, хватит ныть, — осекся я. — Дедок еще ни разу не варил больше, чем мы смогли бы унести.

— Ладно, — вздохнул он. — Слух, а почему он взял себе кликуху «Маэстро»? Это же жесть тупо звучит, как будто какой-то жонглер в цирке. Как по мне, «Камыш» звучит куда круче — как глава банды.

— Определенно, — согласился я. — Маэстро не силен в подаче себя партнерам.

Кличка «Камыш» зародилась еще в давние время, когда мы впервые поймали на улице какую-то молодую девчулю и по очереди ее поимели. Яша в шутку ляпнул что-то вроде «не затеряйся в камышах», а уже после все это переосмыслилось и стало восприниматься иначе — как что-то родное.

Меня зовут Камиль Шевцов, и именно из такой комбинации имени и фамилии складывается звучащая и легко запоминающаяся кличка «Камыш».

— Почти пришли, — заговорил я, заприметив силуэт варочной лаборатории Маэстро.

— Куда мы вообще идем? — затупил Яша, оглядываясь по сторонам. — Он прячет ее где-то в Трущобах? Место-то отличное, учитывая то, сколько вокруг вони и грязи.

— Хах, не поверишь, где он ее заныкал, — рассмеялся я, глядя на физиономию напарника. — Этот сучара переступает все границы морального и топчет правила этики.

— В каком смысле?

— Смотри, — мы остановились, и я показал пальцем на весьма необычное здание.

— Крематорий? — опешил Яша. — Нахера нам в крематорий? Ты меня поджарить собрался?

— Тупица, — сказав это, я тотчас ударил его кулаком в плечо, от чего Яша забавно схватился за будущий синяк, закряхтев так, будто через пару секунд умрет. — Мы пришли, обалдуй, давай внутрь.

Да, мы реально пришли в крематорий, который располагался на самой окраине города. Рядом находились только свалка и слякоть Трущоб, здание стояло практически вплотную к стене — идеальная нарколаборатория. Все побочные продукты от производства выпускаются за стену, как и было запланировано по законопроекту о застройке мусоросжигателей и крематориев — вредные вещества должны были выпускаться за стену, чтобы не вредить экологии внутри города. Иногда даже кажется, что король с самого начала был на стороне наркобарыг.

Ступив на порог, мы встретились со знакомой женщиной, которая привыкла называть себя сотрудником приемной. Весит эта дама за сотню, потому неудивительно, что от нее несет противнее, чем от горящих трупов.

— Здравствуйте, слушаю вас, — заговорила она.

— Сдристни, жаба, — произнес я, просто пройдя мимо.

— Эй, постойте, туда нельзя! — вдруг закричала она, выбежав из-за стойки. — Не мешайте работникам делать свое дело, а иначе я вызову гвардию!