Конечно, на изолированном от мира побережье не было ни зевак, ни случайных прохожих, что могли бы удивиться или даже бросить пару осудительных реплик в сторону бесшабашной игры. Но я не раз ловил себя на мысли, что выглядит наша четверка исключительно нелепо, а риск окончательно впасть в развеселое детство превращается в настоящую угрозу.

Однако результат тотального обстрела не заставил себя ждать и принес достаточно ощутимые плоды. Крупные разлапистые стебли причудливого растения жалобно трещали под натиском рукотворного камнепада. Из зарослей нескончаемой рваной мелодией доносились разноголосые механические щелчки и глухой лязг металла. Несколько раз что-то грозно ухало, словно тяжелый молот обрушивал свою мощь на горб наковальни. А чуть позже с промежутком в несколько секунд на волю вылетели еще три черных длинных копья, пронеслись мимо и замерли в песке, недалеко от точки, где недавно нашел свое пристанище первый дротик. Когда лязг и скрежет шестерней стихли окончательно, а камней в округе почти не осталось, Тамиор отер с раскрасневшегося лица крупные капли пота и остановил шуточное сражение.

– Отставить, – осипшим голосом скомандовал он и уселся на одно колено. – Думаю, достаточно. Враг повержен и не в силах молить о пощаде, – торжественно заявил рыцарь. – Нужно подойти и проверить, дышит ли его обмякшая туша.

– Великолепнейшая, изумительная идея, – воскликнул эльф, нахмурился и заговорщически пробурчал: – Кто пойдет первым?

– Так ты и пойдешь, заклинатель болтовни, – хохотнул здоровяк.

– Я?! – ошарашено пискнул Дави и испуганно замотал головой. – Почему я? –лепетал он, медленно пятясь подальше от хитро оскалившегося и еле сдерживающего смех воина. – Я н-е-е… Я не могу. У меня даже брони нет. Мое оружие – слово. А оно вряд ли остановит пущенный дротик.

– Я пойду, – желая пресечь дальнейшие споры и дележку ролей, рыкнул я.

– Почему ты? – поперхнулся смехом Тамиор и вмиг посерьезнел.

– А кто? – невозмутимо отозвался я, поправляя снаряжение и вытаскивая правый клинок из захватов. – Давинти вовсе не боец. Любой чих переломит нашего драгоценного словоблуда пополам. А нам потом придется выслушивать его предсмертные жалобы.

Я искоса глянул на притихшего тила, а его рот растянулся в благодарной заискивающей улыбке.

– Капитан Тычок, – продолжал я, – при всем уважении, слишком мал. Механизмы ловушек могут не среагировать на столь незначительный вес. И тогда любой, кто идет следом, будет по-прежнему в опасности. Так что решено, – я встал и шагнул к скале.

– Погоди, Варанта, – остановил меня Тамиор. – Я не об этом. Пойти хотел я. Только решил перевести дух и немного подшутить над длинноухим. Не путай наши карты, приятель, – наставительно произнес он. – Ты – ударная сила. Я – стальной таран. Так было и так должно остаться.

– Что-то не много на тебе сейчас стали, – возразил я, ткнув когтистым пальцем в плечо приятеля, скрытое под потемневшей льняной рубахой. – Боюсь, пока ты облачишься в свой панцирь, уже стемнеет, – я тепло хмыкнул. – Не дрейфь, моя кольчуга способна выдержать пару ударов острого клинка. С дротиками и силками тоже как-нибудь справимся.

– Хорошо, – рыцарь посмотрел мне в глаза и закивал утвердительно. – Но я пойду следом, в десяти шагах, – тоном, нетерпящим возражений, заявил он. – Вот, держи, – воин протянул мне свой щит. – Эту эгиду точно ни одному капкану не прокусить, – затем повернулся к Давинти и капитану Тычку: – Вы – ждите здесь. Не будем мешаться друг у друга под ногами.

– Принято, – козырнул Тычок. – Я прослежу, чтобы Давинти не успел ничего натворить, пока вас не будет.

– Я? Натворить? – снова возмутился эльф. – Позвольте-позвольте! Вы, капитан, имеете дело не с маленьким шкодливым ребенком. Я вполне самостоятелен и могу проследить за собой сам…

Негодующее ворчание пустившегося в дискуссию поэта терялось в отголосках шепчущих волн по мере того, как мы отдалялись от места привала. Теперь мой настороженный слух улавливал лишь колебания горячего бриза и осторожную поступь товарища за спиной. Приблизившись вплотную к жесткой баррикаде кустарника, я покрепче прижал щит к груди и медленно пошел вперед. Раздвигая клинком твердые, сморщенные, кажущиеся иссохшими стебли, я тщательно выбирал направление для каждого следующего маневра. Порой заросли оказывались настолько плотными, что приходилось попросту прорубать себе дорогу.

Два коротких взмаха и узкий коридор податливо провалился вглубь, а под ногами что-то глухо хрустнуло. Мгновенно среагировав, предупреждающим жестом я остановил рыцаря, а сам напряженно сжался, предвкушая внезапный удар. Неспокойный стук сердца отсчитывал двадцатый такт, но ничего не происходило. Я опустил глаза и отступил прочь. В широких отпечатках ступней виднелись зазубренные куски лопнувшей под напором внушительного веса старой белесой кости. Припав на колено, я наклонил голову и проследил взглядом дальнейший путь – сквозь просветы между пепельными стеблями тут и там мелькали еле заметные, занесенные песком, очертания черепов, изогнутых ребер и прочих фрагментов тел, что обычно остаются после гибели разумных.

Часть останков не бросалась в глаза сходу. Однако переплетения стен, проложенного нами тоннеля, все же хранили достаточно секретов – прежние искатели приключений, когда-то распрощавшиеся со своими жизнями, так и остались стоять на подступах к таинственному месту, замерев в предсмертных позах. Изгибистые ветви кустарника оплетали, пронизывали насквозь и накрепко стягивали выбеленные ветрами и солнцем скелеты несчастных, сохранив их в первоначальном виде, не позволив рассыпаться на куски, и даже после смерти заставляя служить эдаким устрашающим предупреждением для случайных путешественников.

– Это же настоящий стоячий могильник, – удивленно прошептал Тамиор.

– Да, – отозвался я тихо, – я тоже впервые вижу подобное. Продвигаемся дальше. Выясним ради чего эти бедолаги пришли сюда.

– И что заставило их остаться, – буркнул воин, продолжив мою мысль.

Вскоре колючие ветви расступились, выталкивая нас в полукруг просторной, вымощенной крупными плитами площадки. Часть платформы представляла собой гладкую поверхность, состоящую из пяти идеально ровных прямоугольников каменного основания, в стыках которых торчали толстые металлические колья с человеческий рост. Рядом с некоторыми проржавевшими от времени и соли пиками лежали развалившиеся останки тех, кто почти добрался до заветной цели. Еще одна хитрая ловушка навечно замерла в пугающем ракурсе, исполняя свое единственное предназначение. Следом же виднелась пара ступеней, тянущихся вдоль подножья скал и упирающихся в отвесную стену.

– Варанта, – ошарашенно процедил белобородый, встав по правую руку от меня и неотрывно глядя на вдавленный в монолит породы контур высокой резной арки, – будь здесь. Я позову остальных, – торопливо пояснил он и исчез в узком проходе.

Я согласно хмыкнул в спину удаляющемуся приятелю и, затаив дыхание, продолжил рассматривать детали таинственной находки. Словно завороженный, не боясь смертоносных механизмов, коими кишели подступы к пещере, я обогнул острые колья и, стараясь не наступать на стыки плит, приблизился ко входу в рукотворное подземелье.

Путь внутрь преграждали сомкнутые створки огромных ворот, выполненные из гладкого, выделяющегося на общем фоне яркой белизной камня. Мое внимание привлекла крупная вязь многочисленных символов. Письмена плавно простирались по всей поверхности скал и уходили высоко вверх, докуда хватало глаз. Точность исполнения сложных линий поражала. Странным также было и то, что, наблюдая с берега, нам не удалось заметить в этой области хоть что-то необычное. Находясь же в непосредственной близости, взору открывалось неожиданно больше.

Некоторые из рисунков виделись какими-то грубыми, рваными. От них как будто веяло нестерпимым жаром и ледяной угрозой одновременно. Однако прочая их часть выглядела отдаленно знакомой. Я порылся в памяти и обнаружил, что уже встречал подобное сочетание пиктограмм у звериного дольмена близь Висмутовых столпов. С удивлением для себя, я осознал, что отдельные знаки настолько глубоко отпечатались в разуме, что при созерцании их двойников сейчас, в груди зарождалось непривычное тепло.