– Не будет, – отрезал воин. – Спорили уже. Твой план единственный. Я бы и сам не смог рассудить более разумно. Молодец, тил, – он серьезно посмотрел на поэта и опустил тяжелую руку на его хрупкое плечо. – К тому же я попросту больше не могу сидеть без дела и переливать одни и те же догадки из пустого в порожнее.

Тамиор встал напротив пиктограммы Истока хаоса и встряхнул кисти, словно подготавливаясь к кулачному поединку.

– Все по местам! – рявкнул он и с напряжением глянул на эльфа. – Будем надеяться, что ты окажешься прав, Дави. А сейчас… приготовились. Вперед!

Раскатистое эхо приказа ударилось о морщины скал и гигантскими скачками заспешило к северо-востоку.

– Залезай, – присев на одно колено как можно ниже и выставив запястья в качестве опоры, махнул я Давинти.

Тил с готовностью кивнул и, опершись ногой о предложенные руки, словно о ступени, взобрался мне на спину. Почувствовав, что седок утвердился на плечах, а для пущей уверенности вцепился обеими ладонями в рогатую шевелюру, я стал медленно подниматься. Поэт вовсе не обладал крупными формами и не сказался тяжелой ношей. Однако его рост был немногим меньше моего. И сейчас, когда тот полностью выпрямился, я ощутил всю неустойчивость нашей живой пирамиды. Длинноухий никак не мог уловить момент равновесия и расшатывался из стороны в сторону, будто старый флюгер на крыше окраинного постоялого двора. Я вплотную приблизился к стене и широко расставил локти, закрепляя свое положение. Давинти также прильнул к отвесному склону, наконец перестав ерзать и скользить по гладким звеньям нардиевого доспеха.

– Раз… – раздался сверху невнятный говор. – Два… – глубоко вдыхая горячий воздух, эльф готовился прикоснуться к сфере. – Три!

Он протянул пясти к барельефу. Линии рисунка вспыхнули ослепительно белым, а навстречу дрожащим пальцам рванулось мутное облачко переливающейся дымки. Поэт неуверенно вскрикнул, и я ощутил, как его тело неистово напряглось, выгнулось и замерло в оцепенении, будто пораженное разрядом молнии. От неожиданности эльф попытался высвободить пятерню, но неведомая сила не желала отпускать гостя. Полусфера медленно стала погружаться в монолит стен, увлекая за собой ладони любопытного разумного. Мрак постепенно заполонил все вокруг, оставив видимыми лишь очертания символа. Нестерпимый гул зазвучал в ушах сонмами бешено ревущих ветров. На лбу тила проступили ледяные капли пота, а язык, казалось, прирос к небу, не позволяя произнести ни слова. Я не мог видеть происходящего, но чувствовал настолько явно, словно все это творилось и со мной.

– Ну, Дави! Что там? Мы уже начали? Мне жать на печать или нет? – забеспокоился Тычок, глядя по сторонам на клубящиеся тени, появившегося из ниоткуда сумрака.

Голос Тычка звучал отдаленно. На мгновение мне показалось, будто слова капитана каким-то образом затерялись во времени. И будучи произнесенными много лет назад, они только сейчас добрались до цели. Странное ощущение пронизывало сознание. Впервые я не был уверен в том, что действительность, какой ее привыкли видеть разумные, существует на самом деле. Мысли путались, виски сдавливала тупая боль, а к горлу подкатывал густой ком тошноты. Но нужно было завершить начатое во что бы то ни стало.

– Дави! Дики! Я ничего не вижу! Тьма все гуще! Жду сигнала! – отрывисто прозвучал крик Тамиора.

– Д-а-а-в-а-а-й! – собрав остатки воли, изо всех сил заревел я.

Стена содрогнулась. В недрах скалы раскатистым эхом загремели скрытые механизмы. Оглушительный металлический скрежет вырывался из шороха соприкасающихся штырей и шестерней. Что-то громко щелкнуло, плиты под ногами завибрировали. Из-под стыков арки, тяжелым облаком каменной пыли посыпалось мелкое крошево. Полотно врат отошло вниз, и широкие двери храма расступились вовнутрь.

Руки утратили главную опору. По инерции меня стало утягивать вперед. Пытаясь сохранить равновесие, я коротко затоптался на месте и, не нащупав пола, полетел вниз. Следом за мной, пересчитав хребтом узкие частые ступени спуска, кубарем скатился Давинти. Не придав значения собственным побоям, я вскочил на ноги и подбежал к стонущему эльфу.

– Дави, ты как? – я аккуратно взял друга под локоть и помог подняться. – Ничего не сломал?

Поэт не ответил. Держась за ушибленный затылок, он жалобно глянул в мою сторону, тяжело хромая, отступил от треклятой лестницы на пару шагов и сел на землю, продолжая тихо постанывать. В следующее мгновение, в зияющем дневным светом проеме распахнутых врат храма появились два силуэта.

– Парни, вы там живы? – торопливо спускаясь, басил капитан Тычок. – Вот это было… было… Даже описать не могу. От таких впечатлений и помереть недолго. Верно? – Дики растерянно хохотнул.

– Все кости целы? – серьезно спросил Тамиор, достигнув середины спуска и пристально оглядывая помещение.

– Вроде бы, – отозвался я, покрепче прижимая ладони к назойливо саднящему правому колену. – Переживем. Бывало и хуже.

– А эльф? – не отступал воин.

– Давинти – парень крепкий, – подмигнул я. – Он точно справится. Так ведь, Давинти? – с бодрой ухмылкой окликнул я поэта.

– Получилось, – вместо ответа проговорил он. – У нас получилось! – радостно восклицая, тил подпрыгнул на месте, словно у него больше ничего не болело. – Мы разгадали ключ!

Слова тила эхом застучали по стенам и отозвались стальным скрежетом, точно шестерни очередной ловушки запоздало приходили в движение. Миг и там, где минуту назад стояла наша команда, с устрашающим лязгом вспарывая плиты террасы, из-под подножья ворот вырвался целый лес металлических кольев.

– Э-м-м-м… – запнулся тил и повернулся спиной к проходу.

Его выпученные от удивления глаза были обращены к сводчатому потолку пещеры, а недоумевающая улыбка словно заверяла, что в явном промахе вовсе нет его вины.

– Ну, или не разгадали, – процедил эльф, смущенно поглядывая на белобородого.

Тамиор громко выдохнул и устало провел рукой по лицу сверху вниз.

– Ф-у-у-х. Ладно, будем считать, что ничего не произошло. Главное, что все живы, – буркнул воин и деловито осмотрелся. – Короткий привал, – скомандовал он, направляясь к низкому пустующему пьедесталу в центре грота. – Немного передохнем и разведаем местность. Похоже, мы здесь не первые разумные за много десятков лет.

Подозрения белобородого казались весьма оправданными. Храм вовсе не создавал впечатление забытого места. Контраст общего запустения, перекликающегося с некоторой ухоженностью пещеры, живо бросался в глаза.

Из центра низкого вогнутого потолка к полу тянулся широкий столб дневного света. По нему, будто по просторному тоннелю, клубы горячего воздуха вздымали снопы невесомых частичек растревоженной пыли. Каким образом солнечные лучи проникали в твердь скал, а затем попадали внутрь грота, я не мог представить. Но в совокупности с блеклыми языками редких факелов, спокойно тлеющих в грубых каменных подставках вдоль окраин зала, освещение приобретало тусклый зеленоватый оттенок и густым туманом промозглого рассвета стелилось понизу, равномерно высвечивая детали древних катакомб таким образом, что становилось видно, как ветвистые лапы толстых корней, пробивающихся сквозь некогда ровную кладку, частой сетью покрывают рыжее одеяло песчаного крошева на полу, стремятся опутать любые выступы, взбираются на стены и, не встречая сопротивления, стекаются к жерлу золотистого потока.

Спеша разглядеть каждый уголок загадочного места, я прошелся вперед и остановился у дальнего края того самого помоста, возле которого мои спутники сгрузили пожитки и устроили кратковременный отдых. Гладкая, практически зеркальная поверхность иссини-черного монолита, возможно когда-то служившего фундаментом, что гордо нес скульптуру какого-нибудь почитаемого божества, призванного устрашать смертных и передавать величие конфессии, будто поглощала, впитывала в себя растерянные частицы света, от чего контуры пустующего сооружения казались размытыми, призрачными.