Горемыко увидел, как прозрачное тело Ивана Гавриловича переместилось и зависло между двумя официантами, стоявшими у распахнутых настежь входных дверей зала.

Петро Савельевич, немного успокоившись, отнëсся к встрече с Ваней как к новому научному открытию. Он обрадовался и повеселел. Горемыко почувствовал, как его окутывает творческая энергия. Из кухни выскочил его официант с подносом и проскочил мимо него. Петро Савельевич обернулся, провожая его взглядом, и краем глаза увидел за столиком позади себя крепкого телосложения мужчину с большой головой на короткой накаченной шее. Он смотрел на портфель, который стоял на подоконнике у правого бока Горемыко, и пил чай с пирожками.

Петро Савельевич положил на стол две красные бумажки достоинством в пять тысяч рублей каждая, взял портфель и со скоростью звука, как ему показалось, вылетел из зала. Следуя жестам Ивана Гавриловича, который уже завис над головой оперативника, Горемыко испуганно спросил у него: «Прошу прощения, вы – тот оперативник, который меня охраняет?»

Старший лейтенант в недоумении посмотрел на Петро Савельевича.

– Да, – неожиданно для себя выпалил Васильев.

– Там в зале убийца Ивана Гавриловича Платонова. Он меня тоже хочет убить, – быстро произнëс Горемыко, одновременно протягивая плоский латунный номерок-лафитник гардеробщику. Пока он ждал ответа и пальто, ему показалось, что прошла вечность.

Васильев, услышав слова Горемыко, прижал его к себе и потащил к выходу, в то же время смотря в дверной проëм зала. В проëме появилась мощная фигура мужчины. Оперативник опытным взглядом «сфотографировал» лицо убийцы и сохранил его в своей памяти. При этом он нажал «тревожную кнопку» в телефоне. К входу ресторана подбежали два оперативника, дежурившие снаружи. Они приняли Горемыко в свои руки. Петро Савельевич услышал доносящийся из динамиков голос Сергея Лемешева: «Выхожу один я на дорогу, сквозь туман кремнистый путь блестит».

– Будем брать убийцу Платонова! Лейтенант, посади Петро Савельевича в машину и вези в наше управление. И обязательно сними с него показания! – на ходу скомандовал старший лейтенант.

Массивная дверь ресторана «Русская рюмочная номер один» открылась, и на пороге появился высокий атлетического телосложения мужчина с капюшоном на голове. Сделав шаг вперëд, он сошëл с низкого порожка на асфальт тротуара, наблюдая за тем, как молодой человек усаживает Горемыко на заднее сидение автомашины. Мозг Васильева мгновенно просчитал самый подходящий приём для его задержания. Васильев спокойно подошёл к громиле и неожиданно для того резко толкнул его ладонью в грудь. Громила, стоявший вплотную к порогу, потерял равновесие и повалился назад. Падая, он успел схватить Васильева за кисть руки и увлечь его за собой. Они оба упали на землю. Старший лейтенант быстро вывернул кисть своей руки из сильных пальцев громилы и ловким, натренированным движением захватил правую стопу ноги атлета под мышку. Своей правой ногой Васильев упëрся в подколенный сгиб его левой ноги. Затем он быстро перевëл свою левую ногу через его бедро, замкнул еë под своим подколенным сгибом правой ноги и провëл болевой приëм по ущемлению ахиллова сухожилия. Раздался стон. Второй оперативник замкнул браслет наручников на руке атлета и, подтянув второй браслет к другой руке, которой громила бил по асфальту от боли, защëлкнул его.

Из дверей ресторана выбежали двое охранников и подбежали к барахтающемуся мужчине.

– Угрозыск! Идëт задержание, – выкрикнул Васильев.

Второй оперативник достал удостоверение и показал его охранникам ресторана. Вокруг оперативников и громилы собрались люди. Капитан Трифонов подбежал к собравшимся зевакам и с возгласом «Всем разойтись!» прижал поднимавшееся с земли туловище атлета. Сила в нëм была богатырская. Народ стал «фоткать» и записывать всë происходящее на смартфоны. Васильев, как бульдог, держал стопу верзилы под мышкой и регулировал его боль по мере необходимости.

У ресторана остановился «автозак». Народ испуганно разошëлся. Хромающего громилу погрузили в машину и повезли в Управление уголовного розыска. Иван Гаврилович с облегчением воспарил вверх и устремился за автомобилем, в котором везли его друга. Он переживал за него и понимал, что у Горемыко будут спрашивать, откуда он знает, что задержанный человек – убийца. Если Петро Савельевич будет настаивать на правде, значит, попадëт к специалистам психиатрической больницы имени Святого Николая Чудотворца на набережной реки Пряжки. Была ещë одна проблема – это портфель. Если в нëм обнаружат его научную работу, из-за которой он умер, то все его усилия по сокрытию этого труда были напрасны. Иван Гаврилович просочился через стекло автомобиля и на заднем сиденье увидел обнявшего портфель Петро Савельевича. Лицо его было напряжённым, а в глазах кипела работа мысли. Впереди по движению показалась автозаправка. Ум Горемыко принял единственно правильное решение: «Остановите, пожалуйста, машину! Я очень хочу в туалет!» Эти слова вдруг сами вырвались из него, и он мгновенно понял, что на этой автозаправке сожжëт эту злополучную папку.

Лейтенант плавно повернул к заправке и остановился у входа. Горемыко с возгласом: «Я быстро!» – выпрыгнул из машины и помчался в туалет. Закрыв за собой дверь туалета на замок, он вынул из портфеля кожаную папку, расстегнул на ней молнию и вытащил прошитую суровой ниткой толстую стопку печатных листов. Он оторвал титульный лист научного труда, на котором жирными заглавными буквами было напечатано: «МОЛОТ ТОРА» – и скрутил его в трубочку. Рассыпав стопку листов у унитаза, Петро Савельевич достал из портфеля прямоугольную ëмкость с фирменным бензином Zippo, открыл еë и полил им бумаги. Затем он достал из кармана пальто зажигалку, посмотрел в последний раз на гениальный труд Платонова, открыл крышку, крутанул колëсико и поджëг свëрнутый в трубочку титульный лист. Отойдя назад, Горемыко бросил его на пропитанную бензином пачку бумаги. Яркое высокое пламя стало пожирать «сердце» «адской машины». Помещение туалета наполнилось дымом, запахом бензина и гари. К потолку поднималась сажа, движимая горячим воздухом. Петро Савельевич вытряхнул из банки остатки бензина в догоравший костëр. Когда пламя потухло, он растоптал пепел ногами. В дверь туалета стучали, выкрикивая ругательства. Громкий и прерывистый звук пожарной сигнализации разносился над автозаправочной станцией. Горемыко открыл дверь туалета и сквозь кричащих на него людей поплëлся к выходу. Он почувствовал, как за руку его крепко схватил лейтенант, который, отталкивая охранника автозаправки, поволок его к автомобилю. Заблокировав двери машины, лейтенант нажал на газ и рванул с автозаправки.

– Гражданин Горемыко, – строгим тоном сказал лейтенант, – что вы там сожгли?

– Ненужные бумаги, – с грустью ответил Петро Савельевич.

– Эти бумаги связаны со смертью Платонова? – спросил лейтенант.

– Да. И с моей несостоявшейся смертью, которую вы все предотвратили, – ответил Горемыко. – Спасибо всем вам за это. Вы это, пожалуйста, зафиксируйте в протоколе допроса.

– Обязательно зафиксируем! Всë зафиксируем, – недовольным голосом сказал лейтенант.

Иван Гаврилович Платонов покинул машину с чувством выполненного долга.

Детектив Дмитриев ехал на своём кадиллаке по улице Одоевского вдоль реки Смоленки. На еë левом берегу сквозь узкие серебристые листочки ив было видно огромное здание в виде семипалубного корабля, нос которого был направлен в сторону Финского залива. Детектив поравнялся с кормой корабля, на верху которой горели неоновым светом буквы.

«Гостиница «Пристанище странника»», – прочитал Дмитриев.

Проехав станцию метро «Приморская», он свернул налево на Наличный мост, под которым тихо протекала река Смоленка, отделявшая Васильевский остров от острова Декабристов. С моста он повернул ещë раз налево и въехал на площадку, примыкавшую к входу в бизнес-центр «Беринг», который располагался в носовой части семипалубного корабля. Припарковав паркетник у входа, он вышел из машины. Свежий морской воздух нежно окутал его лицо, нашептывая в ухо весёлую песенку про весёлый ветер из кинофильма «Дети капитана Гранта»: